Книга Цель оправдывает средства - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот гад!
Работать не умеешь, так теперь на невиновных вымещаешь все!
Я уже была у выхода из здания аэровокзала, как вдруг в зал ворвался наряд милиции — сплошь казахи.
Расшвыривая по пути мечущихся людей, менты пробивались в самую гущу толпы.
А я вдруг у них на дороге оказалась.
— А ну, отвали, тетка! — рявкнул на меня огромный мужичина — майор. — Уйди к черту отсюда!
Я испуганно посторонилась, но тут же налетела на еще одного мента. Он замахнулся на меня дубинкой, я шарахнулась влево и попала под ноги третьему. И тогда только сообразила, что меня как-то занесло в самый центр их отряда и выбраться отсюда будет крайне затруднительно.
— Да не мешайся ты под ногами, шалава! — заорал кто-то на меня.
— А куда ж мне деваться-то?! — жалобно закричала я. — Вы же меня и затолкали сюда.
— С дороги!
— Помогите! — неизвестно кому крикнула я и немедленно ощутила сильнейший удар дубинкой по голове.
Больше я не ощущала ничего.
— Едут Гена и Чебурашка на велосипеде, догоняет их мент. Говорит: «Платите, мол, штраф за превышения скорости — полтинник». А Чебурашка: «Дяденька, у нас денег нет, хотите, мы вам фокус покажем вместо штрафа». Гаишник спрашивает: «Какой такой фокус?» А Чебурашка: «Хотите, у вас яйца до земли будут?» Гаишник: «Хочу, конечно». Тут Чебурашка и говорит: «Ген, откуси ему ноги!»
— Ах-ха-ха!..
Я медленно приходила в сознание.
Ничего не понимаю — какой Чебурашка, какой гаишник, какие яйца?
— Задолбал ты, Ахтынбеков, своими анекдотами дебильными. Несмешные они у тебя, — услышала я.
— Зато жизненные, — засмеялся тот, к кому обращались, Ахтынбеков, видимо.
Я медленно открыла глаза. Противный туман заклубился по комнате, потом рассеялся. Надо мной тут же склонились люди в белых халатах.
— О, посмотри, — сказал один из них, — эта уже очухалась.
— Что со мной? — спросила я. Я знала, что со мной. — Где я?
— Где-где, — передразнил меня смуглолицый санитар, и я узнала голос Ахтынбекова, — в больнице, где же еще. В травмопункте.
— Что со мной? — слабым голосом спросила я.
— Сотрясение, — весело сообщил мне Ахтынбеков, — головного мозга.
Я поднялась на койке — как оказалось, я на койке лежала, — меня тут же вырвало на пол. Менты, гады! Здорово они мне приложили…
— Вот черт, — расстроился Ахтынбеков, — убирать теперь…
Он уже с неприязнью посмотрел на меня:
— Ты, тетя, если оклемалась, то иди потихонечку. Идти-то можешь?
— Наверное, — предположила я.
— Вот и иди, — кивнул мне Ахтынбеков, а другой санитар добавил:
— Сейчас еще одну партию доставили все оттуда же — с аэровокзала, у нас класть уже некуда, а ты место занимаешь…
— Наколотили, сволочи, помяли народ, — заговорил Ахтынбеков, — одного чиновника убили, так что же теперь — полгорода перебить нужно? Козлы эти менты, сволочи… И женщин, и стариков лупили…
— Точно — козлы, — поддакнул второй санитар, — дубинками своими… наделали нам работы. Как раз, блин, в мое дежурство…
— Так поймали убийцу-то? — поинтересовалась я, встав на ноги.
Комната закружилась.
— Поймали кого-то, — равнодушно ответил Ахтынбеков, — с десяток человек взяли подозрительных, теперь разбираются с ними.
Он взял меня под руку и настойчиво проводил до двери. Я с трудом подавила очередной приступ тошноты.
— А времени сколько? — успела я спросить напоследок, когда уже за дверью стояла.
— Половина восьмого, — ответил Ахтынбеков, взглянув на наручные часы.
Я не поняла. Утра? Вечера?
— Половина восьмого утра, — пояснил он, видя недоумение на моем лице, — ты всю ночь тут пролежала у нас. Тебя часа в два привезли, и недавно ты только очухалась. Понятно, что ли?
— Понятно, — ответила я.
Ахтынбеков закрыл дверь.
Там же, стоя у двери, я нащупала на затылке у себя большую шишку. Вот звери… Воины Батыя, мать их…
Значит, утро сейчас… Ох, чувствую, что не смогу я на встречу с Кириллом пойти, я явно не в форме — голова прямо раскалывается, как будто ее в громыхающем жестяном ведре болтают.
И ни на какие мероприятия журналистские сегодня не пойду — скажусь больной. И тем более — мне Виктор Федорович Зайберт разрешил не ходить, он мне потом все бумажки обещал предоставить.
А! Мне же еще сегодня вечером в гости к нему идти! Там и министр будет… В десять машина придет за мной.
Ох, вернусь в гостиницу, полежу немного… Потом посмотрим…
Да, надо в гостиницу вернуться, в порядок себя привести… Хотя в порядок себя приводить нужно прямо сейчас, а то и в гостиницу не пустят.
Никто не видел, как журналистка из Тарасова из гостиницы выбиралась — я к тому времени уже загримирована была, и выбиралась я через черный ход, где только уборщицы и истопники ходят. Да и сейчас лучше будет, если я пройду в «Кзыл-Жар» через черный ход. Уж на кого на кого, а на уборщицу я в данный момент похожа больше всего.
* * *
Когда я достала из-под ванны спрятанный там передатчик, он вибрировал. Вибрировал, не переставая, видно, меня постоянно вызывали и уже довольно давно.
Всю ночь, может быть, вызывали.
Я надела наушники, поморщившись при этом — я свою чудовищную шишку задела — и нажала на кнопочку.
— Багира! — тут же раздался в наушниках встревоженный голос Грома.
— Слушаю, — устало сказала я. У меня очень болела голова, я спать хотела невероятно. И тошнило меня еще при всем при том.
— Ну, слава богу, — облегченно выдохнул Гром, — а я думал, случилось что…
— Вообще-то случилось, — пожаловалась я ему.
— Что? — снова забеспокоился Гром. — Что случилось-то? Ведь операция успешно прошла.
— Мне голову чуть не проломили, — сообщила я, — менты. Когда там свалка началась общая… Я заблаговременно не выбралась. Подумала — это внимание привлечь может. Вот и получила — демократизатором по макушке. От сотрудников внутренних органов.
— Сильно? — сочувственно спросил Гром.
— Да нет, сотрясение мозга легкое… Ничего особенного…
— Ерунда, — согласился Гром, — не смертельно совсем.
— Да, — сказала я.
Что это я на самом деле жалуюсь? Подумаешь, сотрясение… Меня вдруг опять вывернуло на пол ванной. Потом еще раз. Когда желудок немного успокоился, я услышала, как Гром без остановки вызывает меня по передатчику: