Книга Сова была раньше дочкой пекаря. Ожирение, нервная анорексия и подавленная женственность - Мэрион Вудман

Ее изголодавшееся тело и находящаяся под угрозой женственность в этом сне смотрят ей прямо в глаза. Ее преследует страх лишиться и любви, и еды, ей хотелось бы избавиться от этого страха, но она боится, что он слишком силен. Амфетамины слишком быстро подвели ее к переломному моменту, потому что она не была готова принять зрелую фемининную роль; крайние точки конфликта еще сильнее поляризовались без еды и под влиянием препарата. Она стала «одержимой». Она могла собраться пойти на вечеринку, купить наряд, сделать прическу и заявиться не в тот день. В другой раз она переедала накануне так, что одежда трещала на ее теле. Негативные родительские образы не позволяли ей ни веселиться, ни выйти в свет. Образовался порочный круг, когда бунтарская агрессия сменялась безнадежной депрессией.

В итоге сновидение навело ее на мысль, что Бог мучил ее с какой-то целью и что, возможно, ей надо было относиться к этому естественно. Она бросила принимать лекарства и мгновенно набрала несколько фунтов. Связь власти с весом с очевидностью проявляется в ее следующих высказываниях того времени:

Теперь посмотрите, что Вы заставили меня сделать. Я все еще счастлива в моменты этих приступов ярости. Я вижу вещи по-особому. Мне они нравятся в их уродстве. Мне нравится моя большая и могущественная личность. Мир не может указывать мне, что делать. Мне не нужна помощь — ни Ваша, ни чья-либо еще. Я на самом деле считаю, что зло может обернуться добром, потому что этот настрой делает меня наиболее сильной, наиболее креативной, наиболее энергичной. Я разговаривала со львом. Я приказала ему остановиться, и после продолжительного боя он подчинился, но это убило во мне что-то. Я больше не хотела жить. Я сдалась. Уж лучше пусть он рыщет вокруг, чем быть мертвой. По крайней мере, я жива, когда я ем.

Сознательный перфекционизм Маргарет компенсировался ее бессознательным чувством неполноценности, которое порождало жадность и жажду власти. Ее идентификация с красотой, добродетелью и светом привела к невыносимой конфронтации с реальностью и к повторяющимся приступам переедания и депрессиям. Из-за погружения в свою собственную Темноту она была вынуждена иметь дело с собственным миром, показывавшем ей, что она не всемогуща, не совершенна, но что она просто человек, которому необходимо принять свои ограничения и несовершенства. Таким образом, симптом заставлял ее сталкиваться с реальностью, которую она презирала. Природа действовала по принципу прямой компенсации: чем больше раздувались ее фантазии, тем чернее становилась ее Темнота. Пока она громко протестовала против несправедливого Бога и демонстративно отвергала природу, ее темный Анимус управлял ею и заставлял ее питать его энергией.

Ровно через девять месяцев после начала анализа Маргарет посетила полуночную Мессу в Рождественский сочельник — одна, без семьи, без друзей. Она решила так поступить, потому что была толстой и испуганной, ей было стыдно. Яма, которую она сама себе вырыла, пугала ее. Впервые в жизни она прочувствовала свои реальные страдания. «Вся жизнь прошла мимо меня, пока я мечтала стать тем прекрасным человеком, каким хотела видеть меня мать. Вся моя жизнь — обман». Это понимание заставило ее спуститься с небес на землю и принять на себя ответственность за свою собственную жизнь.

С клинической точки зрения, для нашего исследования важны такие составляющие психики Маргарет, как механистический негативный Анимус, испуганная Персона, слабое фемининное Эго, разрывающееся между противоположностями, патологическая эмоциональность и нарциссическая незрелость. У нее не было ни сильного отца, ни фемининной матери, в связи с чем ее моделью маскулинности был Анимус ее матери. Без подлинного маскулинного принципа и без ее фемининного инстинкта она не обладала внутренним голосом, который сказал бы ей, чтобы она заботилась о своем теле и перестала переедать.

Почти не зная Эроса, она очень плохо умела выстраивать отношения, и поэтому, когда открылась пустота, образовавшаяся из-за отсутствия чувств, ее безжалостный Анимус потребовал еды. Неспособная установить с ним отношения на физическом или психическом уровне, она давала ему единственно понятную для нее пищу любви — хлопья и сладости. Это на время заряжало ее энергией, но потом она снова видела реальность в зеркале; тогда она убегала в фантазии о том, какой должна быть любовь мужчины, — фантазии подростка. Этот фантазийный мир позволял ей избегать конфликтов и истинных чувств, упиваться мегаломаническим образам себя как могущественной, богатой, хорошо образованной, незаменимой для других людей, тем самым компенсируя ее сознательное отношение к себе как к бессильной, уродливой и одинокой. Агрессию, которую она испытывала по отношению к Богу, поставившему ее в такое положение, она направляла на себя. Духовная пища, по которой она отчаянно тосковала, была осквернена таким же отчаянным употреблением пищи материальной. Не имея защиты со стороны духовного Анимуса, она чувствовала себя околдованной демоном, угрожавшим заманить ее в лоно смерти.

Смещение сексуального комплекса на еду началось во время пубертата. К девятнадцати годам Тень «худой, грязной шлюхи» твердо укрепилась против Персоны «толстой, чистой Мадонны»; негативный Анимус требовал обеих себе в невесты. Ее подчиненная функция, интровертированное ощущение, позволила ей впасть в диссоциацию между телом и духом. Ее бессознательное тело стало ее ненавистной Тенью, на которую она не могла смотреть ни в одежде, ни в голом виде. Хильда Брюх в «Расстройствах пищевого поведения» пишет:

Отсутствие силы воли [у людей, страдающих ожирением] связано с их неспособностью воспринимать свои телесные потребности. Толстые люди склонны говорить о своих телах как о чем-то внешнем по отношению к ним самим. Они не чувствуют себя идентифицированными с этой раздражающий и уродливой вещью, которую они приговорены нести до конца жизни и в которой они чувствуют себя затворниками или заключенными[102].

Когда Маргарет впервые сбросила вес, она, не переставая, щупала себя, как будто пытаясь удостовериться в том, что она все еще на месте. Озадачивало то, что, хотя она и была маленькой до семнадцати лет, ее образ тела был огромен. Отражало ли тело ее раздутые фантазии? Или же фантазии были настолько непомерными, что тело должно было удерживать ее? Безусловно, тело было тем, что связывало ее с реальностью.

Ее повторяющиеся сны о кошках, черных собаках и смуглых мужчинах наводили на мысль о сексуальном происхождении ее симптомов, которые могли быть связаны с проблемами, вызываемыми деторождением, передававшиеся в ее семье по материнской линии, и с тем, что ее внутренняя Мадонна отвергала ее внутреннюю шлюху. Обсуждая проблему истерии, Юнг писал: «Нет сомнений, что то, чего жаждет пациентка, — это Мужчина… Страх сексуального будущего и всех его последствий слишком велик для пациентки, чтобы она решилась отказаться от своего заболевания»[103].

Комбинация трех динамических комплексов — религии, сексуальности и еды — обрела автономное патологическое существование в Маргарет. Казалось, что энергия религиозного и сексуального комплексов, в обоих случаях сильно чувственно окрашенная, была смещена на еду. Ее страх оказаться затянутой во Тьму был обусловлен слабостью ее Эго и ее страхом уничтожения, связанным и со смертью, и с половыми сношениями. Сила этих трех комплексов создавала то, что Юнг мог бы назвать «новой болезненной личностью»[104], которая двигалась только в сторону ожирения. Эта вторая личность угрожала разрушить Эго и оттеснить его на вторую роль. Только когда lykos (свет) направлен на правильно поставленную цель, жадность волка может быть трансформирована в креативную энергию, необходимую для рассеивания Тьмы.