Книга Шерлок Холмс. Смерть на коне бледном - Дональд Томас

Брентон Кэри и еще один капитан остались в Хайдарабаде. Под их руководством два наряда разбирали палатки и грузили их в фургоны. Вполне рутинная процедура, хоть и довольно утомительная. Я часто видел такие походные сооружения, предназначенные для размещения одного офицера либо двоих-троих рядовых. В офицерских шатрах есть специальный настил из двух деревянных полукруглых деталей, соединяющихся вместе.

В лондонских газетах подробно описывали расследование, проведенное в хайдарабадском лагере после гибели Кэри. Когда несколько солдат затаскивали один из настилов в повозку, он неожиданно упал. Очевидно, его не закрепили должным образом. Еще писали, что поднимавшие его мужчины поскользнулись. Фургон был запряжен парой ломовых лошадей.

Далее показания свидетелей расходятся. По всей вероятности, когда настил с грохотом упал, стукнувшись о стенку колымаги, лошади испугались и начали в панике лягаться. Что именно произошло, никто точно не видел. Капитан Кэри стоял один, его загораживала повозка. Каким-то образом он споткнулся, потерял равновесие и тут же угодил под копыта. Я имею некоторое представление о военных лагерях в Афганистане, и эта картина буквально стоит у меня перед глазами.

Капитан попал в поистине жуткую ситуацию. Кавалерийские кони проходят особую выучку и не затопчут упавшего всадника, но то были обыкновенные тяжеловозы. Несчастный Кэри получил ранение в область брюшины — весьма неутешительный диагноз. Сломанная рука или нога могут срастись, а вот поврежденные внутренние органы вылечить крайне сложно. Врачам остается лишь надеяться, что не затронут кишечник.

Бесчувственного Кэри подняли и на носилках отнесли в его бунгало в лагере. Там он очнулся. Надежды оставалось мало. Сознание капитана то прояснялось, то вновь его покидало, и к вечеру следующего дня он умер. Возле него почти постоянно находились жена Энни и полковой хирург. Бедняге, за которым по пятам следовала дурная слава из-за происшествия с принцем, было всего тридцать шесть лет.

Ужасная смерть. Но такие несчастные случаи происходят, увы, довольно часто — виной тому неосторожность или же невезение. Если плохо присматривать за вьючными животными, обязательно приключается нечто подобное. Но почему же «Арми энд нейви газетт» считала гибель Кэри таинственной? Ведь причины налицо: плохо закрепленный настил, скользкая земля, на которой оступились носильщики. Вот и все, что мы с Холмсом успели узнать к двум часам пополудни 27 марта. Мы стояли возле окна гостиной, и мой друг неожиданно сказал:

— Полюбуйтесь-ка, Ватсон, мистер Дордона выглядит точь-в-точь как обнищавший священник, вам не кажется?

Холмс смотрел не на тротуар напротив окна, где обычно останавливались кебы, а в сторону Риджентс-парка. Там под сенью деревьев, в пятидесяти или шестидесяти ярдах от нашего дома стоял двухколесный экипаж, а от него по направлению к нам шагал высокий мужчина в простом черном пальто и шляпе. Держался он с достоинством, но явно испытывал денежные затруднения. Вместо трости преподобный размахивал черным зонтом, который не был перевязан и хлопал на ветру. Странно, раньше Дордона представлялся мне не рослым и вполне уверенным в себе человеком, какого мы сейчас видели перед собой, а типичным неопрятным одиночкой в сутане, живущим на скудное жалованье и ничего не смыслящим в светских делах.

Возница, вместо того чтобы поспешно укатить в поисках новых клиентов, достал из кармана глиняную трубку, натянул на колени плед (ведь стоял март, и было еще довольно холодно), скрестил руки, уткнулся подбородком в ворот коричневого пальто и явно собрался терпеливо дожидаться своего пассажира.

— Похоже, этот джентльмен в черном — наш клиент, — тихо промолвил Холмс, — и полагаю, он чувствует себя в большой опасности. Он явно кого-то боится. По всей видимости, не нас, раз решил прийти сюда. Кого же?

— Он не выглядит взволнованным, — покачал я головой, все еще наблюдая за бедно одетым господином, — и испуганным тоже.

— Нет? Судя по наряду, вполне достойный, но весьма стесненный в средствах пастырь. Но, смотрите, нанял возницу и оплачивает его услуги, а тот явно прождет целый час или даже дольше. Вы сами, Ватсон, знаете, каково это — существовать на скудную пенсию. Наш клиент написал, что живет в Карлайл-меншенс, одном из доходных домов в Виктории. А как вам хорошо известно, омнибус, проезд в котором стоит два пенса, следует оттуда в Кэмден-таун и проезжает по нашей улице приблизительно каждые двадцать минут. Вы на месте нашего клиента разве не предпочли бы из соображений экономии общественный транспорт?

— Может, он едет из другого места и вынужден был воспользоваться кебом.

Холмс улыбнулся, и я понял, что сморозил глупость.

— Да, друг мой, возможно. Но тогда он заплатил бы одному извозчику, а на обратном пути нанял бы другого. У Риджентс-парка в пяти минутах ходьбы отсюда — стоянка кебов. И у станции метро тоже. Такое решение гораздо благоразумнее, если у джентльмена нет почти ничего, кроме поношенного платья.

— Тогда, вероятно, он не собирается у нас надолго задерживаться.

— Нет, дружище. Письмо намекает на какую-то длинную историю. Ему просто нужен тот же самый экипаж с тем же самым извозчиком. Но почему? Потому, что он не знает, кем может оказаться возница следующего кеба. Преподобный в затруднительном положении и опасается, что его кто-то подстережет. А еще он попросил кебмена остановиться подальше от нашего дома. Хочет проверить, нет ли слежки. Кто, как вы думаете, станет шпионить за почтенным скучным священнослужителем? И зачем?

Его рассуждения прервал дверной звонок. Через пару минут горничная уже принимала поношенные шляпу и пальто у нашего гостя, а затем в дверь гостиной постучала миссис Хадсон.

— Мистер Дордона, сэр, к мистеру Ватсону.

Это был первый клиент, который явился за консультацией не к Холмсу, а ко мне. Я пожал костлявую руку и, представив коллегу, жестом пригласил священника сесть. Сэмюэль Дордона выглядел в точности тем, кем назвался: скромное достоинство пастыря иностранной медицинской миссии Евангелической церкви сквозило даже в складках его одеяния.

Мистер Дордона оказался и вправду довольно рослым джентльменом, чуть более сутулым, чем мне показалось из окна. Однако держался он отменно. Вытянутая фигура напоминала высокие старинные часы. Светлая кожа носила следы типичного желтоватого загара, который характерен для тех, кто с десяток лет провел в тропиках. Темный потертый сюртук был чистым и аккуратно заштопанным. Черные кудрявые непослушные волосы, чуть смазанные макассаровым маслом, священник тщательно уложил в прическу, и прядь на лбу — так называемое перо, по выражению парикмахеров, — напоминала глиняную черепицу. У гостя было бледное и чисто выбритое лицо, лишь над верхней губой темнела едва заметная полоска.

Дордона нервничал и оттого сразу же заговорил резко и о деле. Он явно не привык тратить время попусту, поэтому с видом торжественным и весьма решительным примостился на краешке мягкого кресла, выпрямив спину, в отличие от Холмса, принявшего расслабленную позу. Посетителю не терпелось начать разговор.