Книга Почему любят одних, женятся на других, а живут с третьими - Сергей Петрушин

Самое неприятное не только в том, что происходит смена ролей. Приоритет условий жизни перед самой жизнью формирует психологию самоубийцы. С позиции взрослого жизнь, несомненно, более ценна, чем условия жизни. Не будет жизни, не будет и условий. В этом случае я предлагаю клиентам мысленный эксперимент: «Представьте, что вы собираетесь рождаться и вам говорят, что условия жизни будут не очень хорошие. Может быть, даже отдадут в сиротский дом. Поэтому, может, лучше вас сразу убить. Что вы выберете?» Конечно, все выбирают жизнь: «Дайте родиться, там уж я сам разберусь. В конце концов, условия жизни можно и создать или получить от других». Этика заключается как раз в том, что сам по себе факт жизни является безусловно высшей ценностью. Нет ничего такого, ради чего можно было бы пожертвовать жизнью (своей или другого человека). А психология самоубийцы строится на ценности условий, поэтому он рассуждает: «Если условия жизни такие плохие, зачем тогда жить?»

Если клиент согласен, что жизнь в любом случае более ценна, я предлагаю оценить ее, хотя бы в рублях. Абсурдность этого предложения очевидна, сумма выходит колоссальная. Получается, что сразу после рождения ребенок получает этот «миллион рублей». По сравнению с этим капиталом, с жизнью как таковой — все остальное уже второстепенно. О каком родительском долге может идти речь? Поэтому плохих родителей не бывает по определению.

Я думаю, что в ситуации вины также присутствует элемент смешивания роли родителя и роли воспитателя. Плохих родителей не бывает, но бывают плохие воспитатели. Воспитатель — это профессия, которую надо осваивать. Желательно, чтобы эти роли исполняли разные люди, так как родители любят, а воспитатели — воспитывают.

Иногда случаются драматические ситуации. Ко мне обратился мужчина, находящийся в сложной семейной ситуации. У него были достаточно сложные отношения с женой, но от развода удерживала мысль о детях. Мы с ним подробно рассмотрели семейную систему, выяснили, что развод — это расставание супругов, а не родителей и детей. Но его чувство вины перед детьми по-прежнему оставалось. В дальнейшем разговоре выяснилось, что, оказывается, у него было, как он выразился, «два отца». Первый отец (мой клиент называл его биологическим) ушел сразу после его рождения. Появился другой мужчина, взял на себя роль отца и выполнял ее хорошо. Его мой клиент называл настоящим отцом и высоко оценивал его положительное влияние на свое развитие.

Мужчина ни в какую не соглашался, что отец должен быть всего один и тот, кого он называл биологическим, и есть его настоящий отец. Такая двойственность в восприятии роли отца и стала причиной его проблемы, связанной с трудностью принять решение о разводе. Развод символически походил на повторение ухода отца в его собственном детстве. Недооценка вклада отца и обида на него оборачивались теперь против самого мужчины. Путь к выходу из душевного кризиса лежал в принятии настоящего отца и в восприятии второго «отца» всего лишь как воспитателя.

Долг детей перед родителями: мифы и реальность

Вторая ситуация связана с чувством долга перед родителями. Когда начинаешь выяснять, откуда взялся этот долг, обычно отвечают, что «родители дали мне жизнь», «они меня любили», «они меня воспитали» и т. п. При такой установке получается, что жизнь человека делится на две части: в первой, когда он ребенок, он все получает от родителей, а во второй должен это обратно им отдать. Ребенок — это как бы «полезное домашнее животное»: сначала его выращивают и откармливают, а потом используют для себя.

Наличие в сознании такой установки существенно усложняет ребенку возможность построить отношения с внешним миром, противоположным полом, создать свою семью. Ведь если я должник, то прежде чем создать свою семью, должен сначала расплатиться с родительской. Но долг ребенка слишком велик! Туда можно включить как материальные, так и душевные затраты. Но это еще хоть как-то можно подсчитать, а вот как расплатиться за данную жизнь? Тут уж выходит — должник до самой смерти родителей. Иногда сами родители усиливают в детях чувство долга постоянным напоминанием, как те им обязаны «за все, что они для них сделали»…

Печальный пример из моей практики. Женщина жила вдвоем с мамой. Как только у нее возникали отношения с мужчинами, мама тут же заболевала. Встречи с молодыми людьми прекращались, так как маме нужна была ее забота. В итоге замуж эта женщина смогла выйти только после смерти матери. Но ей к тому времени уже было за пятьдесят, а значит, самой становиться мамой было уже поздно…

При таком подходе отношения «родители — дети» представляют замкнутую систему, которая сама себя изживает. Но можно посмотреть на это шире. Ведь у наших родителей тоже были родители, которые дали им и жизнь, и любовь, и материальное обеспечение. Получается, что наши родители все уже давно получили от своих родителей и их требования к нам являются уже двойной оплатой. Поэтому долг перед родителями как таковой остается, но возвращается не им, а нашим детям. В этом случае вместо болота мы получаем усиливающийся поток реки. А река не должна идти вспять.

Обычно ситуация воспитания ребенка как должника связана с тем, что родители считают, что им чего-то недодали их родители. Поэтому желание ребенка восполнить долг перед родителями является включением его в конфликт родителей с их собственными родителями.

Родитель как «ребенок» и ребенок как «родитель»

Основное отличие ребенка и родителя в их взаимоотношениях заключается в том, что родитель — это дающая сторона, а ребенок — берущая. Их отношения изначально асимметричны: родители выше в иерархии, ребенок — ниже. Когда роли путаются и меняются местами (ребенок становится дающим, а родитель — берущим), это вредно как для родителя, так и для ребенка. Например, однажды ко мне обратилась молодая девушка по поводу взаимоотношений с мамой и сыном. Я предложил ей не рассказывать, а показать, как она общается с матерью. Использовался метод двух стульев: на одном стуле она была в своей роли, а на другом — в роли матери.

Оказалось, что в роли мамы она жаловалась на то, что дочь уделяет ей мало внимания, забывает сообщить, где она задерживается вечером, обижалась на то, что дочь мало рассказывает ей про свои дела. В роли дочери она успокаивала, обещала помнить и следить за ее эмоциональным состоянием и т. д. Мама демонстрировала детский вариант поведения — «Не оставляй меня!» (берущая роль), а дочь — родительский (роль дающей). Можно сказать, это был диалог родителя в роли ребенка и ребенка в роли родителя. Неслучайно такая «вывернутая» ситуация для дочери казалась неразрешимой.

Поэтому у нее были проблемы в отношениях и со своим сыном: эта перевернутость сохранялась, но только в другую сторону. Сын оказался в роли родителя, а она пыталась сохранить его любовь к себе, ориентировалась на его ожидания, испытывая чувство вины перед ним. Дочери потребовалось осознать эту «вывернутость» и вернуться в естественную для нее роль ребенка.

Личная семья и семья родителей: где граница?

С точки зрения системных законов новая система имеет приоритет над предыдущей. Человек вырастает и женится — и его новая семья для него должна быть более важной, чем родительская. Логично, что при конфликте между матерью и женой муж должен выбирать и поддерживать позицию жены. Нарушение этих системных законов может приводить к большому количеству недоразумений в семейной жизни. Как говорил К. Витакер, «чтобы жениться, надо сначала развестись со своей семьей».