Книга Бикфордов час - Сергей Самаров

– Минометы какие?

– Восемьдесят два миллиметра. «Поднос». Легкие, ротные…

– Тогда едем. Надеюсь, вам не придется перемирие нарушать. У вас же нет сплошной линии фронта?

– Не держим. Ни мы, ни «укропы». Весь фронт – дыра на дыре. Минными полями дыры затыкаем. Это иногда надежнее, чем люди. Но если передвигаться вплотную к позициям, то дыры остаются. Всегда тропы есть к аванпостам, к пулеметным точкам. Мы эти тропы «беспилотниками» снимаем и на карты свои наносим. Наши ДРГ этим пользуются. Наверное, и «укропы» так же работают. Их «беспилотники» всегда в нашем небе. Даже чаще, чем наши. Им с Запада присылают. А мы сами стараемся покупать. Хотя тоже иногда и нам присылают. Мир не без добрых людей.

Микола кивнул водителю первой машины, дал короткий дополнительный инструктаж, и старенький, во многих местах побитый «уазик» поехал в сторону границы с Россией, той границы, которую я совсем недавно перешел. Мы, оставшись рядом с одной машиной, попрощались с контрразведчиками, которые уходили своей группой в лес, загрузились и тоже тронулись. В машине было намного темнее, чем на улице, хотя там набежали с юга тучи и прочно припрятали луну. Так прочно, что и понять было трудно, где она в настоящее время находится. Но все стекла в машине, и на дверцах, и лобовые, и боковые, и задние, и даже сами дверцы под стеклами, были занавешены бронежилетами. Открытыми остались только маленькие участки, дающие возможность водителю смотреть в боковые зеркала заднего вида, да прямо перед глазами водителя в стекле была щель, чтобы видеть дорогу. Это являлось хоть какой-то, но защитой от возможной автоматной очереди. От выстрела из гранатомета такая защита, понятно, никогда не спасет. Но с гранатометами ДРГ в рейды отправляются редко. Тяжело все-таки такую «дубинку» таскать. Тем более тяжело с ней ползать. А при преодолении фронтовой линии, пусть и рваной, ползать приходится обязательно. Так что бронежилеты на автомобилях приобретали свое законное право прослыть защитниками и спасителями. Подобные средства защиты применяются давно и повсеместно. И в зарубежных странах тоже, если нет возможности пользоваться бронированной машиной. В армиях ЛНР И ДНР мировой опыт перенимали.

Я сел у дверцы на заднем сиденье, и не слишком удобно. Но почувствовал неудобство, когда машина уже тронулась и стала набирать скорость. Дорога была такого качества, что казалось, подвеска у «уазика» давно и безвозвратно «пробита», амортизаторы давно рассыпались, и на заднем сиденье трясло так, словно ехал я на собственной пятой точке, сев верхом на буксируемое бревно. Мало было в этом приятного. Я слегка поворочался, чтобы усесться удобнее, и в это время в кармане завибрировала трубка.

Определитель показал номер моего товарища детства Александровского из Терриконовки. И сразу появилось какое-то неприятное ощущение, беспокойство. Мы не договаривались с Саней о звонке. Тем не менее он позвонил. Сразу подумалось о родителях. После первого раза отец так и не звонил мне. Если бы что-то случилось с мамой, он сообщил бы обязательно. Но в том, что сама мама смогла бы воспользоваться трубкой, которую передали отцу, я сомневался. Мысль о какой-то неприятности, постигшей отца, возникла сразу, и потому я ответил:

– Слушаю, Саня. Отец?..

– Да… Как ты понял?

– Почувствовал. Как только на твой номер посмотрел, сразу словно током ударило. Что с ним случилось?

– Выпивкой отравился. Или специально отравили. Кто-то угостил. Рюмку выпил и сразу упал. Мать твоя сама позвонить не сумела. Она с трубками не дружит. Пыталась, говорит, не получилось. Не знает, что нажимать надо, чтобы дозвониться.

– Я догадался. Еще отравления алкоголем в поселке были?

– Не слышал. Разговоров сейчас много идет. Говорят, солдат какой-то из нацгвардии дал ему бутылку. Сам из другой пил. Соседи видели. Эти солдаты сейчас в Терриконовке только в одном месте – в бывшей больнице, которую теперь зовут лабораторией.

– Понятно. Почти понятно… Когда хоронят?

– Послезавтра. Завтра к вечеру обещают тело привезти.

– Уже? Значит, вчера случилось?

– Позавчера. Мне только сегодня сказали. Я тебе звонил, у тебя сначала «занято» было, позже я среди людей находился, при которых звонить не мог. Потом из дома звонил – трубка была или выключена, или «находилась в зоне недосягаемости связи». Недавно опять пытался до тебя добраться – трубка не отвечала. С четвертого раза только и дозвонился. Извини уж, что не сразу. Как получилось…

«Занята» была – это возможно. И выключал я трубку перед переходом границы. А когда бежал к диверсанту номер пять, мне показалось, что трубка в кармане вибрирует, но я решил, что показалось. Вибрации к моменту моей остановки и захвата диверсанта прекратились. Да и не было у меня возможности на бегу разговаривать. Значит, Саня действительно дозвониться не мог. Да и вообще – какие могут быть претензии с моей стороны…

– Я не могу гарантировать, что смогу обязательно приехать. Хотя постараюсь. Ты маме помочь сможешь?

– О чем разговор. Я уже и на работе договорился. Отпросился.

– Где сейчас работаешь?

– Там же. Ремонтником в компьютерном салоне.

– Спасибо, Саня. А что там отец пил такое?

– Я же рассказал уже. Соседи говорят, видели его с каким-то солдатом. Вместе шли. У дяди Вани бутылка в руках была. Сначала видели, что солдат нес бутылку, потом уже дядя Ваня. Но соседи и напутать могут. Одни так говорят, другие так. Но мог солдат и отдать. Угостить. А сначала они вместе из одной бутылки пили. Прямо на ходу, как воду. Вторую не трогали.

– Он где умер?

– Дома. Себе налил, матери налил, она на стол накрывала, он дожидаться ее не стал, выпил и упал. Пока врачи приехали, уже все. Только смерть констатировали. Бутылку врачи с собой забрали. Заключения о смерти еще нет. Говорят, бутылку на анализ отправили. Но у нас больницу закрыли. Теперь анализ только в райцентре сделать можно.

– Как так – закрыли?

– Ты чем вообще меня слушаешь! Я уже объяснил тебе. Там сейчас нацгвардия. И еще какие-то в желтом «камуфляже». Говорят – лаборатория какая-то военная. На территорию никого не пускают.

– Извини, меня сообщение твое по голове ударило. Ладно. Больницу закрыли. А люди? Если заболеет кто? Куда же им?

– В райцентр…

Мы попрощались. Я убрал трубку и сидел, мрачно понурив голову, за спиной у Миколы. Командир разведчиков обернулся:

– Случилось что, старлей?

– Отец умер. Рюмку водки выпил и умер. Паленая, наверно… Или специально отравили. Были у него конфликты. Могли и отравить…

– Когда хоронят?

– Послезавтра.

– Возвращаться будешь?

– Куда?

– На похороны…

– Отец с матерью в Терриконовке живут. Жили… Отец то есть жил… Мама еще, слава Богу, живет… Значит, торопиться надо. Мне туда пешком добираться. Или бегом, чтобы успеть…