Книга Три жизни Томоми Ишикава - Бенджамин Констэбл

Она двинулась дальше.

– Значит, оно находится в Брайант-парке?

– Да.

Казалось, я совсем разучился общаться. И как вообще люди разговаривают?

– А вам зачем в парк?

Это был такой глупый вопрос, что я мысленно отругал себя.

– Отдохнуть. Я работаю в библиотеке.

– Вы библиотекарь?

– Нет, я там занимаюсь.

Мы дошли до парка.

– Вы знаете, где стоит статуя Уильяма Брайанта?

– Да, кажется, вон она.

Женщина указала на каменную арку позади библиотеки – арку или купол, под которым сидела бронзовая фигура.

– Круто, – я пытался поддерживать разговор. – А что вы изучаете?

Но она уже потеряла интерес, и ее мысли где-то блуждали.

– А, людей и еду.

Я не понял, что она имела в виду, но звучало интересно. И вообще она была интересная.

– Ладно, спасибо за помощь.

– Что конкретно вы ищете?

Незнакомка явно не хотела уходить.

– Сам не знаю. Но подсказка в надписи на постаменте.

– Какой надписи?

– Не выражай пустой порыв

Страстей в стихах, что пишешь ты:

Он, пыль и мусор закружив,

Умрет средь гулкой пустоты.

Спокойствие и мощь – вот что любезно мне.

Они – как токи вод в бесстрастной глубине, —

продекламировал я, и она широко улыбнулась.

– Это правда написано на постаменте?

– Не знаю, я не видел.

Женщина посмотрела на столы и скамейки в тени, которые явно ее манили, и опять взглянула на меня.

– Давайте пойдем и посмотрим, – предложила она и жестом предложив следовать за ней, направилась к статуе.

– Кажется, я процитировал точно.

– Не сомневаюсь.

Я провел пальцами по словам, вырезанным в камне, посмотрел на складки одежды Брайанта, заглянул всюду, где мог быть спрятан конверт.

– Ну и где ваше сокровище?

– Не исключено, что это не сокровище, а инструкции.

– Как вы их различаете?

– Хороший вопрос, – ответил я. – Я почти уверен, что найду коричневый конверт, на котором написано мое имя.

Я надеялся, что она спросит, как меня зовут – возможно, она уже увидела конверт, но сначала хотела удостовериться, что он адресован мне. Но женщина молчала. Осмелев в чужом присутствии, я поднялся по ступенькам к статуе и запустил руку в каменную складку, достаточно глубокую, чтобы спрятать в ней письмо. Потеряв равновесие, я упал.

Женщина наклонила голову, как любопытный пес.

– Не хотите подождать, когда будет меньше народу?

В парке было полно публики, которая гуляла и обедала, но никто не обращал на нас внимания.

– Он здесь, – сказал я. – Я его нащупал.

Я снова влез на приступку, на сей раз понадежнее упершись ногой, и отодрал скотч, прикреплявший конверт к шершавой металлической поверхности. Спустившись с гордым видом, я на мгновение отвернулся, чтобы втайне рассмотреть находку. Большие синие буквы, выведенные шариковой ручкой. Очень похоже на почерк Бабочки.

– Смотрите, – я протянул своей спутнице конверт. – Вот мое имя.

– В духе Диккенса, – отметила она.

– Что? Вообще ничего похожего, – возразил я, внезапно усомнившись в ней.

Она улыбнулась, как будто я ее забавлял.

– Ладно, желаю удачи в дальнейших поисках. А я найду свободную скамейку и пообедаю.

Я почувствовал досаду при мысли о том, что она мной не заинтересовалась.

– Что ж, спасибо, что помогли.

– Ради бога.

И женщина пошла дальше, в тень, а я смотрел вслед, ожидая, что она обернется или помашет. Она не оборачивалась.

– Вам даже не интересно узнать, что в конверте? – крикнул я вдогонку.

– Ну, немножко, – ответила она, остановилась и посмотрела на меня.

Я улыбнулся.

– Можно я посижу с вами, пока вы будете обедать?

Пожав плечами, она произнесла:

– Ладно, – и это прозвучало так, словно она хотела сказать «мне все равно».

Мы нашли пустой столик в тени. Женщина вынула из сумки салат и металлическую вилку, принесенную из дома.

– Надеюсь, вы не против, но я собираюсь поесть.

Я сказал, что не против, но вдруг вспомнил, что голоден, и позавидовал ей.

Сунув палец в конверт, я открыл его.

– И долго он здесь лежал? – спросила она.

– Не знаю. По крайней мере полгода. Или месяцев восемь.

– Его оставила та, мертвая?

– Тогда она была жива.

– Непохоже, что он пролежал тут несколько месяцев.

Я посмотрел на конверт. Действительно, он не казался старым и потрепанным, как и скотч, которым конверт крепился к статуе. Я нахмурился.

– Извините, – сказала женщина.

– Не за что.

Я понюхал конверт. Он слабо пах бумагой, и только, но ведь его приклеили в укромном месте.

Я вытащил из конверта листок. Это оказалась ксерокопия или скан разлинованного листа, вырванного из блокнота. Я читал, пока моя собеседница ела салат. У меня текли слюнки, но я не смотрел на нее.

Уйдя отсюда и пройдя пять кварталов на восток и тридцать четыре на юг, ты окажешься на деревенской улице. Путешественник, избалованный великими мировыми памятниками, возможно, почувствует разочарование по сравнению с восторгом, который он ощущал в других городах, но особенность этой улицы заключается в том, что человек, который придет туда августовским вечером, когда тени только начнут вытягиваться на асфальте перед кафе, где женщина с сигаретой окликает приятеля через дорогу… так вот, ее особенность в том, что ему покажется, будто он уже бывал здесь; что ходил по ней со старым другом и потому чувствует себя здесь как дома. У двери с номером 44Ѕ его внимание привлекут звуки пианино на верхнем этаже, и он задумается, что за интересная штука может быть там спрятана.

Я протянул листок женщине. Она отставила салат, чтобы прочесть, а я заглянул в конверт еще разок и извлек маленький бумажный квадратик, на котором тоже был отсканированный текст.

Бен Констэбл, я очень рада, что ты нашел письмо. Надеюсь, было не слишком трудно. Подозреваю, тебе пришлось произвести кое-какие разыскания и совершить небольшое путешествие. Вот следующая подсказка. Иди по этому адресу, и я советую взять с собой французское вино или что-нибудь еще французское в подарок тому, кто сторожит сокровище. Будь чертовски обаятелен, хотя другим я тебя и не представляю.