Книга Могила для 500000 солдат - Пьер Гийота

Поутру в лагере Крейзи Хорс и командир взвода, бродя по офицерской столовой с животами, наполненными чаем, пивом и вином, смахивают со столов батареи пустых бутылок; пленный, разбуженный и приведенный солдатами, собирает осколки с плиток пола. Другие пленные копошатся в свинарнике, среди хрюкающих свиней. Молодой офицер с окровавленной повязкой на голове перепрыгивает через лужи мощенного плитами двора; он освещает карманным фонариком лицо часового, пинающего через завесу свинарника истерзанных пленных и черных свиней. Солдат закрыл глаза, на его губах замерла улыбка, луч фонарика бьет по покрытым коростой ресницам; на вороте рубахи — засохшая блевотина:

— Развлекаешься?.. Послушай их голоса — они сами хотят управлять своей страной…

Он бьет по завесе каблуком, свиньи смолкают, их дерьмо брызжет на руки пленных.

В центре деревни, под стенами форта, пьяные солдаты, вышедшие из казармы в пижамах, с пистолетами, бьющими по бедрам, занимают один из домов: разбуженные дети плачут, потом засыпают вновь, уткнувшись носами в бамбуковую стену; женщины уже задрали подолы платьев и легли на циновки, раздвинув ляжки; солдаты ударами коленей выталкивают к постелям полицейского пса, тот кусает голые ноги женщин; солдаты находят среди коров, стоящих в хлеву, старуху, тащат ее за плечи на кучу навоза; их босые ноги вязнут в грязной соломе; они втаскивают пса на старуху, потерявшую сознание в их руках. Прожектор со сторожевой вышки на мгновение освещает хлев: горячая собачья сперма струится по втиснутым в пижамы ногам солдат, их руки отрываются от раскаленной шкуры пса.

Кмент ворует день и ночь; его легкие пальцы скользят по одетой, сложенной, повешенной одежде, по швам и карманам; часто его руки трясутся от смеха, его сердце бьется в полутьме, его рука крадется над телом спящего, рассеченным лучами, процеженными сквозь шторы: спящий, бормоча, переворачивается на бок. Кмент едва сдерживает смех. Татуировка на животе спящего оживает от дыхания. За стеной стучат вилки, ложки, ножи, на ягодах смородины блестит сахар. На столике в изголовье кровати, под мышкой Кмента, в стакане шипит таблетка. Кмент, склонившись над спящим юношей, обшаривает одежду, повешенную на стул; дыхание больного обволакивает его горло; завязка пижамы, разошедшаяся на пупке, пропиталась потом. Искусанный насекомыми лоб спящего переполнен снами; рука Кмента вытягивает деньги, зажигалку, ручку, перочинный нож; спящий снова переворачивается на бок, его голова под животом Кмента…

Обнаженная девушка подплывает к нему, спящему на волнах, он просыпается, девушка целует его, он прикладывает ухо к ее рту, словно к раковине; за пальмами раб толкает легкую тележку, нагруженную сластями, сахар и сливки из переполненных корзин налипли на голую спину раба; девушка вытягивает за челюсть на песок дельфина; юноша пятится, бежит к тележке, залезает на нее, его ноги проваливаются в корзины, он катается в меду: рой диких пчел срывается с пальмы, обволакивает раба, пронзает его, перегрызает ему горло, бросает его на колени, опрокидывает, отрывает голову, топчет; юноша спрыгивает с тележки, рой возвращается на пальму, разрывает ее, обломки пальмы покрывают тело раба. Девушка, стоя на коленях, разделывает дельфина. Юноша — волосы слиплись от меда, ноги измазаны дельфиньим жиром — лежит на песке, вглядываясь в слепящее солнце: девушка отрезает кусок от плавника, протягивает на кончике ножа спящему юноше, она будит его ударом ножа в щеку; шакал волочит тело раба на пляж, он слизывает с трупа сахар и сливки; девушка впихивает плавник в рот юноши; тот смотрит на распластанного дельфина и на шакала, держащего в зубах голову раба; он изрыгает плавник себе на колени, но пчелиный рой заполняет его рот и горло…

Кмент вздрагивает от внезапного рывка и крика спящего, он пятится к шкафу, открывает его, прячется, присев на корточки за спортивной одеждой: молодая женщина присаживается на кровать, на губах — следы взбитых сливок, она ласкает живот и грудь юноши, тот — волосы от пота прилипли ко лбу — притягивает ее голову к своему рту; слюна женщины стекает, блестя меж губ — ее и юноши; Кмент, уткнувшись носом в теннисную юбку, сдерживает дыхание. Молодая женщина, на пальце — обручальное кольцо, скатывается на юношу, она пьет дыхание больного, трется животом о голый живот юноши, тот, раскинув руки по обе стороны кровати, раздвинул под одеялом ноги со слипшимися от пота пальцами:

— Мать моя, люби меня нежно: рана моя открылась. Мать моя, принеси мне сладкого.

Но она кусает со стоном синие губы юноши, слюна по его щекам стекает на подушку. На костре, разведенном за окном, под зеленой террасой, жгут военное обмундирование, дым затемняет стекло за шторой. Юноша согнул под одеялом колено; женщина поднимается, ее ладонь дрожит внизу его живота на каштановой пряди волос:

— Мать моя, не трогай. Отец, ощупав меня, найдет следы твоих пальцев. Он уже угадал запах твоих духов на моей груди и волосах.

Юноша засыпает вновь, Кмент убегает: вещи в шкафу вновь обретают неподвижность, футболки, примятые Кментом, расправляются, на юбке сохнут его слюни и сопли.

Кмент запихал наворованное под грязное белье материнской постели. Отец шарит под простынями, входит Кмент, бьет отца по лицу, плюет ему в глаза, опрокидывает на земляной пол, топчет ногами. Кмент с братьями сидят, прислонившись к стене, они кидают отцу куски сырого мяса, тот ползет по полу, тянет руку; Кмент палкой отталкивает куски; отец с пеной на губах корчится на полу, штаны сползают с его бедер. Мясо жарится на углях, Кмент с братьями, обжигая пальцы, рвут его на куски — губы и красные ошметки во мгле.

Сестры — платья на груди забрызганы кровью — причесываются перед осколками зеркал; младшая измазала помадой все лицо; отец ползет к ней, хватает ее за ногу, прикладывается слюнявым ртом к согнутому колену девочки: та, быстро обернувшись, бьет отца в лицо спрятанной в кулаке пилкой для ногтей, кровь брызжет ей на запястье. Кмент с зажатым в зубах куском мяса, заходится смехом, бьет себя кулаком по колену; братья отрывают здоровый кусок мяса, оба впиваются в него зубами, кусая друг другу губы; дверь хлопает, вздымая облако пыли; девушки, румяна под пыльными волосами, запускают руки меж грудей, под испачканные кровью лифы платьев, расправляя смятую ткань; рука накрывает грудь, вытаскивает ее из-под лифа, слюна стекает изо рта на кончики пальцев, ладонь стирает грязь с соска, с нежной розовой кожи, грязь катышками сыпется с груди; ладонь поддерживает грудь с отметинами засосов, ногтей, зубов, медалей, пряжек. Кмент встает, выплевывает кусок мяса, обнимает сестру, обхватив ладони девушки, накрывшие груди; Кмент, свесив волосы на плечи сестры, открыв рот, тянет губы к грудям, девушка, откинув голову назад, слизывает мед, блестящий в ухе Кмента:

— Мамочка, прогрызи мне ухо, проткни его, и тогда я услышу ток молока в твоей груди, вот приливает к ней молоко, разбуженное моим языком и моим членом, упирающимся в твое бедро.

Рот, наполненный кровью и жиром, касается груди девушки, язык буравит сосок, слюна течет по нёбу:

— Если какой-нибудь из твоих любовников будет похож на меня, сожми его покрепче в объятьях, оближи его повсюду, куда сможет проникнуть твой проворный язычок. Прижми его, дыши кровью его вен, пусть он корчится, бледнея, под твоими кулаками, под твоей челюстью, пусть свежие кровь и сперма изольются на его кожу и он сможет лишь улыбаться, потрясенный, смятенный, вывернутый наизнанку. Мамочка, сокруши мой член…