Книга Каникулы под пулями - Мария Антонова

— Вы говорите: сбежала, почему так думаете?

— На стоянке около гостиницы мы нашли убитого мужчину и это точно не был случайный свидетель. Мы связали его с поджогом здания и еще с десятком нераскрытых убийств. Если он мертв, у вашей подруги есть неплохие шансы выжить. По крайней мере, задача была убить, а не похитить.

— Вы в этом так уверены?

— Украсть ее они могли в первый же вечер, когда пытались устроить смерть под колесами, так что, да. Уверен.

Проснулся Виктор раньше, чем рассчитывал и быстро натянув джинсы, лежавшие около кровати, побежал на испуганный женский крик. В соседней комнате вопила Саша, по ее щекам текли слезы, задыхаясь от рыданий, она продолжала кричать. Мужчина, практически прыгнул на кровать, прижимая испуганную девушку к себе, но она, ничего не видя сквозь пелену слез, начала неистово брыкаться и отбиваться.

— Тихо, тихо, — пытался уговорить он, — это я, Виктор, все хорошо, я рядом.

Очень многих подобная фраза довела бы до истерики, а на нее, похоже, действовала, как и планировал мужчина. Девушка перестала лягаться и колотить его маленькими кулачками в грудь и устроившись на его плече тихо сотрясалась от рыданий. Но все проходит, в том числе, уходят и слезы, спустя какое‑то время они иссякли и она смогла забыться беспокойным сном. Мужчина лег на кровать и Саша опустилась вместе с ним, никак не желая разжимать объятий. Как ребенок, который узнал, что под кроватью действительно есть чудовище, но пока мама рядом, оно не сможет напугать. Тихонько всхлипывая во сне, девушка свернулась калачиком и уткнулась носом ему в ключицу. Несмотря на неудобную позу и невозможность двигаться, впервые в жизни, он был совершенно счастлив. Можно забыть обо всем мире, в нем все равно не было ничего важнее девушки, лежащей в его объятиях. Легонько поглаживая ее шелковые волосы, он продолжал тихим шепотом уговаривать ее. — Все хорошо, все будет хорошо. Обещаю.

Утро наступило внезапно. Еще секунду назад она была в объятиях Морфея, а в следующее мгновение испуганно моргала, глядя в пространство. Потолок был белый, а плотные шторы, из‑за которых лился мягкий свет — темно‑лиловыми, стены — оттенка цветов сирени. Около окна расположилась целая оранжерея и только благодаря этому Саша вспомнила, где находится. Более того, рядом с ней, по ощущениям находился еще один человек, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться кто он. Девушка лежала в его объятиях, вдыхала чистый мужской запах, отчего у нее закружилась голова, а в животе затрепетали бабочки. Глупое и романтическое ощущение на мгновение заняло все мысли, но справившись с ним, Александра решила продолжить осмотр комнаты, стараясь не разбудить спящего рядом мужчину. Кусочек ковра, который она могла видеть не поворачивая головы, был насыщенно фиолетовым, с каким‑то геометрическим узором. Напротив кровати стоял комод цвета светлого ясеня, а над ним пристроился огромный жидкокристаллический телевизор. Чтобы продолжить изучение комнаты, ей необходимо было повернуть голову. В тот момент, когда она изо всех сил пыталась не потревожив лежащего рядом мужчину, слегка развернуться, заметила, что ярко‑голубые глаза с улыбкой смотрят на нее.

— Доброе утро, — сказал он хриплым ото сна голосом. Саша в смущении оторвала голову от его плеча и села, тут же скривилась от боли во всем теле после резкого движения, и вернулась обратно.

— Доброе, но не уверена, что утро.

— Больше тебе скажу, я уверен, что давно не утро. В лучшем случае мы проснулись к вечеру.

— Тогда почему утро?

— У русского человека, когда проснулся, тогда и утро, вспомни первое января.

— Точно, — улыбнулась она, — а ты давно не спишь?

— Нет, не очень, — уклончиво ответил он, — боялся тебя разбудить.

Ситуация в целом была несколько неординарна. Девушка практически лежала на мужчине, одетым в одни джинсы и те не застегнутые должным образом, а на ней была лишь безразмерная футболка с пингвином, доходившая до середины бедра, но в данный момент выставляющая на всеобщее обозрение ее кружевное белье. Казалось, она не заметила этого и продолжила изучать обстановку в комнате. Возле комода в небольшой нише стояло старомодное кресло‑качалка и низкий журнальный столик, а на перпендикулярной к нему стене, пристроились дверь и еще один монстроподобный шкаф со светлыми резными дверцами. Около кровати нашла свое пристанище высокая тумбочка, а над ней висел изогнутый рожок ночника. Но самое интересное в комнате находилось над кроватью, надо заметить очень большой и застеленной постельным бельем розово‑лилового оттенка. Над изогнутым изголовьем висела картина Владимира Куша: Алые паруса. Ей нравилось творчество Куша, и голубое небо с розовыми цветами как нельзя лучше вписывались в интерьер.

— Кто выбирал картину?

— Я.

Саша изогнула бровь.

— Декоратор оформила всю комнату под эту картину. На мой вкус она получилась чересчур фиолетовой, но очень даже милой.

— Она очень милая, и не фиолетовая, она лиловая, и невозможно было представить себе лучшего обрамления для этой картины.

— Тебе нравится Куш? — Удивился мужчина.

— Да, — коротко ответила она.

— Мне тоже. Готова завтракать?

— Скорее ужинать, но готова.

Виктор не пошевелился, и тогда вспомнив, на чем лежит, Саша оперлась рукой о его грудь, чтобы приподняться и сесть на кровати. Но как только ее рука уперлась в широкую мускулистую грудь, девушка почувствовала учащенное биение сердца, будто оно хотело вырваться и начать отдельную жизнь. Дыхание ее перехватило, и все же смутившись, она одернула майку, и накрыв ноги одеялом устроилась на максимальном расстоянии от все еще лежащего рядом мужчины.

— Миленькая маечка, — прокомментировал он ее пингвина в очках, изображенного с саркастической ухмылкой. — Я в душ, но через пару минут его освобожу.

Саша только смущенно кивнула, и плотнее завернулась в одеяло, ухватившись за него, словно за спасательный плот.

Оставшись в одиночестве, она осторожно встала, проинспектировав свое тело. Новых ссадин не было, а старые заживали. Если так пойдет и дальше, то она не только сможет остаться в живых, но и залечить полученные в неравной борьбе ранения. Неторопливо подойдя к окну, девушка отодвинула штору. Часов в комнате не было, да ей и не хотелось знать точное время. На улице еще было достаточно светло, солнце высоко сияло на небосклоне, заставляя искриться воду в реке и зажигая изумрудным огнем листья на деревьях. Постояв так пару минут и вдоволь насладившись пейзажем, она направилась к чемодану, выудить вчерашние шорты и майку и, прихватив с собой несессер, отправилась в ванну.

Проскользнув в полуоткрытую дверь, она включила свет и снова удивилась. Интересно, чего еще она не заметила прошедшим утром? Ванна, как и все в квартире, была большая и светлая, оформленная в светлотерракотовых и золотых тонах, больше походила на средиземноморскую, чем на балтийскую. Одну из стен этой комнаты занимало большое зеркало, под которым на широкой мраморной столешнице пристроились две раковины — купели, а под ними, на кованом стеллаже, были разложены полотенца всех мастей и размеров. Вмонтированные в зеркало светильники, подчеркивали все кровоподтеки, гематомы и ссадины. С обеих сторон от зеркала были шкафчики с резными створками с патиной для ванных принадлежностей. Вдоль второй стены выстроились в ряд унитаз и биде, на противоположной разместились душевая кабинка и шкаф, а вот стена напротив зеркала была отдана на откуп огромной ванне. Возвышаясь над темным деревянным полом на изогнутых бронзовых ножках, она напоминала произведение искусства. Но времени разглядывать это неправдоподобное великолепие больше не было. Александра умылась. Пора было выходить не только из ванной, но и навстречу своим страхам. Убрав вещи в чемодан, одернув шорты и майку, она храбро двинулась на кухню, влекомая ароматом жаренного бекона, яичницы и кофе.