Книга Я русский солдат! Годы сражения - Александр Проханов

А. Проханов: — Ну вот я вижу эту связь. Это говорит о том, что исчезли табу. Все растабуировано, все дозволено. В народе поселился зверь. Этот зверь явился результатом той чудовищной культуры и пропаганды, которая сдирает с человека человеческое, растабуирует в нем зверя и животное.

М. Королёва: — Александр Андреевич, помилуйте. Но в полиции какая культура? Вы о чем?

А. Проханов: — Ну, конечно, в полиции же работают…

М. Королёва: — Ну что там? Какой там постмодернизм возможен? Ну что вы, в самом деле?

А. Проханов: — Нет, ну что? В советской милиции не было этого.

М. Королёва: — Может быть, нам просто не говорили об этом?

А. Проханов: — Не говорили. А на самом деле там истязали. Я знаю, что и Космодемьянскую застрелили милиционеры. В советской милиции не было этого, потому что советский человек был подвержен мощнейшей обработке на протяжении 70 лет. Эта обработка была связана с тем, чтобы задавить в нем животное, задавить в нем свирепого человека.

М. Королёва: — Но и человека тоже задавить.

А. Проханов: — Задавить в нем животное, задавить в нем свирепого человека. В нем пытались разбудить творца, сотоварища, человека жертвенного, художника и героя. Удалось это сделать или нет, я до конца не знаю. Во всяком случае, моя среда, в которой я жил и воспитывался, демонстрировала высочайшие примеры нравственного героизма и стоицизма.

После 1991 года возникла культура насилия, культура осквернения, культура пыток, культуры торжествующего зверя. И, по существу, то, что сделали эти люди в застенке (а они сделали только потому, что у них нет никаких сдерживающих центров), видимо, они не боялись увольнений, пистолетов. Они получили жертву, в них возник животный инстинкт — животный, звериный инстинкт поиздеваться над пленным, прежде чем уничтожить. То же самое у этих девиц. Животный инстинкт осквернить, изнасиловать ценности, создать страдания, причинить страдания другим, в данном случае — верующим. Поэтому я и вижу, что в обществе нашем за это время сложился культ беспощадного.

М. Королёва: — Сам сложился?

А. Проханов: — Нет, под воздействием вот этой победившей культуры, культуры миллиардеров, культуры гедонизма, культуры, направленной на утоление низменного в ущерб возвышенному. Ведь самое низменное в человеке — это убиение ближнего, причинение насилия ближнему или убийство его. И дошли до этого. Чего стоят, например, выставки, я помню, которые прокатились по всей Европе и пришли к нам, экспозиции были. Этот Хаггерт или Хеггерт, немец, который делал статуи, муляжи из реальных трупов. Он их высушивал, он их экспонировал, он создавал…

М. Королёва: — Да, были такие скандальные выставки.

А. Проханов: — Почему скандальные? Это норма.

М. Королёва: — Ну, они и там, на Западе, вызывали скандалы определенные.

А. Проханов: — Нет, там они не вызывали, потому что там пройдено все.

М. Королёва: — Подождите. Но только в Европе полиция никого не насилует бутылками.

А. Проханов: — Нет, в Европе она не насилует бутылками, просто она (Европа) стирает с лица земли целые государства, как это было в Ливии. А что касается тайн этих американцев, которые мочатся на убитых талибов или пытают арабов в Абу-Грейб, сжигая на глазах у верующих Коран и доводя их до безумия, это норма.

М. Королёва: — Ну, вы же не хотите сказать, что это в массовом порядке происходит. Простите, дураки-то есть везде.

А. Проханов: — Всего несколько тысяч американцев замешано в этих пытках, в эти избиениях. Это крохи в стране.

М. Королёва: — Просто вы сказали о том, что в вашем кругу в советское время не было таких людей — были исключительно люди высоких… Ну, я надеюсь, что и сейчас в вашем кругу, в том, в котором вы вращаетесь и общаетесь, тоже нет таких людей.

А. Проханов: — Я сейчас вращаюсь в самых разных кругах, в том числе я вынужден вращаться в тех кругах, которые меня ненавидят, и я их тоже ненавижу. И я знаю, что эти круги беспощадны, они беспощаднее этих милиционеров казанских. Потому что…

М. Королёва: — Вопрос только, зачем вы тогда с ними общаетесь?

А. Проханов: — Ну, поневоле. Я же проповедник. Я вращаюсь в этих кругах. И я писатель. Не журналист. Я писатель.

М. Королёва: — А, вы изучаете просто фактуру?

А. Проханов: — Конечно. Я вынужден вращаться во всех кругах. Поэтому ужасно убить человека, ужасно изнасиловать его плоть. А еще страшнее изнасиловать дух человека, создать в течение 20 лет непрерывную моральную пытку людям, исповедующим фундаментальные национальные или религиозные ценности.

М. Королёва: — Подождите. Но кто-то же должен это остановить? Кто-то должен сказать «Нет»? Ну, например, отправить в отставку министра внутренних дел, сказать, что вот человек за это отвечал, да? И он слетит со своего поста, если будет так, если его подчиненные будут действовать так.

А. Проханов: — Да. Но одновременно надо отправить в отставку целый комплекс людей, отвечающих за культуру, за информационную среду, за воздух, которым дышат дети, отменить эти чудовищные фильмы на НТВ, которые проповедуют порнуху и совокупление непрерывное. Сейчас выходят эти фильмы. Это фильмы чудовищного декаданса, это фильмы, которые приводят к абсолютному размыванию моральных ценностей.

М. Королёва: — Что за программы вы смотрите, Александр Андреевич?

А. Проханов: — Я смотрю программу «Спокойной ночи, малыши».

М. Королёва: — И там вот это все показывают?

А. Проханов: — И там вот это показывают все. Это в программе «Спокойной ночи, малыши».

М. Королёва: — Боже ты мой! Смотрите, вот Анатолий Кучерена, например, делает совершенно конкретное предложение в связи со всем этим. Он, например, предлагает переставить видеокамеры с избирательных участков на полицейские участки. А что? Может быть, действительно, если оборудовать вот этими камерами все полицейские участки…

А. Проханов: — Отлично. А можно сделать, знаете, что? Вот, все гастроскопы, которые находятся в больницах с этими маленькими телевизионными камерами на конце, вставить, извините, в прямую кишку всем нашим гражданам, чтобы, как только их насиловали с помощью бутылок, сразу шли сигналы в Кремль.