Книга Имя потерпевшего - никто - Александра Маринина

Выполнить просьбу Насти оказалось совсем несложно. ФедорНиколаевич Макушкин жил по своему прежнему адресу, никуда не уехал и не былболен и с удовольствием откликнулся на просьбу побеседовать с сотрудникомуголовного розыска из Москвы.

– Конечно, – басил он в трубку, – пусть приезжает, будурад поделиться старыми воспоминаниями. Приятно, когда кто-то интересуетсяархивами, это теперь редко случается.

– Когда к вам можно приехать? – спросила Татьяна.

– Да когда угодно. В любой день.

В любой день. Еще одна вводная в постепеннопрорисовывающийся план. Только бы не ошибиться с Исаковым. На него вся надежда.Он мужик непростой, в характере у него дерьма полно, вон как обставил ее визитк Величко. Но склочный характер не означает непорядочности. Придется рискнуть.Другого выхода Татьяна не видела. Она была женщиной до мозга костей, мыслилапо-женски, действовала по-женски. И боялась тоже чисто по-женски,иррационально, не чего-то конкретного, а всего вообще. Но именно поэтому и обладаласпособностью к необдуманному риску, полагаясь не на логику, а на интуицию.

Был уже седьмой час вечера, когда она пришла в кабинет кИсакову.

– Слушаю вас, Татьяна Григорьевна, – буркнул он, неподнимая головы от бумаг. – Надеюсь, вы пришли доложить, что закончили какие-тоиз порученных вам дел?

– Нет, Григорий Павлович, я пришла с более серьезнымвопросом. Мне нужна ваша помощь. И ваша защита.

Исаков соизволил оторваться от писанины и с недовольнымвидом уставился на нее.

– В чем дело? Почему защита? Вас кто-то обижает?

– Хуже. У нас, Григорий Павлович, большая неприятность.Та группа, которая наживается на приватизации квартир, имеет в нашемподразделении своих людей.

Исаков аж задохнулся от негодования.

– Вы отдаете себе отчет? Насколько обоснованны вашислова?

– Ни насколько. Это пока только подозрения. Я знаю, каких проверить и что нужно сделать. Но я боюсь. Вы видите, Григорий Павлович, ячестна с вами. Я боюсь. Я женщина, и мне страшно. Поймите меня по-человечески,я недавно вышла замуж, я хочу родить ребенка, я собираюсь переехать к мужу вМоскву. И я не хочу, чтобы со мной случилось то, что произошло с Панкратовым. Яне смогу себя защитить.

– При чем тут Панкратов? Татьяна Григорьевна, яотказываюсь вас понимать.

– Но вы готовы меня выслушать?

– Да, пожалуйста. Я внимательно вас слушаю. Толькоимейте в виду, если вы затеяли какой-то обман с целью выцарапать свое личноедело и быстренько улизнуть в Москву, это вам не удастся.

Татьяна говорила долго. Она готовилась к этому разговоруполдня, мысленно составляя фразы четкие, лаконичные и убедительные.

– Когда дело об убийстве Бахметьевой вел Панкратов, внем были сведения о том, что генеральная доверенность выдана Сурикову. Когдадело попало к следующему следователю, к Чудаеву, эти материалы из дела исчезли.Протоколы оказались переписанными, подписи подделанными, а доверенность изъята.И появилась совсем другая доверенность на имя совсем другого человека. Этотфакт определенным образом оправдывает Сурикова, ибо снимается мотив корыстнойзаинтересованности в смерти Бахметьевой. Кто совершил этот подлог? С какойцелью? С целью вытащить Сурикова? Или с целью быстро провернуть обмен и продажуквартиры? Сам факт говорит о двух вещах. Во-первых, что в этом замешаны нашисотрудники, и скорее всего не только наши. И во-вторых, о том, что системаотработана до мелочей и срабатывает мгновенно. Они очень быстро смоглидоверенность изготовить, значит, есть свои нотариусы. Эти нотариусы ставятподпись и печать на документ, который не подписан лично доверителем в ихприсутствии. Есть и свои люди, которые моментально оформляют договоры мены иликупли-продажи. Даже по явно фальшивым документам. Короче, группа действительнобольшая. И к ней имеет непосредственное отношение сам следователь Чудаев. И ещекто-то из наших.

– Почему? Почему вы решили, что есть кто-то еще?

– Здравый смысл подсказывает. Вся эта афера не моглабыть проделана без ведома и согласия Сурикова, верно ведь? Но кто-то должен былс ним поговорить и все объяснить. Предупредить про другую доверенность,придумать историю с обменом квартиры. Это не мог быть Чудаев. Поймите, ГригорийПавлович, следователь не может вести такие разговоры с подследственным, этоопасно. Суриков знает его имя и знает, что он следователь. А ну как что случитсяили сорвется? С Суриковым должны были разговаривать люди, которых он не знает,но которым он бы поверил. Люди в форме. И не в присутствии следователя.Например, сотрудники следственного изолятора. Или разыскники. А следователь,произведя все необходимые манипуляции с материалами дела, потихоньку довел бырасследование до конца, и на этом точка.

– Выходит, я сам ему помешал, когда передал дело вам? –неожиданно спросил Исаков.

«Выходит, – мысленно ответила Татьяна. – Я все время об этомдумала. Если бы вы, Григорий Павлович, были в этом замешаны, вы бы ни за что непередали мне дело Бахметьевой. Вы бы оставили его у Чудаева и терпеливо ждали,когда он докажет виновность Сурикова. Или его невиновность. Других-топодозреваемых все равно нет. А вы отдали дело мне, потому что Чудаев несправлялся и вообще он загружен другими делами, более сложными, неотложными иважными. Вы поступили как нормальный руководитель, а не как участник преступнойгруппы, заинтересованный в сокрытии подлогов и фальсификации материалов дела.Иначе вы бы никогда дело у Чудаева не забрали».

– Да, Татьяна Григорьевна, подставил я вас, – грустноусмехнулся Исаков. – Если все окажется так, как вы мне тут рассказали, тополучается, я беззащитную женщину в такое нехорошее дело втянул. Вы правы, ни кчему вам с этим возиться.

Сердце у Татьяны гулко заколотилось. Неужели она ошиблась?Что означают эти слова? Ни к чему копаться глубоко, совать свой нос куда неследует?

– Надо вас вытаскивать, – продолжал между тем Исаков. –Но к обоюдной пользе. Вы, Татьяна Григорьевна, хороший следователь. Я могупойти вам навстречу и протянуть руку помощи. А вы со мной за это расплатитесь.

– Как? – спросила она, еле шевеля пересохшими губами.

«Взятку вымогает, сволочь. Или в койку тянуть собрался?Господи, ну и в гадюшнике я работаю! И чего я, дура, упиралась, давно надо былов Москву переезжать, Стасов целый год меня уговаривал».

– Вы закончите дело об убийстве Бахметьевой. Ивытрясете из этого мальчишки Сурикова все, что касается подложных документов.Кто, когда и о чем с ним разговаривал и что ему пообещали? Что произошло сквартирой Бахметьевой? Одним словом, вы должны узнать все, что можно.

– Но я же сказала вам, Григорий Павлович, – в отчаяниипроизнесла Татьяна, – я боюсь. Мне страшно. Вы хотите, чтобы со мной произошлото же, что с Романом? Я уже пыталась поговорить с Чудаевым, выяснить у негонасчет таинственной и неуловимой Гольдич. Правда, больше я к этому разговору невозвращалась, но он может забеспокоиться. Я уже прокололась, выдала своиподозрения, понимаете? Я просто могу не дожить до завтра.