Книга Беги, если сможешь - Чеви Стивенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Руки его тряслись, в глазах показались слезы.
В этот момент раздался мужской голос:
— Что здесь происходит?
К нам торопливо шел Кевин. От облегчения я почувствовала, что слабею, и прислонилась к своему автомобилю. Даниэль медленно отступил, вытирая глаза. Когда они поравнялись, Кевин спросил:
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Мне ваша помощь не нужна.
— Тогда, думаю, вам лучше уйти.
Даниэль повернулся ко мне. Я замерла, Кевин напрягся. Но Даниэль просто протянул мне фотографию.
— Возьмите.
Он кивнул, повернулся и ушел.
Несколько мгновений мы молча смотрели ему вслед, после чего Кевин спросил:
— Вы в порядке?
— Нормально, — кивнула я.
Он поймал мой взгляд и вопросительно приподнял бровь. Он прекрасно понимал, что я расстроена. Я смущенно улыбнулась.
— У вас есть время выпить кофе? — спросил он.
Я колебалась. Мне надо было заняться бумагами. Но я пережила стресс. Приятно было бы поговорить с кем-нибудь компетентным.
— Да, отличная идея.
Мы посидели в кафе, и я рассказала Кевину о преследующих меня угрызениях совести. Свадебная фотография лежала на столе между нами, и я беспрестанно поглядывала на нее, словно счастливая улыбка Хизер могла ответить на мои вопросы, придать смысл ее смерти.
Кевин рассказал, что ему тоже приходилось переживать смерть пациентов.
— Я даже стал сомневаться, могу ли быть врачом, — сказал он.
Я кивнула.
— Должна признаться, что чувствую себя так же. Постоянно перепроверяю себя.
— Это совершенно естественно. Ко мне не сразу вернулась уверенность. Я некоторое время путешествовал, пытался найти себя, а потом стал вспоминать всех, кому смог помочь, и тех, кому помогу в будущем. Всех спасти невозможно, но если мы поможем хотя бы одному человеку — мы уже жили не зря.
— Мне нравится такой подход, но я все время думаю, что упустила что-то. Надо было назначить ей персональную медсестру, но у нас только что было собрание по поводу финансирования…
Из-за бюджетных ограничений персональные медсестры приставляются только к самым нестабильным пациентам. Хизер никак не дала нам понять, что у нее снова появились суицидальные мысли.
— Если бы вы и попросили приставить к ней сестру, вам бы отказали.
Он был прав, но я все же могла попытаться.
— Вы правильно сделали, что вернули ее в отдельную палату. Несчастье могло случиться, даже если бы она оставалась в интенсивной терапии. Вы же сами знаете: если человек твердо вознамерился покончить с собой, он найдет способ.
— Это правда. Но иногда даже один день может все изменить.
— А потом что-нибудь могло снова ее сломить, — сказал он и заглянул мне в глаза. — Вы сделали все, что смогли.
Я вертела кружку в руках, избегая синего взгляда Хизер, который теперь казался мне сердитым и обвиняющим, словно она повторяла мои мысли: ты должна была спасти меня, ты все упустила!
Кевин наклонился ко мне через стол.
— Вы все сделали правильно.
Я смотрела ему в лицо, тщетно пытаясь найти хоть малейший признак неискренности.
— Вы не виноваты в ее смерти.
Я улыбнулась.
— Спасибо за поддержку. Я переживаю тяжелее, чем сама думала.
— Надо бы нам…
Он осекся, услышав писк пейджера, и разочарованно взглянул на экран.
— Служба зовет. Если захотите поговорить еще — обращайтесь.
— Хорошо.
После того как он ушел, я еще немного посидела, разглядывая свое отражение в окне и гадая, что он хотел сказать. Я сунула фотографию Хизер в карман и собрала посуду — чашка Кевина еще хранила тепло его рук.
На следующий день в газете появился некролог Хизер и объявление о ее похоронах — там же, где похоронили Пола. Мне вспомнилось, как я, оцепенев, стояла у его могилы и слушала стук земли по гробу. Как тяжело должно быть Даниэлю! Мне хотелось пойти на похороны из уважения к Хизер, но я не была уверена, что это хорошая идея, — пусть даже врачу приличествует появиться на похоронах пациента. Но лишний раз расстраивать Даниэля не хотелось. В конце концов я решила навестить могилу Пола, где давно не была, и по возможности издалека посмотреть на похороны.
День похорон выдался солнечным, но холодным — у меня замерзли руки и лицо. Я надела черный плащ, серый с кремовым шарф, который нравился Полу, и большие солнцезащитные очки. Положив на могилу тигровые лилии, я заметила, что кто-то посадил рядом цветущий кустарник. Я присела на корточки и увидела крошечную пластмассовую белую собачку — она была похожа на нашего пса Чинука, который умер за год до Пола. У меня на глаза навернулись слезы: Лиза навещала могилу отца.
В отдалении показалась процессия, движущаяся в сторону могилы Хизер. Людей было немного. В этом не было ничего удивительного — Хизер упоминала, что у нее мало родственников, а Даниэль рассказал, что она рассорилась со всеми друзьями.
Когда церемония закончилась, люди стали прощаться с Даниэлем и расходиться. Он немного постоял у могилы, опустив голову, после чего побрел в сторону парковки. Я подошла к могиле Хизер и положила на нее букет белых роз. Мне вспомнилась ее милая улыбка и взгляд синих глаз сквозь пряди волос.
«Прости, что не помогла тебе».
— Что вы здесь делаете? — раздался мужской голос позади меня.
Я обернулась. Это был Даниэль.
— Просто хотела проститься с Хизер. Извините за вторжение.
Я смахнула слезы и повернулась, чтобы уйти.
— Подождите, — сказал Даниэль.
Я замерла.
Он смотрел мне в глаза, и во взгляде его уже не было злобы — только усталость и печаль.
— Я должен извиниться перед вами.
Я расслабилась и перестала судорожно сжимать ручку сумки.
— Вы не должны…
— Нет, должен. Я вам столько всего наговорил на парковке. — Он покачал головой. — Это было нечестно. Просто я увидел ее вещи, нашу фотографию… — Он уставился на цветы на могиле и судорожно сглотнул. — Она пыталась покончить с собой, пока мы жили вместе. Это случалось и до того. Я не буду подавать на вас в суд. В любом случае виноват только я. Надо было раньше отвезти ее обратно в центр.
— Не уверена, что это помогло бы, Даниэль. Мне казалось, что ей там было не очень хорошо.
— Ей там было отлично. Проблемы начались, когда мы уехали.
— Возможно, но Хизер чувствовала, что они давят на нее уговорами вернуться. И в центре явно не уважали ее личные границы и желания.
