Книга Звонок с того света - Лайза Джексон

Мальчишку Рик убил одним выстрелом, а пистолет оказался всего лишь детской игрушкой. Родители вправе были подать иск, что они и сделали. Бентсу определили испытательный срок, который он не выдержал, слишком увлекшись спиртным.

Ему грозило увольнение из полиции без пенсии, если бы не сердобольный шеф из Нового Орлеана, который предложил взять его к себе временно под свою личную ответственность. Причем под ее строжайшим личным надзором. Таковы были условия.

– Не хорони себя слишком рано, – посоветовал Монтойя. – И не просиживай штаны зря в кабинете, а используй свободное время, положенное тебе, как и нам всем, на полную катушку. Тем более что Кристи свалилась с твоей шеи и теперь вволю веселится в общежитии колледжа.

Опять же Монтойя был прав. Кристи нашла себе более приятный дом, чем он мог предоставить ей. А лишь она одна осталась напоминанием, что у него когда-то была семья.

Его жена Дженнифер уже умерла. Она развелась с Бентсом, как все толковали, из-за его чрезмерной занятости на работе и ушла к другому мужчине. Ее нелепая гибель в автокатастрофе вместе с этим мужчиной вернула Бентсу дочь, а также возложила на его плечи тяжкое бремя растить и воспитывать современную девчонку. На рабочем столе Бентса всегда были две фотографии в разных рамках, где единственное его сокровище улыбалось ему – Кристин в пятилетнем возрасте, заснятая в детском саду у песочницы, и восемнадцатилетняя девушка у входа в колледж в Батон-Руж. Мысли о дочери отвлекли Бентса от торопливой, как всегда, речи Монтойи. Пожалуй, он пропустил целый период и услышал только окончательный вывод.

– Значит, не исключается вероятность того, что парню заплатили, чтобы попугать «мозгоправа» ради рекламы?

– Такое возможно, – пожал плечами Рик. – Ну а если за парнем стоит кое-что пострашнее?

– Что именно?

– Что он на чем-то сильно свихнулся.

Бентс рассматривал снимки банкнот с выколотыми у Бенджамина Франклина глазами, и в который раз ему становилось не по себе. Не хотелось думать, что убийца двух проституток имел наглость выползти из тени, чтобы вслух заявить о себе по радио.

– Анализы семени во влагалище обеих женщин сходны. То же и с мужскими лобковыми волосками. Его уже можно причислить к серийным убийцам, если посчитать пару трупов за серию. Он не боится оставлять отпечатки пальцев, не пользуется презервативом – значит, не имеет судимостей, не служил в вооруженных силах, о нем нет ничего в архивах.

В обоих случаях мы нашли на месте преступления рыжеватые волоски, но синтетические. Зачем-то ему понадобился рыжий парик. Ни одна из жертв, судя по опросам, рыжим париком не пользовалась, даже в своих эротических спектаклях.

– Возможно, убийца надевал на них парик, принесенный с собой, а потом забирал его.

– Вещь многократного использования? Экономный парень. Впрочем, на стодолларовые банкноты он не скупился.

– Парик ему был нужен для одной цели! – воскликнул Бентс, удивляясь, как это ему раньше не пришло в голову, и, вероятно, посыл его мысли на расстоянии был настолько силен, что и Монтойя тут же догадался.

– О боже! Он хотел, чтобы труп походил на доктора Сэмми?

– Это всего лишь гипотеза, – охладил восторженный порыв напарника Бентс. – Надо заняться весьма нудной работой – выяснить, где производятся и продаются рыжие парики, и поискать в архиве, фигурируют ли они в других делах об убийствах.

– Кое-что мы сможем выудить из трясины, – без особого энтузиазма согласился Монтойя. – Пока я постарался вывернуть наизнанку всю подноготную Генри – бывшего муженька Чери Бельчампс. Оказывается, он до сей поры аккуратно выплачивал взносы по ее страховому полису, и теперь получит кругленькую сумму в пятьдесят штук.

– Где он был, когда убили вторую жертву?

– В кровати у себя дома.

– Один?

– Ну да! Нет, конечно. Он заимел подружку, которая клянется, что ее трахали всю ночь, причем парень был один и тот же. Половой гигант. На нее у нас имеется лишь всякая мелочовка – пара приводов за пьянство и скандалы в общественных местах и один раз за кражу в универмаге. Ну, и нашли у нее кокаин – правда, немного. В общем, чистенькая девчонка, и, похоже, Генри выпутается, раз у него такое твердое алиби.

– Дерьмо, к сожалению, не тонет, – буркнул Рик мрачно.

– Но даже со своим алиби он может быть причастен к делу. Ради большого куша он вполне мог нанять киллера и поручить обставить сценку как надо – подделаться под маньяка и запудрить нам мозги.

– А зачем ему второе убийство? Еще больше нас запутать? Или это уже объявился гаденыш-подражатель?

В кармане Монтойи дал знать о себе пейджер. Ему пришлось долго его извлекать из слишком тесных обтягивающих джинсов. Занимаясь этим, он успел еще обменяться несколькими репликами с Бентсом:

– Все же я бы не исключил полностью из расклада бывшего муженька. Но к Розе Джиллет ниточка от него никак не тянется.

– Тем более к доктору Сэмми. Кроме рыжего парика. Тут что-то есть, – сказал Бентс. – Но боюсь, что скоро ФБР подставит нам дружеское плечо и потихоньку оттеснит нас от расследования.

– Жаль. Мне было бы интересно...

– Может, тебе представится что-то более интересное. – Бентс кивнул на пейджер: – Тебя вызывают. Поторопись.

Звуки ночи проникали в хижину, и он вслушивался в эту природную симфонию с нарастающим вожделением. Квакали древесные лягушки, плескались, ловя насекомых, хишные рыбы, проплывал, как атомный ракетоносец, разгоняя водный мир, аллигатор, бесшумный, но иногда заставляющий своим прикосновением дрожать подгнившие сваи убежища, где он, чужой в городе, неприкаянный и никому не нужный, чувствовал себя как дома. Никто из людей не доберется сюда по своей воле, никто не нарушит его уединения.

Но желание начать охоту нарастало в нем. Оно было непреодолимо. Оно подстегивалось болотной симфонией. Он знал, что ему надо быть осторожным, как истинному охотнику. Не всякое животное можно убить с первого раза, не каждую рыбу поразишь одним ударом остроги. Кто-то способен огрызнуться и укусить, а он не терпел вида собственной крови.

Он очень аккуратно обращался со стеклянными гранями своих четок, оттачивая их до остроты бритвенного лезвия, и, сдавливая петлю на горле слабой жертвы, ни разу не порезался сам, чем и гордился.

Сейчас он вспоминал о женщинах, которых убивал, о том, как до их глупых мозгов доходило наконец осознание того, что их убивают, что жить им осталось совсем немного. Его штаны прямо лопались от эрекции, вызванной этими замечательными воспоминаниями. Ему не нужно было смотреть по видео что-то подобное. Он был и режиссером, и актером великого порнофильма.

И как у талантливого режиссера, развязка всегда откладывается до финала. До того момента, когда задушевный голос доктора Сэмми преобразится сначала в возмущенные вопли, потом в мольбы о помощи, потом в стоны удовлетворенной самки, а уж в конце в крики предсмертной агонии.