Книга Гертруда Белл. Королева пустыни - Борис Соколов

Хорошо, теперь я расскажу тебе о нашей Конференции. Я приехала сюда очень неохотно, а теперь я так рада, что приехала. Это было замечательно. За две недели мы проделали больше работы, чем когда-либо прежде нам удавалось сделать за год. Мистер Черчилль был замечательным, сам готов помочь каждому на полпути и мастерски руководит как большим собранием, так и маленькими политическими комитетами, на которые мы разбились. Не менее благоприятным обстоятельством было то, что сэр Перси и я, выпуская определенную программу, выяснили, когда вскрыли свои пакеты, что это точно совпало с тем, что министр привез с собой. Принятая генеральная линия, я убеждена, является единственно правильной, это единственная линия, которая дает реальную надежду на успех. Мы теперь возвращаемся, чтобы найти Багдад, как я ожидаю, в крайней степени возбуждения, чтобы улаживать вопрос с Накибом и убеждать Саида Талиба, если его в чем-то можно убедить, что его надеждам не суждено сбыться, и это разочарование, которое будет замкнуто в себе. Но я определенно считаю, что нам удастся развернуть поток националистического общественного мнения в нашу пользу, и я не сомневаюсь в успехе.

Мой отец приехал, чтобы присоединиться ко мне – мы провели замечательную неделю вместе. Он был необычайно хорошо и выглядел на год моложе, а не на год старше. Я не увижу его снова в течение года, увы, поскольку я не могу покинуть Багдад этим летом, кроме, возможно, поездки в Керманшах в течение шести недель жарчайшей погоды. Когда мы поставим нашего эмира, он будет нуждаться в большой помощи и руководстве, и это больше, чем я могла выдержать, чтобы не быть там, чтобы не оказать ту помощь, которую я могу. О, Фрэнк, это становится интересным! Если нам удастся сделать это, то мы сделаем доброе дело для всего мира, поскольку это будет началом весьма нового явления, которое будет служить в качестве примера – будем надеяться, что не в качестве предупреждения.

Я не могу написать больше – поезд трясет слишком сильно – это только послание любви к тебе и к твоим, чтобы сказать тебе, насколько я тоскую без тебя и как жаль, что ты не с нами.

Твоя всегда любящая Гертруда».

Чувствуется, что к Фрэнку Бальфуру она была всегда неравнодушна, несмотря на его женитьбу.

29 марта Гертруда писала отцу с борта парохода «Хардинг»:

«Дорогой папа!

Я каждый день думала о том, что ты должен делать, и сегодня я считаю, что ты взялся за Китай. Я давно слышала о твоих иерусалимских приключениях и, о дорогой, я так жалела, что не могла быть с тобой! Но это неважно, в следующем году, иншалла (как пожелает Аллах – араб.), когда я поеду домой в отпуск, мы встретимся в Палестине и отправимся до Дамаска вместе, если французы потерпят мое присутствие. Может быть, мы перейдем Иордан и остановимся у эмира Абдуллы, который стал еще прекраснее. Кроме того, мы бы убедились, что наш приезд приветствуется. Я хотела бы показать тебе прекрасную страну к востоку от Иордана. Не правда ли, очаровательный схема?

Мы достигнем Адена завтра на заре, и я телеграфировала Генералу Скотту – который ехал вместе с вице-королем – адресуя ему просьбу доставить меня к конечному пункту железной дороги. Я надеюсь, что он сможет сделать это. Это приблизительно 30 миль внутри страны. Я не предполагаю, что тебе вообще будет тепло на Средиземноморье – даже у нас не было жаркой погоды, хотя мы в хаки и хлопковом платье. Сегодня господствующий ветер принес немного моря, что было достаточно для того, чтобы сделать бедную леди Кокс достаточно несчастной, хотя наше судно замечательно устойчиво. Каждый находится в намного более веселом настроении, чем во время заграничной поездки – даже сэр Эйлмер весьма приветлив. Единственная вещь, которая тревожит меня, между нами, это то, что мой шеф и генерал Айронсайд (Эдмунд Айронсайд, командующий Северо-персидскими войсками в составе британских Месопотамских экспедиционных сил, будущий фельдмаршал и начальник Имперского Генштаба. – Б. С.), не кажутся очень близкими друг другу. Теперь Генерал Айронсанд является существенным фактором для жизненно важной части нашей программы, а именно для выполнения нашего обещания захватить в течение двух месяцев заставы на холмах к северу и северо-востоку от Мосула – с курдскими новобранцами, которых пока нет и которых должен сформировать генерал Айронсайд. Если бы это был не он, то я бы должна была сказать, что задача невыполнима, но чтобы сделать это даже ему нужно дать свободу рук, а это то, что сэр Перси не собирается делать. Он – трудный человек для дискуссий, мой шеф. Он не терпит оппозицию, если только она не скрыта очень умело, и он любит направлять ход вещей, о которых он ничего не знает, точно также как ход вещей, которые он знает. Я ожидаю, что будут некоторые довольно жесткие стычки между этими двумя, но я надеюсь, что ради пользы дела генерал Айронсайд получит зеленый свет. Если он говорит со мной о вещах, которые он сделал вчера, я могу немного сгладить разногласия, но он тот человек, который будет говорить до тех пор, пока чувствует желание делать это, и я нисколько не была удивлена, когда он раскрылся. Хорошо, пусть так! Сэр Перси должен будет уступить, но я боюсь, что он будет юлить перед этим, а это не та позиция, в которой он или любой другой проявляет себя лучшим образом.

На борту мы встретили сестру Джафара, жену Нури Саида, очень восхитительную, очаровательную женщину. Она и ее свояченица, вдова, которая путешествует вместе с нею, сначала рассчитали стоимость путешествия, уединившись в их каюте по просьбе Джафара. Но от рукоделия я подняла их на палубу, и они теперь сидят весьма счастливо в углу палубы, с открытыми лицами, и наслаждаются от всего сердца. У обоих по маленькому сыну, которые путешествуют вместе с ними, очень хорошие дети. Мадам Нури – много путешествующая леди. Она была в Лондоне и Париже с Нури-пашой. И очень способный маленький мальчик шести месяцев учился в школе в Париже и достаточно бегло говорит по-французски, а также немного говорит по-английски после трехмесячного обучения в Египте. Вместе с нами возвращаются домой несколько других багдадцев – Фахми Эффенди Мадаррис Задак, который был профессором арабской литературы в Париже, мне он особенно нравится, и знаменитый багдадский поэт Маруф Эффенди. Также очарователен сирийский христианин, доктор Малуф Эффенди, который девять лет прослужил армейским врачом в Судане. Джафар попросил его стать своим личным врачом в Месопотамии. Я очень рада, что мы его заполучили, и чувствую, что от него многое можно будет ожидать. Он – чрезвычайно разумный человек. Я хочу оставаться в контакте с ним. Несомненно, у нас будет беспокойное, но мучительно интересное время. Сэр Эдгар телеграфирует, что когда Саид Талиб вернулся в Багдад из поездки в провинции, для который он выбрал момент, когда возвращение сэра Перси было отложено, один из бывших офицеров шарифа, в последнее время вернувшихся из Сирии, пришел, чтобы поздравить его с его достижениями, после чего все другие бывшие офицеры шарифа заперли их коллегу в Министерстве обороны и крепко поколотили его. Страсти, кажется, уже перехлестывают через край.

Пятно в верхней части первой страницы вызвано опрокинувшейся цветочной вазой, вода из которой залила бумагу. Осколки мне уже убрали.

Я ожидаю, что напишу тебе ужасно длинные письма из Багдада – я не уверена, что не буду продолжать вести ежедневный дневник как отчет о чрезвычайно интересных событий, которые нам предстоят, и посылать это тебе еженедельно. Ты не возражал бы против этого? Я пошлю тебе весточку из Маската, которая, вероятно, придет быстрее, чем почта из Басры. Мы надеемся подняться по железной дороге к Багдаду, но мы не вполне уверены, что линия готова.