Книга Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона - Елена Ларина

Бокал вина в руке позволяет сделать паузу не тягостной, а глоток разрешает задать самый важный вопрос разговора без метеорологических вступлений.

– Это случилось вчера? – спросила Людмила и, опережая мой ответный вопрос, уточнила: – Поливанов тебя трахнул?

Я скорчила трагическую физиономию и стала ломать комедию.

– Ты только, пожалуйста, не волнуйся, – я дотронулась до ее руки и заглянула в глаза. – На свете есть много других занимательных и полезных занятий. Например, можно вышивать зайчиков крестиком, собирать пивные банки, разводить кактусы, а можно проводить гладиаторские бои между хомячками и морскими свинками. Жизнь на этом не заканчивается. Можно вступить в какую-нибудь секту и радоваться всему происходящему без разбора. Жизнь только начинается…

Но Поливанова была сейчас не расположена шутить или считала ниже своего достоинства делать это со мной. Возможно, она вычислила мою руку в банном происшествии.

– Я никому не позволяю разговаривать со мной в таком тоне, – оборвала она мою утешительную речь. – Если это иногда позволяет мой муж, то за каждое насмешливое слово ему потом приходится платить вдвойне. Я, кажется, задала тебе конкретный вопрос?

Куда уж конкретней! Но, вообще-то, она права. Я действительно несколько заигралась в подругу, без пяти минут любовницу.

– У нас ничего не получилось, – ответила я сдержанно. – Окорочкова помешала.

– Как так? – мне показалось, что Людмила побледнела.

Видимо, знаменитая теннисистка, в отличие от меня, могла составить ей конкуренцию. А для ее мужа вполне реально было привести Окорочкову ночью в усадьбу и затащить в постель.

– Мячиком, – напомнила я ей удачный удар теннисной звезды.

– Это так серьезно?

– Михаил Павлович сегодня утром собирался то ли к Фишману, то ли Фишензону на осмотр.

– Что? Вообще никак? – спросила Поливанова с любопытством.

– Я особенно не старалась, а Михаил Павлович быстро сдался. Я как могла его успокоила, чтобы не усугублять ситуацию.

– Ну и дура! – выпалила Людмила, глядя на меня уже лукаво. – Как раз надо было усугублять, надо было травмировать его психику, пока он был беззащитен, растерян. Жаль, меня с ним не было! Я бы его растоптала, унизила, еще разыграла бы приступ страсти, распалилась бы, завелась до предела. Ты знаешь, как жалок беспомощный мужчина перед страстной неутоленной женщиной? А потом сколько бы презрения он получил в намеках, оговорках. Нет, я бы утешала его, как и ты, но он обязательно бы понял, что он презираем мною, что он жалок и смешон. Я бы растоптала его…

Поливанова запрокинула голову и оскалила зубки, словно собиралась выть на луну. Она исходила сейчас передо мной злобой из-за упущенной возможности больно отомстить собственному мужу.

Странно, но в этот момент она мне даже понравилась. Я невольно залюбовалась этой шекспировской женой-злодейкой. К этой женщине можно было воспылать мучительной, самоубийственной любовью. С нею вместе можно было броситься в омут страстей человеческих, наверняка зная, что она бросит тебя и выплывет на берег, а ты сгинешь один, безвозвратно… Чур-чур меня!

– Поливанов – типичный жлоб.

Я даже вздрогнула – до того неожиданно мои мысли прозвучали в устах Поливановой.

– Ему в сексе нужны не женщины, – продолжала говорить Людмила, – а лошади…

Здесь мне вспомнился ее звериный знак по восточному календарю. Как трудно удерживать эти мимолетности внутри себя!

После шекспировского монолога Поливанова скатилась на бабью сплетню. Она стала жаловаться мне на мужа, правда, подкрепляя свои жалобы примерами. Так она рассказывала, что на рабочем столе Поливанова в еженедельнике видела как-то аккуратно записанный распорядок дня приблизительно такого содержания:

«– Подъем. Бодрое настроение.

– Тренажерный зал. Бассейн. Душ.

– Завтрак. Похвалить за что-нибудь жену.

– Работа в офисе с документами. Новая секретарша. Попробовать.

– Поездка на Нижнепичужную фармацевтическую фабрику. Говорят, там симпатичная кадровица.

– Обед с вице-мэром. Много не жрать, через час еще один обед с прокурором.

– Открытие памятника «Жертвам отравлений», спонсируемого моим фармацевтическим объединением.

– Распоряжения по усадьбе.

– Ужин.

– Исполнение супружеского долга».

– Да, – задумчиво сказала Поливанова, – будь я не русская, а, например, татарка или армянка, он написал бы: «исполнение интернационального долга». Ради этого жлоба я хожу на шейпинг и на массаж. Разве он может оценить вот этот изгиб, эту линию? Черт с ним! Давай лучше поговорим о тебе…

Ну, наконец-то! Дождались, матушка-барыня! Благодетельница! Землицы бы нам… Вообще-то это было довольно неожиданно. Может, Поливанова чувствовала вину за недавнее резкое внушение, за постановку моей скромной особы на подобающее ей место?

– Я прекрасно понимаю, что с твоими данными, образованием, прекрасным знанием языков ты пойдешь далеко, – говорила благодетельница. – Не знаю, понимает ли это мой супруг? Он, как всегда, думает, что деньги решают все… А тебе надо думать о будущем. Поэтому выслушай мое предложение. Я тоже не хочу сидеть безвылазно в этой усадьбе, я тоже хочу самостоятельно добиться положения в обществе. Поливанов станет губернатором, это понятно. Я уговорю его дать мне какой-нибудь фонд или какое-нибудь российско-германское общество. Тебя сделаю своей заместительницей. Будем кататься по Германии. Берлин… Какие там еще города?

– Мюнхен, Бремен, Гамбург…

– Всю Европу с тобой объездим, – подхватила она с энтузиазмом. – Или пойдем в большую политику. В Государственную думу. Думаешь, не пройду? – сощурилась Поливанова. – Имидж мой вся страна знает. Денег на место в парламенте у меня даже сейчас в кошельке хватит. Ты будешь моей помощницей. Правой рукой. Если тебе больше нравится, правой ногой! Мне главное – получить свое дело, не зависеть от Поливанова. Пошел он со своей спонтанностью поведения! То плюнет, то поцелует, как ромашка… Что задумалась? Или ты собираешься всю жизнь провести в гувернантках?

Спасибо, конечно, благодетельница! Быть ее заместительницей, переводчицей и, конечно, любовницей – это уже кое-что. Но мы еще посмотрим, что предложит мне вторая половинка семьи Поливановых?

Пока все развивалось неплохо и без особых потерь. Но почему же мне было так грустно?

«Враг номер один»

На этой неделе гувернантки рядом с Дианкой почти не было. Ее замещал новый друг – грустный клоун Поль. Я только механически дергала за веревочки, говорила немного трескучим кукольным голосом, только и всего. Поль делал вместе с Дианкой зарядку, гулял с ней в саду и по берегу озера, катался с пластиковой горки, разговаривал по-английски, читал книги и укладывал девочку спать. Вот только в столовую Дианка выходила со своей гувернанткой. И еще, когда мы катались на лодке по озеру, гувернантке пришлось сесть за весла.