Книга Женщины президента - Ирина Лобановская

Монолог дался ему с большим трудом.

— Ну ошибся человек, перепутал… С кем не бывает! — миролюбиво продолжала Юля и намазала большой кусок хлеба маслом. — На пожуй и успокойся!

Чего зря глотку драть! Вот тебе еще колбаса!

У конкурентов серьезные проблемы с растаможкой…

Тарасов взглянул на нее и взял бутерброд:

— А у нас?

Юлька хихикнула:

— У нас все чисто, шеф! Я сама этим занимаюсь!

Дома поругался?

Она понимала: он никогда не уйдет к ней, никогда не бросит жену, дочь, своего дорогостоящего тестя… И ждала этого каждую секунду: когда же он уйдет к ней, когда, наконец, оставит своих жену, дочь, драгоценного тестя?!. Она была слишком молода, чтобы не верить, не ждать и не надеяться.

Артем хлебнул кофе и скривился:

— Что за гадость ты мне суешь раньше времени?

— Это никакая не гадость, — серьезно объяснила Юля. — Я решила поменять сорт кофе. Ну, видно, прокололась чуток…

— У тебя сегодня исключительно экспериментальный день, — буркнул президент. — И что же еще день грядущий мне готовит? То есть мой исполнительный директор?

Юлька подняла на него синие глаза.

— Я люблю тебя… — сказала она и привычно погладила себя по плечу. — У меня, кроме тебя, никого нет…

Юля умница, Юля хорошая, Юля лапочка… Необыкновенно низкий, красивый, артистически поставленный голос… Девочка с площади Белорусского вокзала… Милый синеглазик…

Что он мог ответить?.. Вчера одна, сегодня другая…

Такие разные, но обе такие ему необходимые… Необходимые по-разному… И без обеих ему не выжить…

— Я иногда спрашиваю себя, — медленно сказал Артем, задохнувшись на букве "с", — как же зовут мою жену? И отвечаю сам себе: ее зовут Юлия Леонидовна. А Настя? Настя — это недоразумение… Но связавшее меня на всю жизнь по рукам и ногам…

— Ты сам себя связал! — дерзко заявила Юля.

— Да, видимо, так… А теперь…

— А теперь тебе придется решать! — снова отчаянно выпалила Юлька. — Ты, на мой взгляд, все-таки мужчина! Придумай что-нибудь!

Президент угрюмо смотрел в стол. Да, давно пора разруливать ситуацию… Но как?..

Юлька выхватила из кармана пронзительно заверещавший сотовый.

— Юлия Леонидовна, вас просит «Кристи»… — робко сообщила Тамара. — Дать им номер вашего мобильника?

— Не надо! Они мне потом житья не дадут! Я сейчас подойду к городскому! Попроси минуту подождать!

Юлька сунула телефон в карман и вылетела из кабинета.

— Что с тобой? — с тревогой спросила Валентина. — У тебя опять болит голова?

— Верхнее давление сомкнулось с нижним! — пробормотала Юля. — И стало одним большим общим давлением! Не выдерживаю его тяжести!

Валентина усадила Юлю в кресло и попросила молоденьких менеджеров срочно приготовить кофе и поискать тонометр. Вдруг найдется у кого-нибудь из соседских фирм-арендаторов?

Юлька выпила цитрамон, закрыла глаза и привалилась затылком к спинке кресла. Она не хотела ни думать, ни двигаться, ни работать.

"Домой… — думала Юля. — Только домой… К кисе Бланке… Зарыться в нее носом и забыть обо всем… А потом позвонить маме в Дрезден… Или отцу во Флориду… И сказать, что завтра же вылетаю…

Если сумею купить билет… Или тете Гале в Милан…

Кому же лучше позвонить?.."

Она в который раз запуталась, махнула рукой, попросила Валю ее подменить и поехала домой честно болеть. На самом деле она в своей жизни старалась болеть поменьше и пореже. Но ведь надо когда-то начинать…

Частник никак не ловился, и Юлька с досадой плюнула и потащилась к столбу, равнодушно слабо мерцающему большой буквой "М". В метро она ездила нечасто, к ее услугам была машина президента или такси, и сейчас ей было непривычно и противно втискиваться в дышащую жаром и раздражением толпу. Пахло бомжами и потом. Иногда вдруг доносилось слабое дуновение духов, но тотчас обессиленно таяло в тяжелом вагонном угаре.

Юлька с тоской вспомнила о навязчивой и явно бесполезной ежедневной рекламе дезодорантов, забилась в угол и всю дорогу до дома пыталась уговорить свою голову перестать болеть. Голова слушалась плохо, — наверное, нужно выпить вторую таблетку и лечь спать, отключив все телефоны… Но все ее планы рухнули.

Едва она разделась, вымыла руки и подбросила Бланке «Вискаса», заверещал сотовый. Юля раздраженно, не взглянув на него, нажала клавишу соединения.

— Кнопка, — услышала она родной, низкий, запнувшийся на букве "к" голос. — Кнопка, куда же ты вдруг исчезла? Ни слова мне не сказала… Ты действительно заболела? Это правда? Но ведь я не могу без тебя, ты же знаешь… Меня уже совершенно замучила дама из фирмы «Черемушки». Я оказался не в курсе ее проблем. Петрова куда-то сгинула… У нас что, внезапная эпидемия гриппа? Я жду тебя завтра! Или нет, лучше я приеду… Часа через два… Идет?

— Идет… — сказала Юля, положила мобильник на стол и включила себе чайник, а Бланке — телевизор.

Киса радостно бросилась смотреть криминальные новости. Только мелькнул красивый длинный хвост, уходящий в потолок прямой дымовой стрелой.

Хозяйка неподвижно, изредка поглаживая себя по плечам и ничего не слыша, сидела на кухне. Юля, синеглазик с площади Белорусского вокзала… Умница, хорошая девочка…

12

Настя вызвала такси и поехала с Сашкой к родителям. Она часто туда ездила, чтобы подбросить матери Саньку дня на два-три. Бабушка и дед радовались внучке и раньше втайне надеялись, что эти свободные от ребенка дни необходимы Насте для ее сложного и малопонятного им мужа. Они заблуждались. Ни ей, ни Артему никакие освобождения от ребенка не требовались. Их общие ночи закончились. Тарасов, патологически скучающий без своей Кляксы, оставшись наедине с женой, из последних сил старался скрывать свое раздражение. Настя рядом с мужем ощущала себя одинокой.

Но родителей никто ни в чем не разубеждал. Зачем? Настино лицо говорило красноречивее всего, и мать становилась все грустнее и грустнее, а отец с возрастающей день ото дня ненавистью произносил имя зятя.

К городу вплотную придвинулась пока еще нестойкая зима, намекнув о себе первым, тотчас расползшимся в грязь, раскисшим снегом, новыми травмами пешеходов, авариями на проспектах и радостным, быстро разгулявшимся ветром.

В такси, медленно проползающем метр за метром, Сашка вытерла носом все стекло, пользуясь безразличием матери, и радостно лепетала про снежную бабу. Настя автоматически кивала, почти не вслушиваясь в детские восторги.

— Папа обещал мне слепить бабу! — доложила дочка, неразлучная с отцом.

Да, он ее обязательно слепит… И даже не одну…