Книга Войны в эпоху римской империи и в средние века - Хофман Никерсон

Как в случае с завоеваниями лангобардов в Италии в VI веке, была еще одна причина успехов, которых добились славяне на Балканах в VI – VII веках, – сокращение численности населения (прежде всего от эпидемии. Так называемая «Юстинианова чума» в 541 – 543 гг. унесла жизни половины населения империи (всего тогда, включая соседние страны, умерло более 100 млн). На Балканах, в Италии и др. кое-где вымерло до 90% прежнего населения. На их место приходили славяне, лангобарды и др. – Ред.) В провинциях империи число жителей на протяжении веков сокращалось. Ясно, что невозможно ожидать упорного сопротивления вторжению там, где, в конце концов, есть достаточно земли, которой хватит как захватчикам, так и коренным жителям в равной степени. Вновь прибывшие (славяне и др.) геноцидом не занимались.

Предшествующие абзацы должны примирить разум читателя с тем парадоксальным фактом, что Восточная Римская империя, территория которой была ограничена Малой Азией, побережьем Балканского полуострова и клочками земли в Далмации, Венеции и южной Италии, обладала самой лучшей военной организацией из существовавших тогда в мире.

Из этого утверждения естественным образом возникает вопрос: почему империя в VIII, IX и в начале X века не использовала свою, не имеющую себе равных военную машину в завоевательных целях. Ответ можно найти в общественных и экономических условиях в самой империи.

Уровень благосостояния Восточноримской, или, как сейчас ее называют, Византийской (название Византийская империя было придумано западноевропейцами уже после падения Константинополя в 1453 г. – Ред.), цивилизации был выше, чем в каком-либо другом уголке мира. Этого самого по себе было достаточно, чтобы вызвать давление извне на Византийское государство. Природа и источники этого благосостояния были таковы, что практически не оставляли разумного мотива для агрессии. Огромное богатство, которым владела империя в период раннего Средневековья, своим источником имело главным образом не сельское хозяйство, а торговлю и промышленность (ремесла). Оно возникло из превосходства империи в искусстве и ремеслах перед остальным миром, а также благодаря обладанию Константинополем, который был всемирным центром торгового обмена. Эти экономические факторы и определили военную политику, которую преследовали государственные деятели Восточной Римской империи. Так как такая большая часть их огромных богатств была по своему происхождению производственной и торговой, они были в гораздо меньшей степени, нежели другие современные им властители, озабочены попытками раздвинуть свои границы. Константинополь должен был быть безопасен стратегически, и нужно было иметь достаточное количество сельскохозяйственных земель, чтобы сделать империю независимой от зарубежных и поэтому сомнительных продуктов питания. Когда эти две цели были обеспечены, стало достаточно удерживать наиболее легко обороняемые естественные границы, и было глупо навлекать на себя проблемы, нападая на более бедных соседей. Понятая таким образом, осторожная и пассивная стратегия Византии, над которой вчерашние историки привыкли насмехаться, кажется достаточно разумной.

Армия, которая была проводником оборонительной политики Византии, осталась почти без изменений со времен Маврикия. Набор в армию варваров, значение которого к концу VI века уже уменьшилось, теперь почти совсем прекратился. Временные крупные армейские формирования, описанные Маврикием, теперь стали постоянными, размещенными в определенных местах в глубине материка войсками. За исключением этих двух моментов, никаких важных изменений отметить нельзя.

Армия по-прежнему представляла собой постоянные, профессиональные, хорошо обученные вооруженные силы, какими были римские армии со времен Августа где-то в начале христианской эры или еще во времена Мария веком раньше. Набор в нее по-прежнему проводился посредством все того же военного призыва, основанного на земельной собственности, который существовал по крайней мере с IV века. Богатые люди охотнее шли служить командирами, чем они это делали во все века существования старой власти. Это было вполне естественно, так как империя уменьшалась в размерах и становилась более однородной и старое ощущение «стабильности во всем мире», свойственное раньше ее населению, исчезло.

За исключением появления стремян (которые уже использовались во времена Маврикия), тяжелый кавалерист армии Восточной Римской империи не изменился по сравнению со своими предшественниками в императорской армии конца II века. Как и они, он носил полный комплект доспехов с кольчугой, и, подобно их лошадям, его коню доспехи защищали голову, грудь и переднюю часть тела. Только в случае крайней необходимости при серьезной нехватке экипировки чешую брони могли делать из рога вместо металла, или даже кавалерист мог надеть тяжелую кожаную рубаху.

Как и на его предшественников на службе у императора еще с IV века, на одетого в кольчугу византийского конника армия возлагала свои основные надежды. Его тактика была точно такой же, как, по крайней мере, еще во второй половине VI века при Маврикии. На самом деле, учитывая консерватизм службы в римской армии и высокий уровень разведки во всей империи, кажется вероятным, что тактические приемы Маврикия в его время уже устарели. Имея в своем арсенале нанесение последовательных ударов, комбинирование фронтальных и фланговых ударов, общую гибкость и способность адаптироваться к различным условиям, армия едва ли могла быть улучшена. Особенно совершенствовалось искусство устраивать засады и делать скрытые маневры. Существовала регулярная служба безопасности на стоянках, на марше и в бою. Административная и штабная службы со времен Маврикия не подвергались изменениям. Сигнальная служба, введенная или усовершенствованная при Юстиниане, теперь распространилась так далеко, что о набеге сарацин в горах Тавр, находящихся на расстоянии 600 км от Константинополя, можно было передать в столицу почти сразу же, используя цепочку сигнальных огней. У теплых источников Дорилея (современный Эскшиехир в Турции) была огромная военная купальня, способная вместить одновременно 7000 человек.

Высокая квалификация и пристальное внимание к деталям, наглядно представленные во всей армейской системе Византии, особенно заметны в изучении ее противников, проводимом разведкой. В «Тактике» императора Льва VI (р. ок. 866 г., правил в 886 – 912 гг.), написанной в начале X века, очень интересно читать о том, как оцениваются сильные и слабые стороны каждого противника и какие меры рекомендуется предпринимать, чтобы нейтрализовать одного и нанести удар по другому.

Чтобы узнать, каков на вкус пудинг, его надо съесть; непревзойденное искусство византийской армии демонстрирует ее успехи в обороне на протяжении веков самого богатого и поэтому подвергающегося наибольшему количеству нападений государства в мире. В частности, недостаточное признание получил успех восточных римлян, которые заставили повернуть назад фанатиков-мусульман и удержали не только Константинополь, но и всю Анатолию к западу от гор Тавр. Западные историки останавливались на временных неуспехах восточных римлян, а их победы игнорировали, как, например, победу в 863 году, когда огромная армия сарацин была окружена и полностью уничтожена благодаря своевременной концентрации сил десяти отдельных фем. (Фемы – военно-административные округа в Восточной Римской империи, вся полнота власти (и военной, и гражданской) была сосредоточена в руках экзарха – начальника стоявших там войсковых частей. К X веку на фемы была разделена вся территория империи – вынужденная мера – в связи с постоянной угрозой ее существованию.) Любой профессиональный военный может подтвердить, что для такой концентрации войск перед лицом врага требуется высокое мастерство. В Италии они удерживали Апулию и Калабрию, носок и пятку «итальянского сапога», от вторжений всех агрессоров до конца XI века.