Книга Дублерша для жены - Марина Серова

— Конечно, иначе я бы просто не взял его на работу, но…

— Сейчас обстоятельства складываются так, что мне желательно побыть отдельно от вас. В нашей ситуации лучше использовать меня в роли приманки, чем в роли банальной охранницы. Тем более что вы ведь раньше не таскали всюду вашу супругу за собой, не так ли? Мне кажется, Алина пользовалась изрядной долей самостоятельности, правда? Ведь вы сами говорили, что в Тарасове она предпочитает жить в собственной квартире, а не в той, в которой жили ваши родители и которую, по словам Бориса Оттобальдовича Бжезинского, вашей семье обеспечил его сиятельный родитель.

Эллер помрачнел.

— Так что вы предлагаете?..

— Совершенно очевидно, Леонард Леонтьевич, — продолжала я развивать свою мысль, — что вы были правы: за вашей супругой охотятся. Причем сразу с нескольких сторон. И для Алины… Ведь она сейчас в Австрии?

Эллер недоуменно пожал плечами:

— Да, в Австрии. А почему вы спросили, Женя?

— Да потому, — пояснила я, — что Алине предпочтительно находиться как можно дальше отсюда. Может, даже не в Австрии, а в Австралии.

— Она достаточно далеко отсюда, — вдруг так неожиданно раздался голос Вышедкевича, что Лео-Лео колыхнулся всем телом и побледнел. А нервишки-то у бедняги кинорежиссера пошаливают. Впрочем, эти творческие натуры все сплошь нервные.

А на месте Эллера, думаю, даже самый хладнокровный человек чувствовал бы себя не совсем в своей тарелке. Даже совсем не в своей тарелке.

— Ну что же, я рада за Алину, потому что проблемы у нее, судя по всему, в этом городе есть, — сказала я. — Постараюсь как полномочный ее представитель, так сказать — Алинозаменитель, их решить. Прежде всего мне нужны ключи от ее квартиры.

— Вы получите ключи, — произнес Эллер. — Сережа, выдай Жене ключи. Они у тебя где-то должны быть.

Получив ключи и переодевшись, поскольку полупальто Антоши-актера как-то не особенно мне шло, я доехала до Тарасова на одной из машин, приписанных к съемочной группе. Здесь я взяла со стоянки уже «Хендэ Сонату», принадлежавшую Алине Эллер, и отправилась на ее же квартиру, которую Леонард Леонтьевич охарактеризовал как «роскошную».

Он был совершенно прав.

Я не считаю себя бедным человеком. Более того, я могу позволить себе даже некоторые элементы роскоши — типа домашнего кинотеатра или полного евроремонта всей нашей с тетей Милой квартиры, до только все руки никак не доходят. Но того, что имелось в квартире Алины Эллер, мне не потянуть. Судя по всему, интерьер был выполнен по рекомендациям какого-нибудь дорогого дизайнера. К тому же квартира была обставлена роскошной мебелью и набита дорогущей техникой, как болгарский перец бывает нафарширован мясом.

В квартире было три комнаты: гостиная, спальня и, наверное, тренажерный зал. По крайней мере, в третьей комнате преобладали именно «кеттлеровские» тренажеры, а не мебель. С их помощью Алина поддерживала свою фигуру. Спортивная дамочка. Недаром Тугарин и Геннадий об этом упоминали.

Особенно же меня поразила спальня, в которой огромное ложе-аэродром занимало половину площади. Над ним к потолку был прикреплен хитрый прибор, задающий тон освещению и автоматически меняющий цветовую тональность и музыкальное наполнение в зависимости от того, чем занимаются на ложе. Я читала о таких приборах в каталогах. В них поступают сигналы со встроенного в «аэродром» чипа, который реагирует на механическое воздействие, а с фотоэлемента, который отслеживает движение, в зависимости от характера движений на постели тот или иной сигнал поступает на системный блок.

Если же говорить проще, то обладателю подобного прибора достаточно утром потянуться и зевнуть, чтобы включилась бодрая приятная музыка и ложе осветилось-окрасилось утренними полутонами — от светло-розового до лимонного и белого. Совершенно иными музыка и освещение бывают, скажем, при занятиях сексом.

Совершенное буржуйство, словом.

Я осмотрела квартиру не только из любопытства, но и на предмет обнаружения документов. Так, я проглядела три фотоальбома, в которых Алина была запечатлена начиная с третьего класса школы. В бюро, расположенном в гостиной, я обнаружила и перелистала несколько документов. Из них выяснилось, в частности: что квартира была подарена Алине два года назад на двадцатипятилетне; что она собиралась выходить замуж за господина Грицына, когда он еще не был столь богат и известен, а самой Алиночке едва-едва исполнилось восемнадцать; что она в самом деле владеет приемами самообороны, о чем свидетельствовал аттестат соответствующих курсов; что она крайне самовлюбленная особа и для нее нет ничего более возбуждающего, чем собственная персона.

Подтверждение последнему я нашла в запертом ящике стола. Открыть его мне не составило труда, так как я знала, что именно в таких местах хранят наиболее интересные вещи. В столе я обнаружила около сотни фотографий Алины в полу— и совсем обнаженном виде, а также видеокассету, из содержания которой следовало, что господа Грицын и Лукин не являлись единственными любовниками сей дамы за последнее время. По крайней мере, на кассете, датированной двадцать вторым и двадцать третьим июня 2001 года, были запечатлены кувыркания Алины Борисовны с каким-то смазливым молодцом, которого она именовала то Колечкой, то Серым. В результате из фотографий и бумаг мне удалось выяснить, что это некто Николай Серов, личный телохранитель Алины, в данный момент, вероятно, находившийся со своей работодательницей в Австрии.

Неудивительно, что она не особенно спешит обратно в Россию. Не знаю, каков из Николая Серова телохранитель, но как мужчина он очень даже состоятелен, в чем несложно убедиться, просмотрев минут десять записи.

Кстати, почему ни Эллер, ни Вышедкевич не упомянули о существовании этого красавчика? Наверное, потому, что я не спрашивала. Прокол. Невнимание, Женечка. При таких ошибках в самом скором времени придется тебе задуматься о настоящем, а не контрактно-фиктивном, как с Лео-Лео, замужестве и оставить свою нынешнюю профессию. Значит, не та уже концентрация, не та самоотдача.

Впрочем, пока я еще работаю, не стоит отвлекаться на самоуничижение и тому подобную рефлексию. Тем более что вряд ли существование этого Николая Серова как-то может повлиять на ситуацию…

Зазвонил телефон. Я кашлянула и сняла трубку. Отработанно произнесла голосом Алины:

— Да, я слушаю.

— Аля? Это я, — прозвучал совершенно мне незнакомый мужской голос.

— Кто — я?

Мужчина осекся. Потом через несколько секунд произнес сдержанно:

— Ты, знаешь ли, в своем репертуаре.

Это Слава.

— Грицын, что ли? — невинно пропела я.

— Нет, Слава КПСС! — взорвался голос на том конце провода, но его хозяин вовремя взял себя в руки и произнес более спокойно:

— Грицын, Грицын. Я понимаю, что тебе после курортов еще откиснуть надо, чтобы начать по телефону голоса знакомых узнавать. Я сейчас приеду. У меня к тебе разговор.