Книга Курская битва. Оборона. Планирование и подготовка операции "Цитадель". 1943 - Петр Букейханов

Помимо событий в Польше, в сентябре 1944 года появились противоречия по поводу раздела сфер влияния в Юго-Восточной Европе, связанные с вступлением советских войск на территорию Греции (во Фракию, которую Великобритания относила к зоне своих интересов), поэтому на совещании 13 сентября Гитлер объявил, что приблизительно через шесть недель Балканский регион станет районом столкновения между Англией и СССР, вследствие чего ход войны коренным образом изменится в пользу Германии[162]. Однако этого не случилось, а территориальные противоречия союзникам удалось урегулировать в феврале 1945 года в ходе Крымской (Ялтинской) конференции руководителей трех держав – США, Великобритании и СССР.

Последнюю возможность раскола союзников по «антигитлеровской» коалиции как будто предоставила сама судьба, когда в апреле 1945 года скончался американский президент Франклин Рузвельт (Franklin Roosevelt) и его место занял крайне негативно относившийся к коммунистическому режиму СССР Гарри Трумэн (Harry Truman). Гитлер тщательно изучал события Семилетней войны, и теперь, на его взгляд, история вновь повторялась – приблизительно через шесть лет после начала военных действий Германии против коалиции европейских держав и России, когда неприятельские армии уже вступили на территорию Бранденбурга и Померании, вдруг умирает один из антигермански настроенных вражеских вождей. Так, в январе 1762 года скончалась императрица Елизавета I Романова, и Пруссию Фридриха II фактически спасли от военного поражения и капитуляции сначала вступивший на русский престол поклонник короля, воспитанник прусской военной школы Петр III, а затем Екатерина II, отец которой был фельдмаршалом прусской службы, а мать – тайным агентом Фридриха. В боевом приказе вермахту от 15 апреля 1945 года говорилось, что теперь, когда смерть избавила землю от величайшего военного преступника всех времен (Ф. Рузвельта. – П.Б.), этот поворотный момент в войне станет решающим[163].

Однако в отличие от Семилетней войны катастрофические последствия противоборства с русской армией не оставили Гитлеру времени, необходимого, чтобы Гарри Трумэн успел вступить в серьезный конфликт с политическим руководством СССР. Суммарные стратегические, оперативные и тактические просчеты и ошибки вермахта на Восточном фронте (в том числе и в Курской битве) ограничили время сопротивления немцев первой декадой мая 1945 года. Последняя возможность так и осталась только потенциальной. Фридрих II оказался дальновиднее Гитлера, сделав расчет не только на военную силу, но и на внедрение агентов влияния в высшие эшелоны власти потенциального противника. По мнению генерала Гейнца Гудериана, Гитлер был лишен мудрости и чувства меры своего кумира – Фридриха Великого[164].

Как впоследствии признал фельдмаршал Кейтель, имея в виду возможность достижения сепаратного соглашения с Великобританией и США, начиная с лета 1944 года Германия вела войну за выигрыш времени в ожидании тех событий, которые должны были случиться, но не случились[165].

Соответственно, кроме призрачной возможности политической конфронтации между своими противниками, военно-политическому руководству Германии оставалось еще надеяться только на так называемое «чудо-оружие». Однако конструктивного подхода, знаний, опыта или интуиции у немецких лидеров оказалось недостаточно, чтобы, во-первых, заранее предусмотреть возможность негативного развития событий на фронте; во-вторых, сделать правильный выбор среди всех предлагаемых вариантов того вида оружия, которое могло быть реально сконструировано и произведено в нужном объеме за определенное, достаточно короткое время, а при боевом применении внесло бы кардинальный перелом в ход военных действий; в-третьих, согласованно принять и добиться выполнения решений о перераспределении дефицитных ресурсов для реализации проекта с непредсказуемым результатом. Хотя вблизи судить о том, какая из соперничающих исследовательских программ в итоге окажется наиболее эффективной, в большинстве случаев не могут даже выдающиеся ученые – эксперты в своей области. Это становится ясно только по прошествии определенного времени.

Теперь очевидно, что после 1942 года коренным образом изменить обстановку на Восточном фронте в пользу вермахта могло только применение ядерного оружия, тем более что Германия располагала даже такими средствами его доставки, как тяжелые бомбардировщики типа Не-177 (серийные машины типа Не-177А разных модификаций имели нормальную бомбовую нагрузку 6 тонн, дальность полета от 1,2 до 5,8 тысячи километров, скорость свыше 500 км/час, высотность 7–15 тысяч метров)[166]. Тем не менее ведущие немецкие ученые-физики Вернер Гейзенберг, Отто Ган, Пауль Гартек, Карл Вайцзеккер, Карл Виртц, Курт Дибнер оказались разобщены на несколько групп, конкурировавших между собой за скудные ресурсы и финансирование, в условиях постоянных диверсий со стороны англо-американской разведки и бомбардировок англо-американской авиацией промышленных объектов, задействованных при создании прототипа ядерного реактора[167].

Любое промедление в реализации программы ядерных исследований, вызванное несогласованностью действий, недостатком материалов или выходом из строя оборудования, служило на благо противников Германии. Причем в самом начале работы над атомным оружием немецкими физиками была допущена грубейшая ошибка, вызвавшая подозрение в преднамеренной недобросовестности со стороны ученых. В ходе лабораторных работ по определению сечения поглощения нейтронов графитом был использован плохо очищенный образец, что обусловило ошибку при вычислении коэффициента поглощения нейтронов и дальнейший неправильный вывод о предпочтительности использования в качестве замедлителя нейтронов тяжелой воды, которую было намного сложнее производить и использовать в реакторных системах[168]. Проведение только одной серии опытов с «грязными» образцами графита заставляет заподозрить немецких физиков, часть из которых не разделяла национал-социалистической идеологии из-за собственного национального происхождения, в умышленном вредительстве (существует версия, что благодаря своему авторитету в научном мире датский ученый-физик, лауреат Нобелевской премии Нильс Бор добился от Вернера Гейзенберга (Werner Heisenberg) обещания саботировать разработку ядерного оружия, чтобы гитлеровская Германия не получила возможности победить в войне и утвердить идеи национал-социализма «от Атлантики до Урала»). В итоге испытание наиболее перспективной модели реактора В-VIII с тяжеловодным замедлителем прошло только 28 февраля 1945 года и оказалось неудачным – в связи с малым количеством загруженного в реактор урана и недостатком тяжелой воды цепной реакции ядерного деления на произошло[169](хотя корреспондент итальянской газеты «Коррьере делла Сера» (Corriere della Sera) некий Луиджи Ромерца (Luigi Romersa) после войны утверждал, что в октябре 1944 года он был на немецком полигоне на острове Рюген в Балтийском море, где присутствовал при успешных испытаниях так называемой «грязной» ядерной бомбы (контейнер с радиоактивными изотопами был помещен в оболочку из обычного взрывчатого вещества с целью добиться с помощью взрыва образования критической массы ядерного вещества и цепной реакции деления ядер тяжелых элементов), однако бомбы такой примитивной конструкции являются исключительно «радиологическим» оружием, поскольку они не позволяют добиться ядерного взрывчатого эффекта, и, следовательно, они не могли обеспечить перелом в ходе военных действий).