Книга Баблия. Книга о бабле и Боге - Александр Староверов

– Прости, прости, хватит, пощади, хватит, прости меня!

Перед человеком вздымалась огромная стена, вроде иконостаса. Стена исчезала где-то в темной вышине и состояла из икон в тяжелых серебряных окладах. В центре каждой иконы мерцали выпуклые полусферы разных размеров. Все они излучали свет разной интенсивности. А в огромном зале было темно. Свет почему-то не хотел уходить от источников полусфер. Как будто звездное небо встало на дыбы перед маленьким и испуганным человечком. Красиво, но страшно было в этом зале.

– Чего он орет, мрачновато, конечно, но не настолько же, – озадачился Алик.

Ответ пришел мгновенно. Мужчина двадцати восьми лет. Зовут Антуан. Пришел в храм Великого Нечто. Чтобы помолиться всеблагому ЧТО-ТО-ТАМ ЕСТЬ о смерти ближнего своего. Антуан не был плохим парнем. Любил родителей, свою девушку, собирался жениться. Но жизнь поставила его в тяжелое положение. Работал он кем-то вроде главы департамента урегулирования убытков в крупной страховой компании. Зарабатывал, кстати, неплохо. А хотелось больше. Потому что женитьба на носу, ипотека впереди и родители старые. И вообще по местным понятиям хотеть больше – это не грех, а наоборот совсем, двигатель прогресса. Антуан решил заставить работать этот двигатель в режиме форсажа. И стал химичить что-то там с убытками и их урегулированием. А это по местным понятиям великое богохульство и нарушение святой заповеди свободной конкуренции: «НЕ УВЕРЕН В СВОЕЙ БЕЗНАКАЗАННОСТИ – НЕ ОБГОНЯЙ». Тех, кто нарушал эту заповедь, жестоко карала другая заповедь о правовом государстве: «КТО ПОЙМАН – ТОТ И ВОР». Кары небесные пришли в департамент Антуана в виде внутренней проверки и кислого въедливого старикана из центрального офиса. Старикан быстро раскопал немудреный шухер-махер и объявил несчастному молодому человеку, что завтра все доложит начальству. Оставив пребывать Антуана в состоянии ступора, старикан надел свой серый немодный плащ, вышел из офиса на оживленную улицу, где и попал благополучно под машину. В данный момент он завис между жизнью и смертью в реанимационном отделении больницы. А Антуан пришел в самый пафосный храм города, чтобы склонить сложившееся хрупкое равновесие в свою пользу. За смерть старого пердуна он обещал богу никогда больше не воровать, бросить курить, усыновить ребенка-инвалида и десять, максимум пятнадцать, процентов всех своих заработков отдавать на нужды храма.

Алик из любопытства решил посмотреть, что за человек этот старикан. О чем речь-то вообще идет? Старый пердун и вправду оказался вредным властолюбивым гадом.

«А чё, – задумался Алик, – столько всего доброго за жизнь никчемного ублюдка, нормальная тема, только пускай двадцать процентов отдает на храм».

И тут он окончательно понял, что сошел с ума. Причем изысканно так, сразу в двух измерениях. Во-первых, какой он, на хрен, бог, разве боги так рассуждают? А во-вторых, убивать человека за лишние пять процентов на храм, это ж как на деньгах подвинуться надо? Бред в бреду и бредом погоняет. Белая горячка в лучшем случае. Алик стал бить себя по щекам, жмурить глаза, кусать до крови губы. Не помогало ничего.

– Прости, Господи, грешен я. Не убивай. Пощади! – орал благим матом скорчившийся Антуан.

Алик понял, что орет он отнюдь не от раскаяния. Просто в его понимании одна из полусфер отделилась от иконы и бог сошел на землю, чтобы покарать грешника. И слепит его бог, и жжет, и выжжет скоро дотла. И по ветру развеет.

Алик вылез из светящегося шара, погасил его и подошел к валяющемуся парню. Надо было что-то говорить. Что-то величественное желательно, подобающее случаю и высокому статусу.

– Чего орешь, дебил, уши скоро лопнут, – раздраженно сказал он.

– АААААА, Господи, это ты, слава тебе, Господи, прости меня, раба твоего, пощади, Всемилостивый…

– Чего орешь, я сказал! Тише говори. Не бог я, понимаешь. Я это… как его… инопланетянин. Understand? Параллельные миры, гиперпереход, звездные войны, Star Trek и все такое. Понимаешь?

– Нет, – пришибленно ответил Антуан. – Не понимаю. Неисповедимы пути Господни. Непонятны простому смертному. Зачем ты меня испытываешь? Я, конечно, виноват, грешник я большой. Но пощади меня, прости, аааааа, пощаааади, Госсспоооди!

Парень опять впал в истерику и закричал еще громче.

– Да заткнись ты, истеричка чертова, тюфяк. Ладно, я сейчас тебе докажу… – Алик выпрямился, принял для контраста торжественную позу, развел руки в стороны и грозно изрек: – Да будет свет!

Зал осветился ровным неярким светом.

– Да будет дождь!

С потолка обрушился ливень.

– Да будет снег, – ошеломленно пробормотал он.

Завыла метель, и на полу выросли искрящиеся сугробы.

– Да будет, да будет… да не будет уже.

Все вернулось к исходному состоянию полумрака. «Так вот, значит, какие здесь правила. Не отвертишься… Ладно, посмотрим, кто кого».

– Господи, Господи, спасибо тебе, я знал, я верил, поэтому и пришел сюда. Прости меня. Ведь ты простишь. Ты же добрый?

– Я не добрый, Антуан, я справедливый. Но первое испытание ты прошел. Так что надежда есть.

– А что, будет и второе?

– Будет. Вот скажи мне, как ты узнал меня? Как понял, что я бог твой?

– Ну как же, Боже. Все как в книжках написано, огненный слепящий шар, жарко стало…

– Хорошо, а когда я вышел из шара? Я же как обычный человек выгляжу.

– Выглядишь, да, как обычный, но сразу понятно, что Бог, даже без чудес понятно.

– А сейчас понятно? – спросил Алик и одновременно про себя несколько раз повторил: «Я просто человек, я просто человек, я человек».

– Сейчас непонятно, но я все равно знаю. Это ты специально сделал, чтобы не видно было.

– Молодец, Антуан, умный. Говори, чего хочешь.

Антуан совсем собрался что-то сказать, но в последний момент остановился, часто задышал и расплакался:

– Гад я, Господи, сволочь. Не достоин я жить. И прощения не достоин. Убийца я корыстный. Если бы не ты… Поэтому об одном прошу: покарай меня, Господи. Убей, уничтожь, сожги. Молю тебя…

Антуан стал на колени, склонил голову и замолчал.

– Прощен, – хрипло сказал Алик, подошел к парню поднял его с колен и обнял. Глупый мальчишка прижался к нему, как к мамке, и, горько всхлипывая, заплакал. У Алика подкатил ком к горлу.

– Ладно, хватит, хватит уже, расплакался, как маленький, возьми себя в руки. Слушай меня внимательно. Воровать больше не будешь, ребенка усыновишь, как обещал, а деньги… отдавай сколько можешь, только не на храм, а детям больным. Медицина у вас, небось, платная?

– Плат-на-я, – шмыгая носом, ответил Антуан.

– Ну вот видишь. И не бойся ничего, я тебе помогу. И старик жив останется, не волнуйся.

– Господи, спасибо тебе, недостоин я милости твоей, но я отслужу, я изменюсь, я уже изменился, понял я все. Спасибо, Господи. – Парень опять бухнулся на колени, нагнулся и стал целовать дизайнерские ботинки Алика из страусиной кожи.