Книга Волшебница-самозванка - Юлия Набокова

— А девиц невинных зачем губишь? — строго спросила я.

— Так ведь это... природа свое берет, — повинился Степан. — Живу отшельником, с местными красотками знакомств завести возможности не имею, да и имел бы, не завел. Тут же дикие времена — за ручку подержался, уже под венец тащат. Пришлось пойти на крайние меры — оброк на девиц ввести. Так ты бы видела, кого они мне сплавляют! В первый раз привели дурочку деревенскую, во второй раз толстуху рябую какую-то. Зато на третий раз мне повезло — такую красавицу писаную прислали, фигурка точеная, сама тоненькая, стройненькая, рост — метр восемьдесят, ноги от ушей. Я ей: «Красавица», а она в слезы! «Почто, господин, меня мучаешь? Али не знаю, что я урод каких свет не видывал. Высока, как оглобля, и тоща, как глиста!» Да кто ж тебе такое сказал, спрашиваю. Вся деревня надо мной смеется, отвечает. Мне уже восемнадцатый год пошел, а ни один жених на меня не польстился, всем невест в теле подавай, а меня и за человека не считают. С тех пор и зажили с Маруськой душа в душу. Ее, правда, Марикой зовут. Но Маруся-то душевнее, роднее звучит, — пояснил Степа.

— Что ж тебе твоей красавицы мало? — ехидно поинтересовалась я. — Ты уже после нее целым гаремом обзавелся.

— А уж кем тебя только крестьяне не считают, — хмыкнула я и вернулась к разоблачению мифов. — На железном коне по лесу разъезжаешь?

Не, только на мотоцикле, — развеселился Степан, развеяв вторую легенду о чернокнижнике.

— В полнолуние собакой Баскервилей оборачиваешься и мирных жителей пугаешь? — припомнила очередной слух я.

— Так ведь это, распоясались совсем! В лес по грибы ходить стали, так и до моей избушки ненароком доберутся. Приходится принимать меры — натираю своего сенбернара фосфором и спускаю с поводка.

— Черные мессы устраиваешь?

— Придумают же! Во люди! Всех собак на меня готовы навешать, — оскорбился Степан. — Ну потусили чуток с девчонками, последний альбом Децла врубили, петарды запустили. Все по закону до одиннадцати вечера. Так чего твоя душа желает? — поинтересовался он, распахивая передо мной колдовской ящик. — Чего хочешь достану! Не смотри, что он с виду небольшой, зато внутри — бездонный. Самую большую вещь достать могу. Машина, правда, не проходит, а вот мотоцикл я без труда выудил. Так чего твоя душа желает?

Как оказалось, он погорячился. Про тирамиссу и чизкейк Степан и слыхом не слыхивал. Пришлось мне самой, следуя примеру студента, торжественно опускать руки в пустой черный ящик, закрыв глаза, представлять образ желаемого и строгим голосом произносить вслух свое желание.

— Надо же, получилось! — искренне обрадовался Степа. — Слушай, а ты можешь достать их побольше? Пусть мои девчонки тоже попробуют!

Через полчаса подвал был завален не только шоколадками разных мастей, обезжиренными йогуртами, зефиром «Шармэль» и прочими девичьими радостями, но и коробками, доверху наполненными средствами женской гигиены, красивым нижним бельем, заколками для волос, шпильками, резинками, кремом для депиляции, глянцевыми журналами, полными советов как выбрать стиральную машину и как правильно завести курортный роман, весьма актуальных для Степашкиных подопечных.

Изрядно обновила я и гардероб юных отшельниц. Как пояснил Степан, его возможности в этой области были ограничены одеждой его мамы, строгой учительницы математики, предпочитающей черные костюмы на работе и зеленые лосины в быту, к которым ему волей или неволей приходилось прикасаться дома, и теми едва прикрывающими тело тряпочками, которые ему посчастливилось снимать со своих немногочисленных подружек. Но ни строгие костюмы сорокалетней дамы, ни легкомысленные наряды современных модниц не соответствовали эстетическим вкусам средневековых селянок. Поэтому девчонки с визгом накинулись на тот ассортимент вечерних платьев, летних сарафанчиков и осенних пальтишек, которые произвела на свет моя память вкупе с волшебным ящиком.

Как рассказывал впоследствии Степан, со временем девушки полюбили и практичные джинсы, избавившись от любви к рюшам, сборкам и пышным юбчонкам.

А я тем временем наконец-то приступила к тому, за чем, собственно, и приехала. Выудив из недр чудесного ящика свежий кусочек чизкейка и бокал кофе глясе, я поудобней уселась в кресле и изложила суть своих проблем касательно Двойного полнолуния сообразительному Степану. Благодарный студент не замедлил опустить руки в ящик и обеспечить меня полным арсеналом по борьбе с нечистью, монстрами и прочими средневековыми террористами.

На следующее утро мы торжественно грузили ящики с петардами, фонариками, клеем и прочими полезными в хозяйстве вещами на широкую спину Феликса, накрепко пристегнув их ремнями. Оценив объем оставшегося пространства, Ив вынужден был констатировать, что кому-то из нас троих придется отправляться домой пешком. Или пожертвовать наименее ценным холодильным контейнером с мороженым, тортами и конфетами, за который я стояла насмерть.

Проблема разрешилась на удивление просто.

— Селенусечка, ты уж на меня не обижайся, только я со Слимусиком останусь! — решительно пророкотала нянюшка Агата. — Уж больно он, деточка, заброшенный! Без мамки, без папки, в чужой стране, один наедине с этими Горгонами. Они же мальчику ни спать, ни заниматься не дают, все норовят на сеновал утащить. А у мальчика воля слабенькая, вот он и поддается. Ну что из него, такого малохольного, вырастет-то? Уж я-то возьмусь за его воспитание, уж я-то наведу здесь порядки.

Степа аж побелел от такой перспективы и умоляюще воззрился на меня. Я лишь бессильно развела руками. Спорить с тетей Агатой? Этот подвиг не по мне!

День накануне Двойного полнолуния пролетел незаметно. Пока добрались до замка, пока разгрузили поклажу, пока отдохнули с дороги, наступил уже вечер. После ужина я отправилась в библиотеку полистать колдовские книги. Благо, и повод подходящий нашелся — на носу Двойное полнолуние, а я так и не удосужилась прочитать летописи предыдущих столетий, чтобы узнать, чем же все-таки мне это грозит.

Масштаб катастрофы поражал воображение. Я бы предпочла пережить цунами, нежели принять участие в средневековой страшилке. Старинные книги со свидетельствами очевидцев не уступали современным ужастикам — с той лишь разницей, что сухой репортерский стиль изложения с описанием бесчинств вампиров и нападения упырей пугал куда больше, чем новейшие спецэффекты голливудских блокбастеров.

Хроники Двойного полнолуния сообщали, что мертвецы встают из гроба, вампиры творят беспредел, оборотни пожирают все, что движется. Люди, оказавшиеся в лесу, не возвращаются, и все, кто не успел спрятаться за семью запорами, сгинули на веки вечные. Возникает вопрос — кто в таком случае сочинил те старинные книжки и поведал людям всю правду о страшной полночи?

За ответом я обратилась к всезнающему Иву, справедливо рассудив, что задавать такие задачки Алену, тенью скользившему по библиотеке, будет весьма не политкорректно.

— Известно, кто — ведуны да ведьмы, — разрешил мои сомнения рыцарь. — Только они и сдерживают нечисть, оберегая людей от еще больших разрушений и опасностей.