Книга Куртизанка и джентльмен - Джулия Росс

– А! Они занимались любовью?

– Совершенно верно, но тогда я этого не понял.

– Из-за того, что увидели в ее лице нечто другое?

Райдер, казалось, забыл про еду.

– То, что я увидел, было чувства вины, стыд и еще – какой-то слепой ужас вперемешку с неописуемым экстазом. Я застыл на месте, пораженный безумным отчаянием, а она уткнулась лицом в плечо Джека и заплакала.

Миракл смотрела на кусок мяса. Она была голодна, однако кусок не лез в горло.

– Это потому, что она была девственницей?

– Она, конечно же, была невинна, когда они познакомились – за несколько дней до этого, – и конечно же, чувствовала себя ужасно. Мы встретились с Джеком глазами. Никогда не забуду выражения его лица. Он видел, что я поражен, но вид у него был беспечный, даже насмешливый.

– Я вас хорошо понимаю. – Миракл отщипнула кусочек хлеба и заставила себя его проглотить. – Ведь он ваш брат, и вы его любите. Вам показалось, что он предал вашу любовь, а также свою честь и честь Анны.

– Предал мою любовь?

– Да, разумеется!

– Возможно, но тогда это было не важно. Важнее было то, как отреагировала на случившееся моя мать.

Миракл отложила в сторону остатки еды и обхватила себя руками.

– У меня на свете никого нет, кроме брата, Дилларда. В жизни нет ничего важнее родственных связей. С чего вы взяли, что ваша любовь к брату не имела значения?

– Потому что настоящая трагедия разразилась после того, как Гай потащил меня прочь, и мы побежали к герцогине. Она тотчас догадалась, что произошло.

– Каким образом?

– По выражению моего лица. Она давно с ужасом ждала того, что случилось. Мы с матерью не обменялись ни словом. Я просто ушел, оставив ее одну среди ее роз.

– Потому что поняли, что именно этого хочет герцогиня?

– Ей нужно было остаться одной. Она обожала Джека.

– Вас это не задевало?

– Что? То, что она любила брата больше? Нет. Сумасшедшая любовь матери к Джеку казалась мне тяжким бременем, от которого я был, к счастью, избавлен.

– Вы всегда были так одиноки?

Вопрос, казалось, озадачил Райдера.

– Не обо мне же речь!

Миракл опустила глаза. Одинокий старший сын в большой семье? Еще более одинокий, чем была она?

– Конечно, нет. Хотя и у вас есть свое бремя.

– Мое бремя – неотъемлемая часть моего положения.

– Однако для лорда Джонатана бремя материнской любви оказалось непосильным?

Райдер ощутил облегчение оттого, что разговор снова вернулся к брату.

– Да, думаю, это так. Джек сбежал от нее, бросившись в странствия и в объятия многочисленных женщин. Он изыскивал куртизанок на Востоке, в самых отдаленных его уголках. Там он познал все, на что только способна плотская любовь. Наивная Анна была совершенно лишена всего этого эзотерического знания и – как я тогда ошибочно полагал – просто пала жертвой его бессердечного соблазнения. Казалось, Джека нисколько не мучили угрызения совести. И это мой брат!

Вспышка молнии осветила окружающее пространство, на стены нефа упали фантастические тени. На каменном полу ослепительно блеснула медь: рыцари в доспехах, дамы в платьях, напоминающих саваны. Райдер вскочил, отошел в сторону и, остановившись, поднял глаза на мемориальную дощечку на стене в память о каком-то баронете шестнадцатого века.

Миракл сидела, уставившись на свои мокрые сапожки.

Ее сердце бешено стучало.

– Итак, он разбил ваше сердце?

– Мне хотелось его убить.

Воцарилась тишина. Холод, казалось, пронизывал Миракл до мозга костей. Для мужчин, подобных лорду Райдерборну, существовали только два типа женщин: чистые, вроде Анны – неприкосновенные непорочные девы, честь которых любой джентльмен обязан защищать до последнего вздоха, – и падшие, чье предназначение удовлетворять низменные потребности тех же джентльменов. К их числу относилась и она.

– Я не священник, а вы не на исповеди, – проговорила Миракл. – Зачем вы все это рассказываете?

Райдер обернулся:

– Затем, что вы пожелали непременно знать это.

– Нет! – Миракл вскочила. – Хотите убедить меня, что вам знакомо желание убить? Именно желание, но не сам акт, конечно!

– Да, но в тот момент… – Райдер сделал глубокий вдох. – Я твердо решил по меньшей мере наказать его. Он когда-то привез мне с Востока изумительную нефритовую лошадку. Маленькую фигурку, искусно вырезанную. Я разбил ее. А потом пошел искать его.

Стуча каблуками, Миракл подошла к купели. Вода струями стекала по церковным окнам, точно небо вдруг обернулось разлившимся озером.

– Потому что вы были в ярости, чувствовали себя оскорбленным. И что подсказывала вам ваша честь? Вызвать собственного брата на дуэль?

– Эта мысль никогда не приходила мне в голову. Я нашел Джека. Он был один. Стоя ко мне спиной, он смотрел па мамины розы. Я попытался ударить его, желая сломать ему челюсть. Это был самый недостойный поступок из всех, что я когда-либо совершал в жизни – я хотел ударить собственного брата. Однако на Востоке Джек набрался опыта не только в чувственных наслаждениях. Не успел мой кулак коснуться его лица, как он развернулся, словно дьявол, и нанес упреждающий удар, сбив меня с ног.

Взгляд Миракл был прикован к тяжелой церковной двери, от каждого гвоздя вниз тянулся кровавый след ржавчины. Ей хотелось только одного – убежать куда-нибудь. Почему эта история привела ее в такое смятение? Не думал ли он, что жизнь проститутки сделала ее бесчувственной и ничто не может ее потрясти? Что ж, возможно, он прав. Подавив в себе панику, Миракл повернулась к нему и села на свое место.

– Но теперь вы его простили?

– Я простил его очень скоро. – Райдер криво улыбнулся. – Куда труднее оказалось простить себя.

– Почему?

– Потому что я судил о нем так превратно. И эта моя ошибка свидетельствовала о том, как мало я его любил и как мало доверял ему. – Райдер прислонился плечом к колонне и устремил взгляд вверх, в темноту. – Джек просто боготворит Анну, он привязан к ней, как река к своему руслу. Чувства Анны так же глубоки и неизменны. Она всегда любила его, и то, что мы с кузеном видели у фонтана, была любовь. Хоть Джек в то время еще не был в этом уверен. Тогда брат без колебаний бросил нам всем вызов, заявив, что женится на ней. В результате самым настоящим грешником оказался я – допустил грех сомнения.

Миракл вздрогнула. Сердце билось неровно.

– Это слишком личное, чтобы рассказывать постороннему человеку.

Райдер пристально посмотрел на нее.

– Мне показалось, в «Веселом монархе» мы с вами были очень близки.