Книга Поддавки с убийцей - Марина Серова

Кирилл даже прослезился — до того расчувствовался.

— Обидела она меня так, что напился я в тот вечер, как давно себе не позволял. А наутро решил этот дом спалить. Ты пойми, Таня, — он возмущенно постучал себя в грудь, — она не только меня, она память деда своего обидела. Он-то мне верил, а уж на что был человек опытный!

Вот и сжег я дом, туда ему и дорога! Суди меня, если право имеешь. Но и про нее не забудь!

— Не забуду, Кирилл Федорович, — пообещала я, задумавшись на короткое время больше для приличия. На самом деле меня интересовал один-единственный вопрос — при чем здесь «капли», о которых говорили Иван и Екатерина Лозовая.

— А какие «капли» она с тебя требовала, Кирилл?

— Что? — Он достал новую сигарету. — Вот именно, «капли»! Камушки это. В золоте. Лозовой их так называл. Из-за этих-то «капель» и вся неприятность, мать их так!

Ну вот, добрались наконец мы до сути. Аккуратно старый врет, правдоподобно. Впору поучиться у него, себе в пример поставить. Порой бывает полезно вовремя соврать.

— И много «капель» Лозовая с тебя требует?

Старик задумался, глядя на сигарету, и решительно затолкал ее обратно в пачку.

— А того хмыря, что у тебя на фотографиях, я убил, а не Ванька.

Я даже вздрогнула — настолько неожиданно прозвучало это признание, понадеялась, что в темноте он не заметил моей слабости.

— Ванька по глупости его, пьянь синюшную, в помощники взял. Он и начал болтать по округе, что это мы сами дом спалили, а не Лозовая с дружками. А хотелось нам это дело на нее повесить. Ну и попал мне под горячую руку. — Он скрипнул зубами.

«У этого волка даже зубы свои сохранились. — подумала я. — Удивительно! Протезами так не получится».

Кирилл вдруг рассмеялся. Не стариковским «хе-хе», как до этого, а вполне нормально. Мне даже жутковато стало от близости этого матерого хищника.

— Плохо, Кирилл, смеяться тут нечему, — осадила я его. — Поджог — это мелочь. Вы свое спалили, не чужое. По бумагам-то так? Дело на вас за это в «конторе» заводить не станут. Страховку не отдадут, и только. А вот убийство — это погано. Вполне может статься, что уже завтра займутся и тобой, и Иваном, если Аладушкин рассказал пожарникам о своем участии в поджоге.

— Нет! — убежденно ответил мне Кирилл. — Пожарник меня после Ваньки допрашивал, и я на этот счет у него все вызнал. Они не слыхали об алкаше. По бумагам получается, что мы с Ваней одни действовали. А чего это ты, Таня, за алкаша впрягаешься? Чудно это, а?

Мне опять пришлось напрячь мозги, чтобы ответить достойно и не выйти из образа. Требовалось срочно найти причину своего интереса к убийству Аладушкина, и я ее нашла.

— Нельзя, Керя, тебе с племянником сейчас к ментам попадать, — ответила я как можно равнодушнее и естественнее. — Нельзя вам на нары, пока вы Лозовой за дом не заплатите. Платить надо по-любому, так что дом вы сожгли зря.

— Как знать, как знать. Может, и не зря.

Я ждала от него слов возмущения, даже грубости, но, похоже, Кириллу стало вдруг весело. И чем я ему настроение подняла?

— А возьмет Катька деньги, как думаешь?

— Возьмет, — пообещала я.

— Возьмет и отвалит?

В его голосе зазвучала самая настоящая надежда, настолько искренняя, что я почти готова была ему посочувствовать.

— Ведь я чему радуюсь? Если получится, то, значит, все по справедливости, и мы с Ванькой хоть и дураки, что дом сожгли, а никому ничего не должны. Это ценно.

— Хорошо, Кирилл Федорович. — Я сделала вид, что рада его решению. — Не ожидала, что ты так легко согласишься.

С этого момента он стал похож на обыкновенного деда, даже милого в своем старческом добродушии, и симпатичного, особенно если не обращать внимания на его плохо различимое в полутьме лицо. Но сейчас я не верила ему более, чем когда-либо за время нашего разговора, и поэтому делала вид, что довольна. Без особой надежды, впрочем, на то, что и он мне поверит…

— Вот только видеть я ее, Катьку, не хочу. Без меня ей деньги передашь, ладно? Я тебе, а ты — ей.

— Прекрасно, Кирилл Федорович. А чтобы ты не усомнился…

— Не-ет! — возмутился он, но я настояла.

— Чтобы у тебя не возникло сомнений, что деньги попали в ее руки, при этом пусть Иван присутствует. Собственно, он и сам это сделать может. Но тогда уже при мне.

— Отдашь ты, — настаивал Керя. — От Ивана она не примет, и получится еще один базар. А он нам не нужен.

Резон в его словах был немалый, и я согласилась.

— Когда?

— Да хоть завтра. Как приготовил я деньги, так они у меня и лежат — нетронутые, в пакетике. Только мне съездить за ними надо. Давай так…

Мы быстро условились, куда и к какому времени мне подъехать, чтобы забрать Ивана, который будет сопровождать меня к Кириллу.

— Сколько с Катьки в общак-то возьмете? — спросил Семиродов, когда я уже открыла дверцу машины.

— Вопрос не ко мне, — я решила не усугублять свое и без того осложнившееся к концу разговора положение. — Не мне решать.

— Понятно, — согласился Кирилл. — Ну, езжай, дочка. Гладкой тебе дорожки и спокойного сна этой ночью.

Я поблагодарила его за пожелание.

Выведя машину на дорогу, я поехала к дому, не торопясь, что было для меня большой редкостью. Сейчас я делала все медленно, размеренно, пытаясь успокоиться и не допустить сумбура в голове. Необходимо придумать на завтра какой-нибудь отчаянно-ловкий ход, неожиданный для старого живодера, который обеспечит мне и безопасность, и удачу в операции с деньгами Екатерины. Предстояла партия почище, чем в преферансе, и очень хотелось остаться в выигрыше. Хотелось настолько, что даже интересы Ганса отодвинулись на второй план, и я позволила себе на время забыть о них, рассудив, что все взаимосвязано, а раз так, то, добиваясь одного, можно добиться и другого и не следует гнаться за двумя зайцами сразу.

Темные улицы, разноцветные огни светофоров, свет фонарей, пробивающийся сквозь листву деревьев, негромко звучащая музыка из радиоприемника… Что может быть лучше для перемены настроения на более спокойное… Как по заказу небо послало мне мелкий моросящий дождь, прибивший пыль и отглянцевавший асфальт до блеска. Воздух наполнился приятной свежестью и ароматом газонных цветов.

Я отказалась от поездки по центру и выбрала окружной путь, чтобы подольше колесить по опустевшим улицам и продлить себе удовольствие от расслабляющего одиночества и размеренного движения. Приятное окончание для такого дня, как сегодняшний.

Странно, что Кирилл развеселился сразу после того, как прозвучала тема о «каплях», а до этого был хмур, угрюм и даже иногда резок, а временами разыгрывал старческую немощность. И вдруг обрадовался. Чему? А моему промаху, не иначе. В чем-то я ошиблась. В чем-то, что касается этих треклятых камешков в золоте.