Книга Сен-Жермен. Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда - Жеральд Мессадье

— Вы еще и недовольны! — засмеялся Ян.

Это был их единственный свободный день со времени приезда в Париж. Так что они отправились полюбоваться собором Парижской Богоматери, потом прогулялись, поужинали и, поскольку завтра их ожидало новое путешествие, решили лечь спать пораньше.

Они вернулись в гостиницу.

Ян ни на миг не выпускал свою сумку из рук, получив от Шаленшона векселя на сто девяносто восемь тысяч ливров и ограненные камни. Он засунул ее под кровать, рядом с ночным горшком, задернул шторы и оставил свечу зажженной, на случай если захочет пить.

Он уже задремал, когда в дверь постучали. Ян встал и, подойдя на цыпочках к двери, сперва приложил к ней ухо, не торопясь открыть смотровое окошечко. Как ему показалось, там был кто-то не один — многочисленные поскрипывания пола и шумное дыхание явно указывали на это. Ян приоткрыл окошечко и действительно уловил чьи-то торопливые движения. Но перед собой увидел только очаровательное женское личико, освещенное свечой. Золотистое пламя бросало отсветы на грудь, открытую гораздо больше, чем предписывала скромность.

— В чем дело? — спросил он нарочито сонным голосом.

— Мессир, — пролепетала юная особа, — я горничная, занимаюсь комнатами. Говорят, вы нас завтра покидаете. Вот я и подумала, что вы, может, не захотите уехать, не оставив мне что-нибудь на память.

Она прижимала к корсажу бутылку вина.

— Увидимся завтра утром, — сказал Ян недовольно.

Тут он заметил у двери мужскую руку и услышал, на этот раз вполне отчетливо, шумное сопение.

— Завтра я не работаю, мессир, и мне будет жаль, если я вас больше не увижу…

Западня.

Ян прикинул прочность двери. Может, и выдержит напор одного мужчины, а может, и нет. Уж двоих-то вряд ли.

— Ладно, дайте мне время одеться. Это недолго.

Он захлопнул окошечко. Сердце колотилось. Надо предупредить Соломона, спящего в соседней комнате. Перегородки между их номерами тонкие, накануне он отлично слышал, как его компаньон храпел. Ян постучал. Никакого ответа. Плохо дело. Он поспешно натянул штаны и рубашку, опоясался ремнем с кинжалом в ножнах, взял сумку и открыл окно. Осмотрел карниз. Тот был довольно широк, в две мужских ступни шириной, но ближайшая точка опоры — водосточная труба — находилась возле окна Бриджмена. Юноша стал осторожно продвигаться вперед, пока не смог ухватиться за нее и заглянуть в комнату англичанина. Открывшееся зрелище заледенило ему кровь. Бриджмен сидел на стуле, связанный и с кляпом во рту, под надзором бандита в надвинутой на глаза шляпе. Ян отступил. Должно быть, бандиты под каким-то предлогом проникли в комнату его спутника и, увидев, что сумки там нет, взялись за него.

До мостовой футов тридцать. Прыгнув, Ян рисковал сломать ногу. И если тогда у него начнут отбирать сумку, он не сможет ни защищаться, ни тем более погнаться за напавшими. Он глубоко вздохнул. Изо рта вырвалось облачко не чувствуя пальцев ног, Ян повернул к окну своей комнаты, но не остановился, а добрался до следующего. Ему вспомнилось, что утром туда вселился какой-то француз со шпагой. Он попытался заглянуть внутрь сквозь заиндевевшее стекло. Если постоялец не съехал, то наверняка спит. Комнату освещала свечка. Ян сильно постучал в окно. Дорога была каждая секунда, поскольку, не получив желанного ответа, бандиты наверняка взломают дверь в его комнату.

Полог кровати отодвинулся, и появилось удивленное лицо. Потом к окну приблизился белый силуэт в ночном колпаке и длинной рубашке. Окно открылось. Перед ним стоял человек зрелых лет с отвислыми усами.

— Какого черта…

— Сударь, ради бога, бандиты пытаются взломать мою дверь, — зашептал Ян. — Помогите мне. Они связали моего товарища…

— Англичанина? Что за вздор…

— Сударь, заклинаю вас, — взмолился Ян, стуча зубами от холода и почти не чуя под собой замерзших ног.

— Влезайте, — велел человек. — Если будете так дрожать, свалитесь вниз. Где ваша комната?

— Рядом с вашей…

В этот миг раздался глухой удар. Услышав его, француз выпучил глаза.

— Вот видите… — сказал Ян.

— Сюда! — приказал человек в ночной рубашке и вооружился шпагой. Затем торопливо открыл сундук и вытащил оттуда пистолет. — Умеете с этим обращаться? — спросил он Яна.

— Да, — ответил тот, схватив оружие.

Француз с грохотом распахнул дверь. Они с Яном выскочили в коридор как раз в тот момент, когда два человека и в самом деле вламывались в соседний номер. Девица пронзительно взвизгнула.

— Ха, ребятки! — крикнул усач, ткнув в их сторону шпагой. — Попались!

Ближайший к двери бандит попытался удрать. Усач сделал выпад и пропорол ему бок. Тот заорал.

— Еще один шаг — и насажу как на вертел!

Ян с пистолетом в правой руке и сумкой в левой бросился к комнате Бриджмена. Дверь открылась, и на пороге появился бандит, приставленный сторожить англичанина.

— Да что тут у вас? — пробормотал он.

Тут он заметил Яна, нацелившего на него пистолет, человека со шпагой, девицу и своего сообщника, со стонами истекающего кровью. Бандит отпрянул и кинулся бежать по коридору. Ян прицелился и выстрелил ему в ноги. Вор рухнул, заорав от боли. Ян перепрыгнул через него и ворвался в комнату Бриджмена. Освободил другу запястья и сунул ему в руки сумку, потом опять выскочил в коридор. Девица тем временем попыталась улизнуть. Ян нагнал ее в два прыжка.

— Сюда, красотка! — сказал он, схватив ее за руку, и, не обращая внимания на всхлипывания, грубо втолкнул в свою комнату.

Из трех разбойников невредимым остался один-единственный, тот, кто первым проник в комнату Яна.

Появился растерянный Бриджмен. Переполошенные криками и грохотом, сбежались и слуги, и хозяева гостиницы. За ними, бормоча проклятия, притащился еще какой-то постоялец.

— Господа, — торжественно объявил человек со шпагой, приняв воинственный вид и явно не сознавая, что, несмотря на шпагу в руке, оставался в ночной рубашке и колпаке, — я королевский офицер, возглавляю сбор налогов в Аквитании, а этих негодяев ждет виселица или галеры. Мадам, — обратился он к хозяйке, — прошу принести веревки.

— Этот человек ранен, — сказал Ян, указывая на вора с простреленной ногой. — Христианское милосердие требует оказать ему помощь, прежде чем судить.

— Вы правы, мой мальчик, — сказал сборщик налогов. — Он будет повешен, когда выздоровеет. Пусть позовут цирюльника.

«Опять та же сцена, что тогда у Бриджмена, — подумал Ян, пораженный сходством, — с той только разницей, что теперь на одно действующее лицо больше».

— Господа, я Обер дез Эньян, состою на королевской службе, — представился офицер.

— Соломон Бриджмен, лондонский банкир.

— Ян Хендрикс, торговец драгоценными камнями.