Книга Кровавый коктейль - Марина Серова

— Тогда, Таня, вам придется подождать еще минут пять. — И, уже обращаясь к ученицам, сказала: — Девочки, ну-ка давайте закругляйтесь в темпе вальса. Быстренько протрите пол и по домам. И хватит, Женя, доску намыливать, а то до дыр протрешь. — Последние слова были адресованы Зебре.

Я вздохнула и взглянула на часы: было восемнадцать пятьдесят. Время летит. Конкурирующая фирма может забеспокоиться и что-то заподозрить. Но выбора не было. Се ля ви. Увы и ах, но я здесь ни при чем.

Наконец процедура уничтожения следов пребывания веселого общества закончилась. Девочки, весело щебеча, отнесли грязную воду в туалет и, вернувшись, взяли портфели.

— До свидания, Наталья Александровна.

— До свидания, девочки. Всего хорошего. Я слушаю вас, Таня. О каких бывших учениках пойдет речь? У меня их за время работы здесь много было.

— Наталья Александровна, вы помните беспокойную троицу: Калинина, Рожкова и Ханина? Все трое учились в вашем классе и, насколько мне известно, доставляли вам массу хлопот.

Учительница сняла очки, задумчиво сжала дужку губами. Она была совсем не старая женщина, во всяком случае, пятидесяти ей явно еще не было. Аккуратная стрижка, легкая проседь, строгий синий костюм из шелковистой ткани, свободно облегающий фигуру. Туфли на высоком каблуке. Словом, импозантная женщина. Я рассмотрела все это, когда Наталья Александровна так же задумчиво положила очки на стол и встала, чтобы выключить лишний свет, оставив горящими лишь плафоны над столом. Вернулась за стол. Снова задумчиво посмотрела на меня.

— Да, Таня, этих ребят, конечно, помню. Тем более что это был самый первый класс в моей педагогической деятельности. И горя я с ними, надо сказать, ох сколько хлебнула. Мне тогда всего двадцать один год было. Я закончила институт и пришла сюда по распределению, полная розовых планов, влекомая иллюзорными мечтами. Я думала тогда, что стоит мне только в класс войти, и все ученики будут покорены и влюбятся в меня без памяти. Одним словом, наивная была, глупая. Я тогда даже представления не имела, что это за класс, столь нашумевший в школе, — знаменитый беспризорный шестой «Б». По нумерации классов, можно считать, седьмой. Это сейчас из третьего класса в пятый переходят, а в те времена в четвертый переходили. Их классная руководительница ушла в декретный отпуск. И, уже зная, что уйдет, все же, на мой взгляд, не очень добросовестно относилась в последнее время к своим обязанностям. Класс разболтался до безобразия. Тем более и подбор детей был соответствующим: будто специально из всей параллели трудных выбирали и туда ссылали. Хотя и такое не исключено. Словом, класс трудный.

Она покивала головой, словно подтверждая сказанное, пожевала губами. Добавила:

— Очень трудный был класс. К тому же у них был переходный возраст, а у меня — приобретение педагогического опыта. Ох и попили они из меня кровушки, пока я сумела добиться их уважения и соблюдения, так сказать, субординации.

Я слушала ее не перебивая, понимала, что все это предыстория трех убийств и похищения девочки. Только зная ее, я смогу понять психологию преступника и мотивы его жутких, нечеловеческих преступлений.

Наталья Александровна выдвинула ящик стола, достала оранжевый пластмассовый стаканчик с проводом, что-то вроде мини-кофеварки. Встала, набрала в него из-под крана воды, включила в розетку.

Я осмотрела ее кабинет, имеющий достойный вид, вероятно, только благодаря ее личным стараниям и материальной помощи родителей. Портреты русских поэтов и писателей, интересно оформленные стенды, огромное количество цветов, причем в одинаковых глиняных горшках, размещенных на шкафах с методическим материалом и на специальных полочках, прикрепленных к стенам класса. Бежевые льняные портьеры на широких окнах, мягкий бирюзовый фон стен. Все скромно, просто, но как-то тепло и спокойно.

— У вас очень уютный кабинет.

Наталья Александровна улыбнулась, выключая кофеварку из розетки.

— Да. У нас каждый кабинет — отдельное государство. Владелец каждого кабинета содержит его способом хозрасчета. Спасибо родителям — не отказывают: помогают и материально, и физически. Мы с вами, Таня, сейчас кофе попьем. Вы не против?

Я вообще-то была бы не против и проглотить что-нибудь существенное, но за неимением лучшего можно, конечно, и кофе употребить. Поэтому я согласно кивнула.

Наталья Александровна достала две чайные чашки, разлила по ним кипяток и, распечатав одноразовый пакетик кофе с молоком, поровну рассыпала его по чашкам.

— У меня тут булочка одна осталась, надломленная, правда. Мы с вами ее поделим.

Она разломила булочку, и мы с ней скромно перекусили, продолжая разговор.

— Знаете, Таня, как они меня встретили в первый раз после официального представления директором?

Я вопросительно посмотрела на нее:

— Как?

— Захожу в класс, иду к своему столу, говорю положенное: «Здравствуйте, дети, садитесь». А они все со смеху помирают. Прикрикнула важно так. Поворачиваюсь к доске и обомлела — на стене на двух гвоздях подвешена парта. Она спокойно могла свалиться мне на голову. Ситуация не из приятных. Я сразу за директором побежала. Тогда я еще не понимала, что с любой ситуацией должна сама справляться — иначе конец педагогической карьере. Но у нас директор — мужчина понятливый. Он их, конечно, разнес, как говорится, по кочкам, но мне объяснил, что обращение к администрации — мера крайняя.

Я, кстати, ребят вплоть до одиннадцатого класса величаю «дети». Это помогает им почувствовать разницу между педагогом и учеником, то есть блюсти субординацию, дает детям определенный поведенческий настрой. Но шла я к этому тернистой дорогой.

Все, что вы здесь видите, — она обвела рукой кабинет, — это результат очень упорного труда. Я расфилософствовалась сегодня, конечно. Но забыть этот класс, в котором учились названные вами ребята, мне не удастся никогда. — Она вздохнула. — А почему их школьные годы заинтересовали частного детектива? Ведь Витя Рожков и Слава Ханин погибли много лет назад, а Коля Калинин уехал с родителями из Тарасова, когда ему было пятнадцать лет.

— Коля Калинин вернулся в Тарасов полгода назад. А вчера его нашли убитым на стадионе «Торпедо». Причем почерк всех трех зверств идентичен. Его убил тот же преступник, что и его друзей. Да еще за четверо суток до убийства у него была похищена шестнадцатилетняя дочь Аня. И была подброшена кассета, в которой ясно сказано, что всему виной — его недостойное прошлое. И поскольку Николай жил в Тарасове до пятнадцати лет, то события, толкнувшие кого-то на преступления, произошли именно в этом отрезке времени.

— Не знаю, ведь они были детьми. — Наталья Александровна задумчиво почесала левую бровь. — Впрочем, я изложу вам свои впечатления об этих ребятах, а уж вы, Таня, делайте выводы. Отделяйте, так сказать, зерна от плевел. Они, конечно, были сложными подростками.

Как я уже говорила — этот кабинет плод моих упорных трудов. Раньше, когда я пришла в него работать, тут был проходной двор. Обратите внимание на замок.