Книга Средний путь. Карибское путешествие - Видиадхар Сураджпрасад Найпол

Старший Рамкеррисингх сказал, что сам любит жить просто, а заведение это нужно, чтобы развлекать иностранных бизнесменов: отели в Джорджтауне совершенно для этого не подходят.

«На них надо произвести впечатление, — сказал он, — и я тебе скажу, чем больше вкладываешь, тем больше получаешь. Когда имеешь дело с большими людьми, надо все делать по-крупному. Надо и думать по-крупному».

Абдул кивнул и сказал: «Мистер Рамкеррисингх всегда думал по-крупному. Он начал с малого, знаете ли. И тем из нас, кто начинает сейчас, есть чему у него поучиться».

Я удивился, услышав за обедом, что в стране все наперекосяк с тех пор, как тут сплошные политики и Джаганы[5].

Дома у Абдула мы застали его жену в расстроенных чувствах. Ее машина сбила ребенка. Она тут же остановилась, но ребенок встал и убежал. Никто не хотел сказать ей, чей это ребенок, где он живет — «Вы же знаете этих черных,» — и она не знала, пострадал он или нет.

В пансионе пьяный был все еще пьян.

Возле рынка Стабрук на мостовых было пестро и шумно от продавцов фруктов с их корзинками, лотками, коробами. Я попросил пожилого негра на велосипеде, одетого весьма респектабельно, указать мне дорогу к зданию правительства.

«Я как раз там поеду, — сказал он. — Запрыгивай»

Я засомневался. Он был худой и очень маленький. Но он настаивал и я почувствовал, что обижу его, если откажусь. Так что я сел на перекладину, а он, разогнав велосипед, с ходу, тяжело дыша, запрыгнул в седло, и мы завиляли посреди транспортного потока. Таким образом я прибыл к миссис Джаган.

Я успел прочесть и услышать так много злобных отзывов о миссис Джаган, что заранее был настроен в ее пользу. В своем маленьком кабинете с кондиционером она приняла меня вполне любезно, хотя мало хорошего нидела от заезжих писателей. Миссис Джаган сидела за большим столом, на котором царил полный порядок и стояли фотографии ее мужа и детей. Сумка лежала на полу. Миссис Джаган показалась мне куда более привлекательной, чем на фотографиях: женщины в очках редко фотогеничны. Простое хлопковое платье выгодно подчеркивало ее пропорциональную фигуру, большие серьги кольцами и красные ногти делали ее чуть более легкомысленной, чем подобает леди, сидящей в кабинете с табличкой: Хон Джанет Джаган, Министр труда, здравоохранения и жилищного строительства. Она выглядела усталой, и ее речь нередко прерывалась нервным смехом.

Она сказала, что она пессимист. Победа на выборах 1957 года удивила ее больше чем кого бы то ни было. В стране начался упадок духа с 1953 года, когда была отменена конституция, введены британские войска, а она сама и многие другие арестованы. Тогда от них отступились многие сторонники — «те, кто без хребта», но еще больше страна потеряла, когда партия, бывшая такой единодушной во время прихода к власти в 1953 году, спустя два года раскололась по расовому признаку: индийцы по одну сторону, негры по другую. Раса действительно стала главным камнем преткновения в Британской Гвиане. Миссис Джаган говорила об этом с неподдельным сожалением. К этой теме она возвращалась не раз во время наших последующих встреч, и я полагаю, что она не просто сожалела о расизме: она сожалела об утрате боевого товарищества и дружбы 1953-го. Она вспоминала некоторых людей, теперь своих врагов: как они ели, о чем говорили и что им сказали ее дети. К тому же с 1953 года партия потеряла поддержку интеллектуалов, и это было большим ударом, потому что Британская Гвиана не имеет таланта завозить интеллектуалов извне, в отличие от Тринидада.

В то утро моей задачей было договориться о поездке вглубь страны. Мы обратились к большой карте, которая висела у миссис Джаган за спиной, и вмиг напоминала всякому, кто на нее посмотрит, о масштабах страны, которые со всеми этими Рахимтулами и Рамкеррисингхами вылетели у меня из головы. Миссис Джаган много путешествовала; она знала страну лучше, чем большинство встретившихся мне гвианцев. Район Бербис на востоке она любила больше всего. Он был самым живым. Из него происходили игроки в крикет, большинство писателей и лучшие из политиков: ее муж, конечно же, был из Бербиса.

Открылась боковая дверь, и вошел сам Чедди Джаган, в костюме и с чемоданчиком. Он только забежал сказать, что поехал в банк подписывать соглашение о займе для покупки Электрической компании Джорджтауна.

Это была настолько домашняя сцена, что я почувствовал себя совершенно лишним.

В 1953 году, когда конституция Британской Гвианы была отменена и в страну вошли британские войска, Джаганы стали париями во всей Вест-Индии. Тринидад был настолько напуган, что запретил Чедди Джагану сойти с самолета в аэропорту Пьярко. Надо отметить, что большинство тогдашних политиков Тринидада с тех пор утратили доверие избирателей. Против Джаганов и их партии были выдвинуты обвинения в организации забастовок, подрыве государственной и военной мощи страны, распространении расовой ненависти, словом — в пропаганде коммунизма. «Надежные источники» установили, что существовал план «поджога собственности и жилищ известных европейцев и государственных чиновников… Эту информацию подтвердили донесения о необычно высоких объемах продаж бензина частным лицам без машин, которые уносили его в канистрах или бутылях».

Все это можно прочесть в Белой книге[6]от 20 октября 1953 года, через двенадцать дней после отмены конституции. Этот документ сводил события тех удивительных недель к сорока четырем сухим пронумерованным параграфам в шести частях: «Введение», «Деятельность министров», «Экономические последствия», «Угроза насилия», «Лидеры народной прогрессивной партии и коммунизм», «Действия правительства Ее величества», в каждой части несколько подзаголовков курсивом, прилагается три «Приложения»; этот документ никогда не теряет самообладания и не забывает ставить «мистер» и «миссис» перед именами людей, которых не без его содействия упрятали в тюрьму.

Но самое удивительное в нем — это то, как он выглядит. В Британской Гвиане он «перепечатан по распоряжению» Бюро общественной информации. Так гласит заглавная страница, которая состоит из десяти печатных строк с большими пробелами, набрана курсивом большими буквами, со шрифтами четырех видов, с запятыми в конце двух строк и с точкой в конце последней. Она выглядит удивительно старомодной, напоминая издания столетней давности, словно бы относясь к столь же давним событиям. На следующей странице — коричневатая фотография королевы в полный рост, с подписью готическим шрифтом. Далее в документе идут фотографии сэра Уинстона Черчилля (над фотографией большая звезда), сэра Альфреда Сэведжа, губернатора (наделенного звездой поменьше), главного секретаря, преподобного Джона Готча (звезда как у Черчилля); спикера сэра Юстаса Уолфорда (маленькая звезда); президента Государственного совета (маленькая звезда); генерального прокурора и финансового секретаря (втиснуты в Приложение С в параграфы девять и десять соответственно, без всяких звезд). Фотографии среди страниц, рассказывающих со свойственной Белым книгам невозмутимостью о недостойных делах и мыслях, заставляли сделать вывод, что все эти достойнейшие люди были вероломно оскорблены и унижены теми, чьих фотографий не появилось.