Книга Тревога и неврозы - Чарльз Рикрофт

Другим состоянием является переживание своей неукорененности, известное в социологии под названием аномии. Этот термин впервые использовал Э.Дюркгейм (E.Durkheim) для описания состояния свободы от сдерживающих традиционных конвенциональных социальных ролей и ценностей, которое, как он полагал, ответственно за определенную форму суицида. Сейчас этот термин использует, в частности, Д. Райсман (D. Reisman) в работе «Толпа одиноких» (Te Lonely Crowd) для описания состояния дезадаптации и нарушения социальных соглашений. В таком широком смысле аномия наблюдается не только у тех, чьи жизни были перевернуты резкими социальными изменениями, но и у тех, кто активно отвергает конвенциональный образ жизни. Конформисты из числа психиатров могут быть склонны считать всех нонконформистов невротиками, но такое суждение имеет ценностное обоснование и ставит знак равенства между психическим здоровьем и конформностью, то есть тем образом жизни, который нравится им самим. Логическим выводом из такого представления будет переход психиатра из категории терапевтов в категорию охранителей социального порядка. Аномичные личности могут быть одинокими и чувствовать свою непринадлежность чему бы то ни было, но они не обязательно невротичны, так как это состояние детерминируется не психологически, а социально. Беженцы и эмигранты, не сумевшие из-за недостатка времени или возможностей вписаться в общество, одинокие старики, жертвы несовершенной социальной системы могут становиться одинокими и несчастными и даже совершать самоубийство; и если они это делают, то это скорее призыв к помощи, чем проявление неосознаваемых конфликтов. Конечно, невроз может приводит к аномии, особенно если речь идет о шизоидных и фобических формах защиты, так как связанное с ними отчуждение на самом деле влечет за собой реальную социальную изоляцию. Человек, страдающий фобиями, и никогда не выходящий из своего дома, шизоидная личность, с подозрением относящаяся к любым попыткам завязать с нею дружеские отношения, с течением времени утрачивают связи с друзьями и близкими и становятся одинокими так же, как и люди, испытывающие проблемы преимущественно социального характера.

Классификация неврозов

Когда установлено, что тревога и другие симптомы, наблюдающиеся у пациента, имеют невротический характер, следует решить, с каким именно типом невроза мы имеем дело в данном случае. Сам термин «невроз» не является исчерпывающим диагнозом, поскольку он всего лишь фиксирует, что пациент болен, а не одинок или несчастлив, и что обследовавшие его психиатры обоснованно уверены в том, что его заболевание не физическое и не относится к компетенции «большой психиатрии».

Следующий шаг заключается в определении вида невроза. К сожалению, однозначной стандартизированной процедуры, которую следовало бы иметь, в настоящее время не существует, так как, являясь отраслью медицины, раздираемой теоретическими спорами, психиатрия не имеет не только общих представлений о причинно-следственных связях, но и выработанных диагностических положений. В результате пациенты, обращаясь к разным психиатрам или в разные психиатрические клиники, коллекционируют противоречащие друг другу диагнозы, отражающие скорее пристрастия обследовавших их специалистов, нежели реальное состояние больного. Мне довелось видеть молодого человека, побывавшего за шесть лет в трех психиатрических клиниках, и получившего диагнозы: «психопатологическая личность» – в первом учреждении, «шизофрения» – во втором и «невротическая реактивная депрессия с обсессивными страхами» – в третьем. Первая клиника специализировалась на лечении личностных психопатологий, во второй занимались разработкой методов диагностики и лечения шизофрении, которые позволили бы заниматься болезнью еще до очевидного проявления ее симптомов (как сказал бы циник, при их отсутствии), профилем третьей клиники была психотерапия.

Следующая сложность вытекает из факта крайней индивидуализированности невротических симптомов, которые, к тому же, не такого рода, чтобы пациент мог их спокойно и отстраненно перечислять незнакомому человеку. Поэтому психиатры с разными личностными особенностями и использующие разные техники опроса могут извлекать из историй своих пациентов разные сведения, проблемы и симтоматику, и, следовательно, ставить разные диагнозы.

После этого неудивителен тот скепсис, который многие психиатры и психотерапевты выражают по отношению к диагностическим категориям, особенно к таким свернутым, как «истерия» или «обсессивный невроз», предпочитая им так называемые «динамичные формулировки». Типичным представителем последних является, например, «невротическая реактивная депрессия с обсессивными тенденциями»; эта формулировка информирует коллег о том, что пациент находится в депрессии, что это не психотическая депрессия, что, вероятно, она вызвана каким-либо событием, и что выявлена склонность пациента к использованию обсессивной защиты.

Оставляя в стороне эти сложности, можно говорить о необходимости выделения в рамках общей категории «невроз» нескольких частных подкатегорий, хотя бы для того, чтобы психиатрам было что писать в начале истории болезни; краткая классификация необходима также для статистических целей. Эта процедура имеет и эвристическую ценность, ввиду того, что дает возможность сложную феноменологию неврозов ограничить набором идеальных и легко распознаваемых «клинических картин», по отношению к которым случай конкретного клиента будет определяться как более или менее похожий.

Учитывая изложенный в данной работе материал, общую категорию «невроз» можно было бы разделить на четыре частных: невроз обсессивный, шизоидный, фобический и истерический. Однако это не так. Я лично считаю, что такая классификация теоретически возможна и практически полезна, однако не факт, что это убеждение соответствует диагностическим принципам отдельных психиатров или школ. Не соответствует это и Международной классификации болезней Американской психиатрической ассоциации (Te International Classifcation of Diseases or the American Psychiatric Association). Хотя обсессивный невроз, фобия (или фобические расстройства) и истерия являются используемыми всеми диагностическими терминами, понятие «шизоидный невроз» никогда не применяется, в то время как два других – «невротическая тревога» (или «состояние тревоги») и «невротическая депрессия», – употребляются часто.

Отсутствие категории, соответствующей предлагаемой «шизоидный невроз» означает, что пациенты, которые были бы определены как шизоидные невротики, получают другие диагнозы. В психоаналитической литературе широко употребим термин «шизоидно-обсессивный», а истерические и фобические расстройства часто интерпретируются как имеющие в основе шизоидную патологию. Причина отнесения пациентов, использующих шизоидную защиту, к другим диагностическим группам имеет исторический характер. Термин «шизоид» ввел Э.Блэйер (E.Bleuer) для описания личности (а не симптомов) пациентов, похожих на шизофреников своей отстраненностью, отчужденностью и взаимной непроницаемостью интеллектуальных и эмоциональных процессов, но при этом не дезориентированных, не имеющих галлюцинаций и, очевидно, остающихся по эту сторону границы, разделяющей норму и ненормальность. Следовательно, именно личность такого пациента, а не симптомы привлекает внимание психиатров, поэтому и речь идет о шизоидной личности или характере, а не о шизоидном неврозе. В последнее время, однако, в основном благодаря работам В. Фейрбейрна (Fairbairn) и М. Клейн (M. Klein), специфическое расщепление, или диссоциация, личности таких больных (на что, собственно, и указывает сам термин «шизоид») все чаще рассматривается как защитный маневр, используемый пациентами, которым не ставится диагноз «шизоидная личность». В результате шизоидная защита выявляется у людей, которые, будучи без сомнения невротиками, не создают впечатление потенциальных шизофреников, и таких пациентов, активно применяющих шизоидную защиту, по-видимому, имеет смысл называть шизоидными невротиками. Эти больные жалуются на застенчивость, робость, проблемы с идентичностью, ощущение бессмысленности, – и все эти симптомы возникают вследствие обостренной чувствительности к противоречиям между идеальным образом Я и банальным впечатлением, которое они производят в реальности.