Книга Королева полтергейста - Юлий Буркин

– Да? – отозвался немолодой женский голос, видимо, Лешиной мамы.

– Здравствуйте. Леша дома?

– Дома. А кто его спрашивает?

– Это его знакомая. Вы можете позвать его?

– Вы знаете, к нему только что пришли какие-то люди, и они вместе заперлись в комнате. Но я сейчас попробую…

– А вы не знаете, что это за люди?

– Нет, Леша сказал, что это ленинградские друзья. А его ленинградских друзей я не знаю. – По интонации чувствовалось, что «друзья» эти матери не понравились.

– Подождите! Пожалуйста, скажите, как выглядят эти люди?

– Если честно, они выглядят как настоящие бандиты.

Не дослушав. Маша бросила трубку и, бегом вернувшись в комнату, принялась лихорадочно одеваться.

– Куда? – спросила Алка.

– Они нашли его. Нужно выручать.

– Но что ты можешь?!

– Я могу ВСЕ!!!

– Я – с тобой.

… Когда такси въезжало в его двор, они увидели, как трое человек (Маша узнала их – Копченый, Слон и Али-Баба) выбежали из подъезда, сели в машину и та, с места взяв приличную скорость, промчалась мимо. У Маши мелькнула мысль о том, что вот ведь как странно устроена жизнь: она-то была уверена, что никогда больше не увидит этих людей, что отныне дни и ночи ее будут спокойны и размеренны; может быть, немного скучноваты, но так по-домашнему удобны. И вдруг – очередной поворот и очередная гонка.

Подруги через ступеньку пролетели три этажа. Маша нажала кнопку звонка. И тут из-за двери раздался женский крик. Леденящий душу крик отчаяния и безысходности.

Переглянувшись, они, не прекращая звонить, принялись что есть силы колотить в дверь. И дверь открылась. Не слишком старая, но уже совсем седая женщина с неуловимо знакомыми Маше чертами стояла на пороге, трясущейся рукой указывая на дверь комнаты в конце коридора.

Атос, с искаженным от боли лицом и закрытыми глазами, лежал спиной на ковре и обеими руками сжимал рукоятку ножа, вонзенного ему в живот. Было непонятно, жив он еще или нет. Маша упала перед ним на колени, подсунула левую руку ему под голову и попыталась приподнять ее. Он застонал и открыл глаза.

– «Скорую»! Скорее врачей! – закричала Алка.

– Я уже вызвала, – бесцветным голосом сообщила мать. – И «скорую», и милицию.

– Маша? – прохрипел Атос.

– Да, да! Это я, Леша, милый! Только ты не умирай, ладно? Сейчас придут врачи, они все умеют. Только не закрывай глаза! Я люблю тебя, слышишь? Я все тебе простила! Да я никогда и не сердилась по-настоящему! Я люблю тебя!

– Я совсем не вижу тебя. – Он говорил с трудом, делая долгие паузы между фразами. – И я ненавижу себя за то, что не могу тебя видеть… Если на свете есть Бог, он не допустит, чтобы я умер, так и не увидев тебя… В этом платье… Я ниразу не видел тебя в платье. Ты в нем, наверное, очень красивая. Я ненавижу себя…

– Не надо, не думай о плохом. Думай о том, что я люблю тебя…

Так говорили они, снова и снова повторяя слова любви, слова раскаяния и отчаяния. Атос то терял сознание, то вновь приходил в себя, но паузы эти становились все длиннее, а голос все слабее. Наконец, очнувшись в очередной раз, он еще раз повторил: «Видеть тебя…» – и впал в беспамятство окончательно. Маша плакала, рукой вытирая свои слезы с его лица…

– Позвольте!

Она обернулась и увидела белый халат. Доктор прощупал пульс, приложил ухо к сердцу, затем скомандовал санитарам: «Скорее, в машину!»

– Доктор, – спросила Алка, семеня за врачом, – он будет жить?

– Трудно сказать наверняка. У обычного человека шансов не было бы вовсе. Но этот юноша, судя по сложению, спортсмен, не будем терять надежды…

Кто-то тронул Машу за плечо. Маша, всё еще сидящая на полу, подняла голову и увидела неприятное, с цепкими глазами рябое лицо мужчины, склонившегося над ней.

– Моя фамилия – Зыков, зовут – Андрей Васильевич. Я следователь. Я хотел бы поговорить с вами.

– Здесь?

– Можно и здесь. Но лучше давайте уйдем отсюда.

Маша поднялась и двинулась за мужчиной. И тут, горячо дыша ей в ухо, зашептала Алка:

– Маша, исчезни! Ты же можешь! Зачем тебе следователь? Исчезни!

Маша остановилась. Обернулась к Алке, словно желая что-то сказать…

– Машка, – шептала Алка, когда они спускались по лестнице, – не глупи. Сейчас, может быть, первый случай, когда это действительно нужно. У тебя будет куча неприятностей. Исчезни!

Почему она не становится невидимой? Она и сама еще не успела осмыслить это. Хотя… Что принес ей ее «божественный дар»? Что, кроме боли? «Просто невидимка не воспринимается как человек, он воспринимается как явление, даже как стихийное бедствие…» – вспомнила Маша слова из послания Атоса. Она потеряла дом и друзей, она потеряла себя – ту, какой бы ей хотелось быть… Человек, которого она любит, предал ее. А сейчас, когда она смогла простить его, он умирает…

Когда-то она должна остановиться!

В бежевой «Волге», к которой подвел ее следователь, уже сидела Лешина мать. «Осень, – почему-то вдруг подумала Мария, – наступает осень». И тут же поняла, откуда взялась эта мысль: тополя шумели так, словно огромный невидимка, раздувая щеки, старался вырвать их с корнем.