Книга Смерть служанки - Джудит Кук

Президент едва сдерживался.

— Разве вы не видите, доктор Форман, что вы тут кругом лезли не в свое дело? Вы не должны были осматривать девушку. Вряд ли вас вызвали бы в качестве свидетеля на слушании, если бы вы сами не напросились. И даже если ваш визит в эту деревню и был, как вы выражаетесь, «случайным», — с отвращением продолжил он, — вы уже внесли свою лепту в это дело, и дальнейшее вас не касалось. Должен честно признаться, я не верю, что вы оказались в Эссексе случайно, думаю, вы поехали туда преднамеренно. Сэр Уолфорд считает, что вы собирались продолжать вмешиваться в его дела.

— Выкиньте этого парня вон! — завопил седой бородач под аплодисменты присутствующих. — Похоже, он получил свои знания где-то под забором! — Другой пробормотал, что он вообще не доверяет так называемым врачам, которые обучались за границей.

— Так вы не возражаете, джентльмены, что на этот раз мы должны лишить доктора Формана лицензии на врачебную практику? — спросил президент. — Голосуйте обычным порядком.

— Благодарю вас, джентльмены. Вы зашли слишком далеко, доктор Форман, и от имени Совета и надзирателей Королевского колледжа врачей я объявляю, что с данного момента вы лишаетесь своей лицензии на практику. На этот раз вам вряд ли удастся апеллировать в высшие инстанции. Сэр Фрэнсис Уолшингхэм умер, и какой бы способ воздействия на него вы не использовали раньше, вряд ли вам удастся так же переубедить его приемника, сэра Роберта Сесила, и заинтересовать его вашими делами. Его точка зрения на ересь и некромантию хорошо известна.

— Не менее хорошо известно, что его позиция еще должна быть утверждена королевой, — заметил Саймон, дрожа от злости.

— Вы понимаете, что все это означает? — ледяным тоном спросил президент.

— Отлично понимаю. Но я хочу вам напомнить, что ваши распоряжения действительны только в пределах Сити. Я предпочитаю жить в Бэнксайде, где мне достаточно моих кембриджских полномочий, хотя я не буду притворяться и утверждать, что это незаслуженное наказание не нанесет мне большого урона. Но уверяю вас всех, я не успокоюсь, пока вы не восстановите мою лицензию.

— Пустые угрозы, доктор Форман, пустые угрозы, — заметил президент. — Оставьте нас. Нам нечего больше вам сказать.

Саймон с тяжелым сердцем спускался по ступенькам под лучи неяркого солнца. Что ждет его в будущем? Впервые он пожалел, что Элайзу не выудили из Темзы где-нибудь в другом месте, не в Бэнксайде.

Глава 10

Приливы на Темзе

Несколькими днями позже Маркус Такетт вернулся из Кента в мрачном и раздраженном настроении. Удар лишил лорда Такетта речи и парализовал левую сторону, что, по словам его лечащего врача, означало, что он может протянуть еще несколько месяцев или получить второй удар в любую минуту. Следовательно, он должен быть готов отправиться в Кент на длительный период, чтобы побыть с отцом.

— Отец все еще составляет свое последнее завещание с адвокатом, — сказал он Оливии, — а у нас никаких надежд на внука, разве что ты понесла в течение этого последнего месяца.

— Вряд ли в этом следует винить меня, — огрызнулась Оливия.

— Да уж точно не меня, — ответил Маркус в своей обычной недовольной манере. — Я уже начинаю думать, что женился на бесплодной женщине. Я больше тебе скажу. В Кенте есть две девицы, которые родили от меня незаконнорожденных, один еще сиську сосет. Значит, Оливия, тут все дело в тебе.

— Мы женаты всего четыре месяца, — горячо возразила она, — еще рано о чем-то говорить. Но раз уж ты так беспокоишься, то должна сказать, что я консультировалась у опытного врача. — Сначала она собиралась сказать, что это был Саймон Форман, поскольку Маркус находил доктора забавным, но в связи с действиями отца, это сейчас было бы неразумно. Ни отец, ни Фрэнсис Даун не сумели скрыть своего ликования, получив ответ на жалобы сэра Уолфорда от сэра Томаса Монктона и президента Королевского колледжа врачей. Сэр Томас сообщил, что вызвал Формана и в свете новых данных объявил ему, что считает дело закрытым, а президент Королевского колледжа официально информировал торговца, что доктор Саймон Форман лишен лицензии на медицинскую практику в Сити Лондона.

— И что сказал тебе этот врач? — поинтересовался Маркус.

— Он сказал, что с моей стороны глупо беспокоиться так рано, некоторые молодые жены не могут забеременеть несколько недель и даже месяцев.

— Одна из моих девиц залетела после того, как мы всего один раз покувыркались, — угрюмо сообщил он. — И я старался в первую брачную ночь, да и в другие тоже. — Он оглядел ее с ног до головы. — Должен сказать тебе, что до нашей помолвки мне доводилось слышать немало слухов относительно твоей добродетельности, вернее, отсутствия оной. Но размер твоего приданого и брачный договор вполне устраивал моего отца, который заставил меня отбросить сомнения и считать слухи ложными. Но это не повлияло на остальное. Отец ждет новостей о внуке до своей смерти.

— Тогда давай надеяться, что мы сможем такие новости ему сообщить, — сказала Оливия и удалилась, раздумывая, что, даже если она и забеременеет, нет никакой гарантии, что это будет мальчик.

За последние два дня погода значительно улучшилась, и она отправилась в сад за домом. Еще не все цветы распустились, но на тропинке приятно пахло тимьяном и полынью. Она вытерла платком скамью и села. Мысли путались. Большую часть своей жизни ей удавалось манипулировать событиями себе на пользу, но теперь она чувствовала, что просто плывет по воле волн и ничего не может поделать.

Ее рождение глубоко огорчило отца и не только потому, что он надеялся на сына, но и потому, что с той поры мать удалилась от него и вела жизнь полуинвалида, предоставив воспитание Оливии нянькам в деревне. К счастью, сэру Уолфорду удалось смириться с мыслью, что Оливия будет его единственным ребенком. Кроме того, он видел, что она необычна, умна и красива. После нескольких лет жизни в поселении сапожников он купил большой дом рядом с Бишопсгейт и привез ее с собой в Лондон, наняв ей в гувернантки разумную женщину. Он также сам занимался с ней, дав ей основные знания, при этом она оказалась такой способной ученицей, что вскоре превзошла его.

От нового учителя она узнала, что у нее способности к языкам, что, с точки зрения ее отца, могло быть полезным, так как он сам не говорил ни на одном языке, кроме родного английского. Таким образом, дочь, которая могла говорить по-французски и по-итальянски была очень кстати, когда его навещали иностранные торговцы. С возрастом она стала полезной и в других областях, поскольку леди Барнес редко выезжала из Стратфорда-Сен-Энн, а он нуждался в хозяйке, когда принимал гостей.

Такой образ жизни устраивал обоих, пока она не повзрослела. Теперь сэр Уолфорд ее баловал, ничего не жалел для своей драгоценной дочери, начиная от множества красивых платьев до чистокровных лошадей, если ей приходила в голову идея поездить верхом. Потому нет ничего удивительного в том, что с той поры, как ей исполнилось шестнадцать, претенденты на ее руку вставали в очередь у дверей сэра Уолфорда, но они оба пока не собирались ничего менять. Именно в этот период Оливия познала удовольствие более острое, чем все остальное, и проявила к этому завидный аппетит.