Книга Воспитание чувств - Сьюзен Фокс

— Мне бы хотелось побыть с тобой… где-нибудь. Наедине.

Его губы медленно расплылись в улыбке.

— Мария ушла на весь вечер. — Он выпустил ее руку, обнял Трейси за плечи и крепче прижал к себе. — И как наедине, по-твоему, это должно быть?

Зов плоти, разлившийся по ее телу, был настойчивым, но и это не смогло побороть мучившее ее волнение.

— Не могу сказать точно.

Тай серьезно посмотрел на нее.

— Ты уже многого добилась, Трейси. Но как бы непринужденно ты ни чувствовала себя со мной, каким бы естественным ни казалось мое прикосновение, ты ни разу не проявила инициативы сама. Дожидаешься, когда это сделаю я. — Он немного помолчал, и она догадалась, о чем пойдет речь. — Я все надеялся, что, если тебе захочется прикоснуться ко мне, захочется поцеловать меня, ты так и сделаешь. Тебе бы пора знать, что я не стану возражать. Я бы ни за что не оттолкнул тебя.

«О, и еще как!» — воскликнула она в душе. Собственное прошлое вызывало у нее омерзение, а уж такой мужчина, как Тай Кэмерон, ни за что не сможет с этим примириться. Узнай он только, тотчас оттолкнет ее и навсегда отвернется от нее.

Сколько у нее времени до того, как Рамона примется закручивать гайки? Трейси сотни раз видела, как мать проделывала это. Рамона ловка, озлобленна и бессердечна. К тому же ей вновь понадобились деньги, пожалуй немалые. И она вдобавок дала понять, что ей бы хотелось, чтобы Трейси была с ней заодно.

Конечно, Трейси вовсе не собиралась снабжать мать средствами или оказывать ей содействие, но она не могла помешать Рамоне наказать ее за неповиновение и лишить будущего с Таем. Мысль уехать на пару деньков в надежде растянуть их до пары недель была глупой и пустой затеей, обреченной на неудачу, отчаянной попыткой ухватиться за последнее, что могло бы быть между ними. Рамона от своего не отступится.

— Трейси! Что-то случилось, ведь так?

Трейси оцепенела от страха. Вопрос Тая не удивил ее. Тай был очень проницателен, он не мог не заметить, что на нее обрушилась лавина переживаний.

— Мне хотелось бы быть с тобой, — проговорила она едва слышно. — Столько, сколько позволишь.

— Сколько позволю? — Он слегка нахмурил брови. — Мне бы хотелось, чтобы ты всегда была со мной, Трейси. Разве ты еще не поняла?

У Трейси закружилась голова. Она видела по его глазам, что Тай говорит серьезно. О господи, нужно остановить его. Нельзя позволить ему сказать еще что-нибудь. Она поднялась, обвила руками его шею и, не дав себе одуматься, прижалась к нему и поцеловала. Это произошло неожиданно и совершенно естественно.

Тай ответил так же горячо. В какие-то секунды она оказалась на диване под ним. В комнате слышно было только их прерывистое дыхание и шелест соприкасающейся одежды.

Трейси едва не вскрикнула, когда все вдруг прекратилось, и открыла глаза, чтобы выяснить причину. Тай молча взирал на нее, и она почувствовала себя безоружной под его пронзительным взглядом. Блузка на ней была расстегнута, широко распахнута, и разгоряченной кожей она ощутила прохладу. Тай разомкнул ее объятия на своей шее и мягко завел ей руки за голову.

— Я так долго ждал, когда ты потянешься ко мне, но я ждал не этого, дорогая. Пылкость и безрассудство мне по душе, однако отчаяние — это не то, чего стоило дожидаться, согласна? — Трейси вздрогнула и отвернулась. Нетерпеливо дернувшись, она поняла, что ей не пошевелиться. Голос Тая мягко шелестел. — Я чувствую, что тебя мучает страх. Что произошло?

Ком в груди не давал ей вздохнуть. Невыплаканные слезы разъедали глаза, и она едва дышала, пытаясь загнать их внутрь. Она закусила губу и почувствовала привкус крови.

— Черт возьми, Трейси, не надо возвращаться туда, где ты была до приезда сюда. Так жить невозможно.

Волнение нарастало, и каждая жилка в ней нервно пульсировала. У нее все поплыло в голове от невероятных усилий сохранить самообладание. Звук его голоса, тихого и медлительного, пробивался сквозь стук в ушах.

— Вернись ко мне, Трейси. Живи нынешним. Ничто из того, что было в прошлом, уже не имеет значения.

У нее вырвались судорожные рыдания без слез, и она вскрикнула в попытке сдержаться:

— Нет, имеет.

Тай взял в ладонь ее подбородок и заставил Трейси взглянуть на него.

— Расскажи мне. Давай поговорим спокойно и во всем разберемся.

Ее еле слышное «нет» перешло в череду срывающихся на крик «нет, нет, нет». Тай сжал ее чуть крепче.

— Послушай, Трейси. За Рамоной Леду тянется слишком длинный список мужчин, чтобы питать надежду хоть что-нибудь сохранить в тайне.

Пораженная услышанным, Трейси взглянула ему в лицо, подавила подступавшие к горлу рыдания и смолкла.

— Мне кое-что известно и домыслить остальное не составляет труда. — Пальцы Тая вновь сжались, но не причинили ей боли. — Ты слишком чувствительна. Все накручиваешь и накручиваешь, страдаешь, изводишься себя, неважно, идет ли речь о чем-то существенном или нет, мучаешься угрызениями совести, даже если тебя принудили или подбили на что-то, ведь так?

Вздрогнув от его слов, Трейси приглушенно вскрикнула, на глаза навернулись слезы.

— Мне не… вынести… — Голос у нее сорвался, и она снова нетерпеливо шевельнулась. Таю пришлось избавить ее от своего веса. Трейси присела на краю дивана, а потом поднялась и стала ходить по комнате. Внезапно почувствовав холод, она обхватила себя руками.

Она боялась встретиться взглядом с Таем, но кое-как выдавила из себя:

— Ты для меня… самый главный человек. — Признаться в этом было крайне рискованным шагом. — То, как ты отнесешься к этому, значит для меня… все. Я не в силах рассказать тебе, потому что…

Тай вскочил, подошел к ней сзади. Его сильные руки обвили ее и нежно прижали к себе.

— Попробуй, Трейси. Я не предам тебя. — Он прижался губами к ее уху. — Когда я был маленьким, мама, бывало, говаривала, что секреты — странная вещь, — мягко произнес он, и Трейси плотно сжала веки, прислушиваясь к грубоватому тембру его низкого голоса. — В некоторых — маленькие радости и волнения. Например, когда затевается вечеринка для доброго друга втайне от него. Такие секреты недолговечны, и их трудно утаить, потому что ничего не стоит поддаться возбуждению и проговориться. — Тай нежно прижался щекой к ее щеке и заговорил еще тише: — Бывают секреты, за которыми скрываются трагедии и которые люди хранят за семью печатями, но, поделившись ими с друзьями, переживают уже не так мучительно, и они уже не могут так терзать сердце.

О господи, как он ласков! Даже ребенок не смог бы почувствовать себя в большей безопасности, и Трейси вдруг показалась себе ребенком, испуганным, одиноким ребенком, которому хочется, чтобы кто-то уделил ему внимание и помог пройти через все испытания.

— Бывают скверные тайны, — продолжил Тай мрачно. — Они могут казаться нам жуткими, и чем дольше мы их скрываем, тем страшнее они становятся. Потому что на самом деле скрыть ничего невозможно. От этих тайн только новые несчастья плодятся. Они губят все на свете. Они больно ранят и терзают человека, становятся в его воображении непереносимыми, убийственными. Кончается же тем, что какой-то ничтожный секретик раздувается до размеров невероятного замшелого чудища ростом до небес и разрушительного, как атомная бомба.