Книга Неукротимая Сюзи - Луиза Башельери

Но в знак благодарности за уроки фехтования – а также потому, что ей самой этого хотелось, – она приблизилась к Элуану и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в губы. Отбросив шпагу, которую он держал в руке, Элуан попытался обнять Сюзанну, но она отпрянула назад так же проворно, как во время уроков фехтования делала выпад шпагой, если ее учитель на мгновение ослаблял свое внимание, и так же проворно, как уклонялась в сторону, когда делал выпад шпагой Элуан.

За четыре месяца тренировок она стала хорошим фехтовальщиком.

Некоторое время спустя между господином де Пенфентеньо и господином де Бонабаном снова разгорелся спор.

Элуан незадолго до этого узнал, что войско маркиза де Понкалле, состоявшее из крестьян, контрабандистов и прочих бедных людей и укрепившееся в замке, превращенном в настоящую крепость, было обращено в бегство на песчаных равнинах возле города Кестамбера. Маркизу затем было предъявлено обвинение в контрабанде, на основании которого ему угрожал арест. С точки зрения всей Бретани, это обвинение являлось гнусным и ничем не обоснованным. Элуан, зная о приближающемся отъезде Сюзанны, заявил, что примкнет к сторонникам маркиза уже в ближайшие дни. Господин де Пенфентеньо, однако, считал этого маркиза мужланом и авантюристом. Тон их разговора начал повышаться. Эдерна вмешалась и на этот раз, напомнив своему супругу и брату о том, что они должны вести себя как воспитанные люди.

Сюзи попросила Элуана отойти вместе с ней в сторонку.

– Мсье, – сказала она, – я опять нуждаюсь в вашей помощи и вашей расторопности… Я не смогу в одиночку подыскать судно и капитана и подобрать экипаж. Если бы я обратилась за помощью к господину де Пенфентеньо, он наверняка попытался бы отговорить меня от этой затеи… Вам известно, в чем заключается мой замысел, и вы наверняка знакомы с каким-нибудь опытным капитаном…

Элуан снова отложил свой отъезд – отложил его на то время, которое понадобится для того, чтобы выполнить просьбу женщины, завоевавшей его сердце.

Однако вскоре из Парижа приехал один гость, появление которого в усадьбе Клаподьер грозило внести разлад в размеренную жизнь этой усадьбы.

Этого парижанина звали Жан Маливель. Его тайно отправил в Бретань лично аббат Дюбуа[50], советник и злой гений регента, чтобы он плел там интриги, узнавал имена главных заговорщиков, которые собрались на песчаных равнинах возле Кестамбера, и попытался выяснить, кто такой Роан дю Пулдю, возглавивший отряд крестьян и сумевший обратить в бегство солдат, которые прибыли с целью сбора налогов.

В общем, этот человек являлся не кем иным, как доносчиком. Его телосложение было тщедушным, а высказывания – двусмысленными. Сюзанне сразу же не понравились его самонадеянность и манера поглядывать на нее искоса.

А еще она почувствовала страх, когда он вдруг – ни с того ни с сего – спросил у нее:

– Не являетесь ли вы, мадам, родственницей шевалье Карро де Лере, с которым я был знаком еще в те времена, когда он приехал из своей родной Лотарингии в Париж с такими амбициями, какие он вряд ли смог бы воплотить в реальность?

Взгляды всех присутствующих обратились на Сюзанну. Она, посомневавшись, решила, что врать смысла нет, а потому ответила:

– Я его вдова, мсье.

– Стало быть, меня не обманули, сказав, что он погиб на лугу Пре-о-Клер после того, как якобы влип в какую-то неприятную историю…

– Да, вас не обманули, мсье, к моему величайшему сожалению…

– Мне сказали, что, прежде чем умереть от удара шпаги господина де Бросса, он выиграл у него в карты немалую сумму. Это правда?

– Да, вам сказали правду, мсье…

Эдерна, видя, что Сюзи чувствует себя неловко, поспешила прийти на помощь своей подруге и направила разговор в другое русло:

– Смерть герцогини Беррийской, должно быть, очень сильно отразилась на его высочестве регенте, который, говорят, испытывал особую привязанность к своей старшей дочери…

– Да, именно так, – ответил гость с выразительной ухмылкой, – хотя овдовевшая герцогиня не обладала ни рассудительностью, ни манерами поведения знатной дамы. – Он пристально посмотрел на Сюзанну. – Она умерла там, где и согрешила, родив внебрачного ребенка!..

Эдерну оскорбила грубость этих заявлений, а Сюзи даже начала ненавидеть этого человека, двоедушие которого не знало меры.

Однако ее неприязнь и беспокойство вскоре нашли новый объект. На следующий день ей повстречался на аллее парка персонаж, которого она надеялась никогда больше не видеть. Он вышел из конюшни, держа за повод лошадь, которая, должно быть, принадлежала господину Маливелю.

Широкие плечи, тонкие губы, рыжие волосы, грязная одежда, один-единственный глаз… Это был Рантий, «стукач» из квартала Гро-Кайу. Тот самый Рантий, которого она когда-то до крови укусила за руку, отчего на той должны были остаться следы.

Каким образом он мог оказаться здесь? Он ведь был сорняком с парижской мостовой! Сюзи подумала, что Рантий, наверное, является слугой Маливеля и тот взял его в эту поездку с собой. Она увидела, как в единственном глазу этого негодяя засветилась радость, а затем его губы расплылись в улыбке. Он ничего ей не сказал, а всего лишь помахал рукой, в которую когда-то впились ее зубы. Что это было? Обещание отомстить?

Как бы там ни было, хозяин, похоже, подобрал слугу по своему образу и подобию. Сюзанне оставалось только надеяться, что эти двое скоро отсюда уедут. Именно так они и поступили в тот же день – к ее великому облегчению.

Господин де Бонабан – которому, к счастью, не довелось встретиться с доносчиком регента, – вскоре сообщил ей, что он нашел такого капитана и такое судно, которые ей были нужны. Затем он познакомил ее с этим капитаном – Томасом Ракиделем. Их первая встреча состоялась в порту, в «Таверне маркиз», где они, заказав себе по кружке пива, уселись за один из столов.

Сюзанну Элуан представил капитану как шевалье Карро де Лере, богатого дворянина, желающего найти применение своему капиталу и для этого заняться каперством по отношению к вражеским судам с выгодой для себя и Французского королевства.

В течение предыдущих нескольких месяцев Сюзи, как уже известно, очень часто переодевалась в мужскую одежду, чтобы быть незаметной среди всего того люда, который сновал в порту. В этот день она сочла разумным предстать перед капитаном именно в мужской одежде и в статусе шевалье, поскольку осознавала, какой ответ последует на ее предложения, если они будут исходить от женщины.

Ей пришлось пожертвовать своими волосами: она их укоротила и завязала в пучок на затылке. Одежду она подобрала такую, в которой ее грудь была незаметной. На голову она нацепила треуголку. Голос ее не выдавал, поскольку всегда был хрипловатым. А еще она уже давно научилась придавать своему лицу такое решительное выражение и вести себя с такой мужской самоуверенностью, что ей вполне могли бы позавидовать многие мужчины.