Книга Мисс Благоразумие - Дженнифер Грин

— Что у вас случилось? — спросил он у Гретхен.

— Ничего, ей-богу, ничего, мистер Макгэннон. Просто Дилан злится на меня. Ему не понравилось, что я не разрешила ему выйти из комнаты. Он не любит слово «нельзя».

Флинн взял малыша на руки. Дилан вцепился в него крепче, чем плющ — в кирпичную стену. Спустить его с рук значило снова спровоцировать слезы.

— Он побудет со мной, — сказал Флинн Гретхен. — Отдохните немного.

Малыш вынул палец изо рта и восторженно взвизгнул. Ну вот, хоть одному из них двоих хорошо. У самого Флинна день складывался как цепь неудач, и никаких признаков улучшения не наблюдалось.

Под порывами ветра ветки деревьев хлестали по окнам в созвучии с его растрепанными чувствами. Он не был готов к производственному совещанию — три новых счета, а у него ни по одному из них не разработан стратегический план. Утром заглянул Бейли и оставил ему сложную проблемку по программному обеспечению, а уж если сам Бейли в своем «счастливом» халате не смог прийти к решению, значит, Проблема действительно заковыристая. Флинн традиционно любил невозможные проблемы. Для этого ему нужно было полностью сосредоточиться. А сосредоточиться он не мог, потому что недосыпал: у Дилана резалась парочка новых зубов. Лежать на руках отца, меряющего шагами пол — вот единственное, что, казалось, успокаивало его. Все это хождение взад-вперед и укачивание малыша давало Флинну массу времени для того, чтобы думать о Молли. Острое, словно лезвие ножа, чувство вины постоянно кололо ему совесть с тех пор, как они занимались любовью. Ни один мужчина — порядочный мужчина — не стал бы заниматься любовью с такой женщиной, как Молли, пока между ними нет определенности в отношении будущей совместной жизни.

Жаркий секс — отличная вещь. Но он лишь краешком касается существа дела. У Молли не было никакой причины ввязываться в такую безнадежную авантюру, как отношения с ним, рассуждал Флинн, если только она не увидела каких-то реальных изменений. Она должна убедиться, что он изменился. Она должна это видеть.

Вот уже две недели, как он носит классические рубашки на сквозной застежке, надевает чистые носки и чистит до блеска обувь. Он продал свой спортивный автомобиль и купил респектабельный джип в семейном стиле. Из кабинета убрали баскетбольное кольцо и лунку для гольфа. Он перестал громко спорить с Ральфом, перестал рассказывать Бейли сомнительные анекдоты и старался вести совещания в более уравновешенном, спокойном ключе.

Флинн понимал, что все эти изменения не более чем видимость. Но как еще можно было показать Молли, что он серьезный, ответственный, заслуживающий доверия человек? И он уже начал не на шутку опасаться, что его метод не сработает. Похоже, вообще ничто не срабатывает. Как он ни старается, Молли его не замечает.

Когда Флинн вошел в кабинет, на столе зазвонил телефон. Он спустил Дилана на пол и нетерпеливо схватил трубку.

— Флинн? Это — Вирджиния.

Флинн тяжело опустился в рабочее кресло. То, чего он так боялся, случилось! Ему вдруг показалось, будто у него во рту не язык, а наждачная бумага.

— Просто невероятно! Очень рад тебя слышать! Одно плохо — ты не оставила мне ни адреса, ни телефона.

— Я же сказала тебе, что не знаю, где буду находиться, — я потеряла работу, мне пришлось подыскивать другое жилье. Вся моя жизнь полетела кувырком. Но вот решила позвонить — узнать, в порядке ли Дилан.

— Он в полном порядке. Дает всем прикурить.

В этот момент малыш вытягивал бумагу из факса и комкал ее.

— А, теперь ты меня понимаешь! Я говорила тебе, что с ним сплошные хлопоты. Другие дети спят. А он нет. Ему ничего не стоит вымотать десяток взрослых. Я не могла с ним справиться. Ты сдал анализ крови?

— Да, сдал. — Он и сам жаловался на малыша буквально теми же словами. Но у нее это звучало совсем по-другому. Он всегда говорил с юмором, тогда как Вирджиния говорила совершенно серьезно.

— Я специально тебе так долго не звонила. Думала, что нет смысла тебя беспокоить, пока ты не сдал анализы и не получил результаты. Теперь ты не можешь притворяться, что не отвечаешь за него, Флинн. И на собственной шкуре испытаешь, каково это — возиться с малышом. Столько работы, столько уборки, столько беспокойства. Когда у тебя ребенок, то нет никакой личной жизни. Нет ни одной минуты для себя.

Флинн крепко зажмурился. Он слушал ее голос, и воспоминания впивались ему в мозг, словно пули. Он вспомнил туман опьянения на той вечеринке. Вспомнил, что она была хорошенькая, яркая и сексапильная, ничего общего с природной чувственностью Молли. Искусственный бриллиант с настоящим не сравнивают, но совесть Флинна безжалостно не давала ему притвориться, будто Вирджиния не показалась ему тогда привлекательной. Или будто он не заметил ее ограниченности. Но больнее всего было осознавать, насколько мелок оказался он сам, если согласился пойти на связь с женщиной такого сорта.

Он отвлекся, почувствовав, как детская ручонка вцепилась ему в штанину. Дилан. Малыш подтянулся вверх, потом отцепился от брюк и встал самостоятельно; при этом его толстенькая, прикрытая подгузником попка виляла во все стороны, словно парус при слабом и неустойчивом ветре. Чтобы не дать ему упасть и заплакать, Флинн протянул руку и поддержал малыша.

— Надеюсь, это единственный повод для твоего звонка? — после долгой паузы сухо произнес Флинн. — Ты хочешь узнать, как себя чувствует малыш?

Его сердце странно сжалось. Неделями он ждал, что она позвонит. И все это время думал, что она потребует Дилана обратно. Видит Бог, появление малыша заставило его задуматься о таких понятиях, как гордость, честь, уважение. Именно из-за Дилана Молли изменила свое мнение о нем. Да и он сам многое понял, словно впервые посмотрел на себя в зеркало — и далеко не все из увиденного ему понравилось.

Вот только каким-то непонятным, необъяснимым образом этот малыш стал ему дороже жизни. Теперь Флинн больше всего на свете боялся, что из него не выйдет приличного отца. По прошествии всех этих недель, проведенных с Диланом, его страх не только не уменьшился, но, наоборот, стал раз в десять сильнее. Но это, похоже, не имело значения. Дилан — его сын, часть его живого, бьющегося сердца. Он испытывал леденящий Ужас при одной мысли о том, что Вирджиния захочет забрать у него ребенка.

— Ну да. В основном. — Она помолчала. — Я нашла работу и жилье. И встретила одного человека. Он идет в гору по работе и пока хорошо ко мне относится. Но ребенок… он не хочет связывать себя детьми.

— Прости, я что-то никак не пойму, зачем ты звонишь. Ты решила навестить ребенка и хочешь договориться о встрече?

— Очевидно, ты меня не слушал. Я даже не в этом штате. И не могу просто вот так взять и навестить его. И если ты пытаешься навязать мне какое-то чувство вины, то…

— Вовсе нет, — быстро ответил Флинн. Дилан нагнул голову и обнаружил все расположенные под столом электрические соединения компьютера. Флинну уже и раньше приходилось видеть это предвкушение необычайного приключения в глазах малыша.