Книга Интрижка с сюрпризом - Марина Серова

Чтобы немного отдохнуть физически, а также морально, мне пришлось опять лечь на спину. После небольшого отдыха буду нырять. Может быть, на дне для меня хоть что-то обломится в самом прямом смысле. Я лежала и со страхом думала: что, если и там мои поиски окажутся напрасными? Что тогда делать?

И вот, чуть-чуть отдохнув на поверхности, я принялась за обследование дна. Вначале задерживать дыхание удавалось надолго. Еще в школе я на спор могла не дышать в течение двух минут — легкие у меня были достаточно развиты. Затем, с каждым новым погружением, воздуха стало хватать все на меньшее и меньшее количество времени. Я выбивалась из сил, но все плитки, как армия непобедимых воинов, находясь плечом друг к другу, стояли насмерть. Мной овладело отчаяние. Ничего не получится! Необходимо опять сосредоточиться и придумать что-нибудь другое! Но что?

Для полной очистки совести оставалось обследовать последний участок дна бассейна — как раз там, где находился грозный Нептун. Я все ждала, что у меня откроется второе дыхание, но оно не спешило прийти мне на помощь, поэтому приходилось довольствоваться первым, хотя и оно находилось уже на последнем издыхании.

На этот раз я максимально низко опустилась к самому дну, и мне вдруг показалось, что на том месте, где изображен трезубец, есть небольшой бугорок. Если мне от большой усталости и от начавшегося легкого головокружения это не показалось, то именно здесь плитка может прилегать не полностью. И мои надежды наконец сбылись! Одна из плиток демонстрировала незащищенный угол, под который я смогла подсунуть указательный палец.

Чтобы достаточно расшатать ее, одного пальца оказалось явно недостаточно. Могла бы помочь пуговица на джинсах, но для начала ее нужно оторвать, а сделать это не так-то просто. И тут я вспомнила о металлической заколке, которой скрепила волосы сегодня утром. Тогда, взглянув в прихожей на себя в зеркало, я еще подумала, что заколка не очень соответствует выбранному имиджу, но, повинуясь какому-то необъяснимому импульсу, не стала ее снимать. Теперь она пришлась как нельзя кстати.

Вооружившись заколкой, я сделала несколько заходов. После того как удалось отломить кусок кафеля, в моих руках оказалось орудие труда, с помощью которого можно попытаться выбраться отсюда. Всплыв на поверхность, я передохнула немного и с сомнением оглядела стены бассейна. Откуда лучше всего начать, чтобы затратить меньше усилий? Так как плитка во всех местах прилегала одинаково ровно, то целесообразней попробовать разобрать в углу, там будет легче взобраться наверх.

Честно говоря, я не была уверена, удастся ли мне достичь успеха. Одно дело стоять двумя ногами на твердом основании и ковырять плитку, пытаясь создать хотя бы один маленький уступ, и совсем другое — проделывать все это, барахтая ногами в воде и стараясь удержаться на плаву. Второе казалось почти невыполнимым.

Первый уступ мне следовало расположить так, чтобы без особого труда можно было дотянуться до него ногой. Прикинув, что если я проделаю отверстие на уровне воды, то, опершись спиной о перпендикулярную стену, смогу просунуть в него ногу, я принялась за работу.

Наконец одна плитка откололась от стены, и получился «плацдарм» для будущей дыры-ступеньки. Теперь дело за «малым» — ухитриться эту самую дыру выдолбить.

Очень скоро холод, с которым я пока успешно боролась, стал сковывать мои движения. В помещении было нежарко, видимо, его давно не протапливали, а по моему внутреннему ощущению я находилась в воде уже больше двух часов. Чтобы окончательно не замерзнуть, отработала баттерфляем две длины бассейна: туда и обратно. После того как кровь быстрее заструилась по жилам, я продолжила усердно скоблить стену.

Трудно сказать, на кого я была похожа на протяжении роковых для себя часов. То непреодолимое упорство, с которым я вгрызалась в цемент, несмотря на мозоли и ссадины на руках и периодически затекающие и замерзающие ноги, и помогло мне в итоге добиться желаемого. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я посчитала углубление достаточным, чтобы опереться на него ступней.

Прижавшись в углу спиной к стене, я начала пытаться закинуть в отверстие правую ногу. Когда мне это все же удалось, я перевернулась лицом к стене и, опираясь на нее руками, стала продвигать корпус наверх. Мокрые руки скользили по мокрому кафелю и… я сорвалась. Еще одна попытка — и еще один срыв. Стиснув до боли зубы, я, охваченная той разновидностью злости, которая идет людям на пользу, легла на поверхности воды на спину, чтобы отдохнуть и после этого сделать решающий рывок.

Расслабив, насколько это было возможно, все свои мышцы, пообещала себе, что, как только выберусь отсюда, первым делом утоплю в бассейне магнитофон. Мне уже было совершенно невмоготу выносить нескончаемую скорбь вселенского масштаба, выраженную Моцартом в музыкальной форме. Она слишком мешала настроиться на борьбу, ослабляла волю к победе.

Перебирая в очередной раз руками по кафелю, я думала только об одном — последний дубль. Он должен быть последним!

Когда, совершенно обессиленная, я затащила свое тело на край бассейна, то пролежала неподвижно еще какое-то время. Несмотря на ощущение жуткого холода, из-за которого мое тело трясло, как в лихорадке, а челюсти ходили ходуном, полное отсутствие сил не давало мне возможности даже пошевелиться.

Но Валевич мог вернуться в любой момент, и инстинкт самосохранения заставил меня подняться. Дверь, до которой я не дошла и из-за которой разносились звуки опостылевшей музыки, вела в сауну. Стянув с вешалки большое махровое полотенце, я укуталась в него, после чего отсоединила от играющей «балалайки» все провода и с каким-то истерическим упоением бросила магнитофон в бассейн.

Теперь необходимо хоть немного согреться — сменить мокрую одежду на сухую и разыскать какой-нибудь источник тепла. Можно было найти подсобку и включить отопление в сауне, но на ее разогрев ушло бы слишком много времени. Поэтому я решила отыскать кухню, чтобы возле плиты привести себя в чувство.

Она оказалась на первом этаже. Когда электрические конфорки стали накаляться, я вздохнула с некоторым облегчением и стянула с себя мокрое нижнее белье. Наслаждаясь теплом от плиты, я смогла наконец унять лязганье зубов, а потом и дрожь в теле.

Немного придя в себя и с сожалением оторвавшись от источника тепла, я отправилась на поиски подходящей одежды. Впрочем, в теперешнем положении я была бы рада любой одежде, пусть даже самой неподходящей, лишь бы она была сухой.

На втором этаже, в спальне, платяной шкаф оказался полон мужских и женских вещей. Но почему-то только летних. Короткие рукава и легкие юбки меня сейчас совсем не устраивали. В результате остановилась я на хлопчатобумажных женских брюках, весьма потертых, и отысканной в самом дальнем углу шкафа мужской водолазке сомнительного ядовито-зеленого цвета. Все это я натянула прямо на голое тело. Предпоследним аккордом в моем новом «имидже» стали белые носки довольно несвежего вида. Теперь осталось добыть какую-нибудь обувь, после чего наконец покинуть этот «гостеприимный» дом.

Заглянув во все комнаты, я не нашла ничего, кроме пары явно мужских сланцев. Моя сумка, предусмотрительно поставленная так, чтобы ее не было видно, находилась на месте, за диваном. Расчесав мокрые волосы, я попыталась открыть входную дверь, но она была заперта на два замка, один из которых открывался только ключом. Придется «выходить» через окно.