Книга Братство Света - Рональд Колд

— Подвинься, сынок. Я постараюсь снять часть боли этому юноше, хотя все еще не восстановил силы.

Подсев поближе к Аграву, старик наморщил лоб и закрыл глаза. Вагр почувствовал, как невидимая мощь, скрытая в этом теле, истерзанном годами и лишениями последнего времени, течет к товарищу. Иир’ова тоже зашевелился и уставился своими пугающими глазами на пустое пространство между Агравом и отцом Вельдом.

Рыбоед, пожав плечами и подкинув щепок в костер, взял с настила тряпку, еще хранящую тепло тела пересевшего эливенера, и зябко подергав плечами, плотно в нее укутался. Некоторое время было слышно лишь хриплое дыхание раненых, далекая грызня и вой трупоедов, да треск дерева в огне.

Тут Вагр увидел, что глаза Аграва закрылись, и он начинает медленно валится в костер. Бородач вскочил и поддержал товарища. Укладывая того на место, ранее занятое иир’ова, Вагр с улыбкой услышал могучий храп лесоруба.

Старик открыл глаза, и сокрушенно покачал головой:

— Он нисколечко не попытался мне помочь. Но думаю, молодость возьмет свое, и утром легкие раны начнут затягиваться. Сон — великий лекарь.

— Отец, пожалуй я единственный, кто сможет стоять на часах. Ложитесь спать, вам нужно восстановить силы. Рыбоед, сменишь меня под утро, а пока укладывайся.

Старик не заставил себя ждать, как и назначенный в утреннюю стражу рыбак. Вскоре они оба засопели, накрытые шерстяной рыбоедовой рубахой. Только иир’ова толкнул Вагра в плечо и издал череду мяуканья и шипения.

— Не понимаю, друг, — развел руками лесоруб, растеряно глядя в глаза хищника. Тот возмущенно фыркнул, гибко перекинулся через тело спящего эливенера, и стал водить когтем по утоптанной земле. Вагр с изумлением увидел круг, расчерченный на дольки, похожий на грубое изображение колеса, и лунный полумесяц. Мутант дважды ткнул когтем в одну из долек «чертежа», потом указал на себя лапой и коротко мяукнул.

— Понятно. Ты берешь последнюю стражу на себя, да?

Иир’ова утвердительно склонил голову. Вагр еле удержался, чтобы не рассмеяться.

— Ты тоже не доверяешь Рыбоеду? Вот уж действительно, плохой характер и зверю противен. Ладно, доживем до утренней стражи, там поглядим.

Словно поняв его, лемут удовлетворенно рыкнул, бесцеремонно подвинул Аграва и улегся спать как ни в чем не бывало.

На Мертвую Балку опустилась ночь. Вагр прошелся вокруг их импровизированной стоянки, поигрывая в руке лемутской саблей, подбросил в костер поленьев и снова сел на свое место. Метс во сне беспокойно метался, бормоча незнакомые слова. Ему вторил могучий храп Аграва и жалобные всхлипывания Рыбоеда, которого одна только мысль о стоянии на часах в самом логове Нечистого заставила видеть кошмарные сны.

Вагр прислушался к слабому шуму, доносящемуся с места пиршества ночных падальщиков, потом устало положил подбородок на грубый сабельный эфес. Кончик клинка со слабым хрустом погрузился в доски настила.

Вокруг все казалось охваченным цепенящим колдовским сном. Во тьме строения крепости Нечистого казались еще более чудовищными, чем они были при свете солнца. Вагр подумал, что сами лемуты вряд ли додумались выстроить подобное нагромождение угловатых конструкций, подчиненных какому-то нечеловеческому плану. Лемуты любят жить в подземных логовах, эти же строения — плод фантазии и воли адептов зла, по иронии вселенских законов носящих подобие людских тел. Наверняка, схема расположения состряпана самим Нечистым, или его приспешниками.

Не желая попусту таращиться на странно наклоненные стены и выступающие в самых неожиданных местах башни без окон и бойниц, лесоруб погрузился в мысли о прошлом. При этом его слух продолжал чутко ловить малейшие звуки вокруг стоянки.

Бородатый Вагр не был уроженцем Северной Флориды. Как и множество колонистов, он появился на свет значительно севернее. Его глаза в первый раз увидели солнце на побережье Лантического океана, в поселении рыбаков, неподалеку от могущественного города-государства. Когда ему едва исполнилось десять лет, его родителям пришлись не по вкусу увеличившиеся подати. Продав за гроши старенькую лодку и бросив утлую лачугу, большая семья двинулась в полный опасностей путь.

Среди жителей той страны ходили смутные слухи о далекой земле, куда не дотягивались жадные руки вельмож, правивших в городах-государствах.

Отрочество Бородача прошло в дороге. Страшный переход через чащобы, полные ужасающего зверья и достигающих облаков деревьев, переправы на плотах через бурные реки, пеший поход по мертвым пустыням — все это навеки врезалось в память. В дороге погибли его старший брат и младшая сестра. Произошло это в лесу, где неосторожные беглецы растревожили стаю лемутов, собиравшихся впасть в зимнюю спячку в своей берлоге. Это были твари, ведущие свое происхождение то ли от мелких медведей, то ли от крупных росомах. С подобными отродьями они как раз и имели дело в Мертвой Балке.

В пути тяжело заболела и умерла мать.

Во время схватки с работорговцами, устроившими коварную засаду на болотной гати, отец потерял руку, а юный Вагр приобрел уродующий нижнюю часть лица шрам, из-за которого ему пришлось отращивать черную бороду.

Жизнь смертельно раненому отцу спас отец Вельд. Этот эпизод надолго врезался в юношескую память. Эливенер, уже тогда выглядевший стариком, один разогнал шайку самых отпетых мошенников на всем юге. Он не сражался с ними, даже не повышал голоса. Нескольких спокойных слов, сказанных тихим голосом, остановили нападение кровожадной своры, напоминавшей не сообщество людей, а самую настоящую волчью стаю. Ни один разбойник не отважился поднять на старика оружие, напротив, они всем своим поведением пытались загладить неудовольствие, которое вызвали у эливенера. Главный работорговец, больше известный в Лантических королевствах как преуспевающий купец, даже выделил свою личную повозку для транспортировки в ближайшее селение охотников раненого отца Вагра. Как выяснилось, путник в бесформенном коричневом балахоне и с серебристой бородой не раз лечил покалеченных зверями и людьми разбойников, не требуя за это никакой платы. В любом поселении, где власть королевств была крепка, лесным бродягам вместо чистых повязок и мазей грозила крепкая веревка или топор палача. Однако, кроме благодарности, сквозило в отношении разбойников к седобородому и нечто от затаенного и глубоко спрятанного страха.

Всю дорогу старик ехал рядом с бредившим отцом в «купеческой» повозке, запряженной парой великолепных черных кау, держа узкие ладони на кровавом обрубке, которым оканчивалась середина предплечья моряка, отвлекаясь лишь на то, чтобы поменять повязку на лице мальчика, смотревшего на все происходящее круглыми от удивления глазами. Эливенер был молчалив и как-то по особому печален. Но мальчишке рядом с ним отчего-то все время хотелось смеяться и плакать одновременно. Не находись рядом раненый отец, второе чувство наверняка победило бы первое. Следы душевного подъема, испытанного рядом со стариком надолго врезались в душу Вагра и не покинули ее даже после расставания со странником.

В поселке, где отец и сын приходили в себя и зализывали раны, с них также не взяли ничего за кров и еду. Удостоверившись, что рука и пораненное лицо Вагра заживают нормально, старик одним ранним весенним утром вышел за забор, окружавший поселение, и растворился в саванне.