Книга Рудная черта - Руслан Мельников

Значит, на помощь надеется не стоит. Значит, остается надежда лишь на себя. На свои мечи.

Всеволод рубил и сокрушался: эх, кабы был у него сейчас второй меч – узнала бы нечисть, что значит обоерукий вой. Увы, второго меча не было. Второй – сломан и валяется под развороченной дверью склепа, в луже огненной смеси, в россыпях громового порошка. А иного взять негде. Не сообразил, не догадался одолжить у Бернгарда хотя бы шестопер, без дела болтающийся на поясе магистра. Но теперь – поздно горевать. Теперь придется обходиться тем, что есть.

Засапожник вырвать из-за голенища? Нет, мал слишком – не больше упыриного когтя. И проку от него в лихой рубке с плеча будет немного. А вот если…

Улучив момент, Всеволод отступил на шаг, одним движением срезал пустые ножны с пояса. Ушел от размашистого удара длинной когтистой лапы, пригнувшись, подхватил павшие ножны левой рукой. Сжал покрепче за переплетение рассеченных ремней.

Вот так-то! Хоть что-то!

Ножны – не боевой клинок, конечно, ими не отбить вражеского меча и не пробить броню. Но сейчас-то враг – без мечей и без брони.

Крепкий длинный и увесистый футляр из дерева и толстой кожи, густо, как и все снаряжение сторожного воина, усеянный отделкой из белого металла, приятно отяготил пустующую руку Так-то оно сподручней. Так оно привычней.

И хотя за небольшую заминку и шаг назад пришлось расплачиваться – сразу две кровососущие твари проскользнули мимо – Всеволод платил охотно и быстро. Резко выбросив руки в стороны – одну вправо, другую влево, он, почти не глядя, достал обоих. Одновременно. Сильно. Острием меча вспорол шею первому упырю. Второго – который оказался поближе – от души, да с оттягом протянул вдоль хребтины пустыми ножнами.

Первый кровопийца с хрипом и бульканьем осел наземь, да и второй тоже на ногах не устоял. Ножны не взрезали упыриную плоть, как взрезала ее отточенная сталь с серебряной насечкой, но и безобидным их прикосновение назвать было нельзя. Пупырчатые шляпки серебряных гвоздиков и частые заклепки, выступающие края и кромки металлических полос обивки оставили на бледной спине твари широкий рваный след.

Брызнула черная кровь. Сбитый ножнами упырь, визжа и брызжа слюной, откатился в сторону. Прямиком под меч Томаса.

А Всеволод, привычно орудуя двумя руками, вновь врубался в выплескивавшуюся из лаборатории белесую массу. Дрался впереди, принимая на себя основной натиск нечисти. Множа трупы под ногами. Так, что трудно становилось ступать.

Острый клинок и тупые ножны из-под клинка выписывали круги и разящие полукружья. Мелькали, словно крылья мельницы, которые остановить нельзя и под которые лучше не попадаться. Серебрёный меч – разрубал. Серебрёные ножны сшибали, сбивали, отбрасывали, отпихивали, обжигая, помечая белесые тела темными сочащимися полосами и отметинами.

Упыри выли. Однако натиска не ослабляли.

Вот снова один справа – и меч Всеволода с маху сносит уродливую шишковатую голову. Оскаленная, зловонная пасть, вертясь, брызжа черной кровью и желтой пеной на защитную личину шелома, пролетает перед глазами.

А другая пасть уже раззявлена слева. И слева тянутся неестественно длинные, гибкие руки. Хрусь! Обе конечности твари Всеволод перешиб у запястий сокрушительным ударом ножен. Приласкал, будто палицей. Обломанные когтистые длани обвисают, дергаются – бессильно, беспомощно. Ну, точно – две змеюки с перебитыми хребтами.

На месте изломов – рваная кожа, глубокие вмятины, темные следы от серебрёной обивки, обломки раздробленной кости, перепачканные черным.

Раненый упырь верещит от боли.

Всеволод с досадой замечает первую предательскую трещину, прошедшую по ножнам. Не выдержало крепкое дерево – вон там, меж кожаной обмоткой и металлическими нашлепками. Недолговечное все же оружие – ножны без клинка!

Но сожалеть о том некогда.

Справа – очередной противник. И слева… Покалеченная ножнами тварь не отшатнулась. Наоборот – не переставая вопить, лезет вперед. Уповая уже не на когти, а на зубы. Орет от боли, но лезет. Понимает, что для нового взмаха у противника времени уже не будет. И что в паре с тем, другим упырем, который справа, шансов одолеть человека – больше.

Да, размахнуться как следует Всеволоду не дают. Ни правой, ни левой.

И – не уклониться уже.

Правой рукой Всеволод успевает лишь направить острие на прыгнувшую тварь. Он и не колет даже. По большому счету, упырь напарывается на клинок сам. Меч входит в брюхо нечисти. Низко, над самым пахом. И в следующий миг – идет резко вверх. Отточенным лезвием в серебряной отделке легко вспарывает твари нутро и грудь до самого горла.

Слева – иначе. Всеволод выкидывает левую руку на всю длину. Тычет ножнами в морду вопящего упыря с перебитыми запястьями, прямо в зловонный оскал. И не беда, что ножны заканчиваются тупым навершием. Пусть – тупым, зато – покрытым белым металлом. И вот его-то – промеж зубов да в глотку нечисти.

Впих-х-хнуть!

А попробуй! А отведай! А обожги свою поганую пасть!

Дикий вопль наседающего упыря оборвался. Разом. Будто пробку вставили. Кровопийца коротко всхрипнул, давясь серебром. И…

А вот этого Всеволод никак не ждал.

Сомкнул зубы.

С выражением жуткой, нечеловеческой, непостижимой боли на лице. С лютой ненавистью в глазах.

Хруст…

Всеволод едва удержал дернувшиеся из руки ножны. Все же удобной рукояти тут не было, а переплетения ремней, используемые в качестве оной, уже изрядно забрызганы черной кровью и выскальзывают из потной ладони.

Но – удержал.

Рванул на себя.

Навершие с выступающими краями и изрядным кусом ножен застряло в пасти твари. В точности, как наконечник стрелы с зазубренным острием в ране, как рыболовный крюк в жабрах мелкого пескарика. Застряло и несомненно встало нечисти поперек горла. Еще бы! Серебро…

Выплюнуть смертоносный кус упырь не смог. А из глотки уже вовсю сочилась желтоватая пена. Кровосос больше не хрипел. Шипел только, сухо и часто кашлял, утробно стонал.

Пытался разорвать непослушными переломанными руками собственную пасть и горло.

И медленно оседал наземь.

А битва продолжается. А ножны с обломанным, расщепленным концом, со следами упыриных зубов на дереве, сыромятной коже и металле, вновь помогают мечу.

Удар, укол.

Укол, удар.

Клинок, ножны.

Ножны, клинок.

Удар, удар, удар, удар…

Рубящий, дробящий, раздирающий бледную кожу, сшибающий с ног.

И…

Ответный удар упыриной лапы.

Более удачный, чем все предыдущие. Пришедшийся по оружию в левой руке Всеволода. Которое на самом деле оружием и не было вовсе.