Книга Ожерелье смерти - Борис Бабкин

Только одну ночь. — Приподняв мокрое от слез лицо, Жанна посмотрела на Эдгара. — Как он погиб? — еле слышно спросила она.

— Тебе должны были сообщить, — глухо ответил он.

— Погиб при выполнении интернационального долга! — выкрикнула Жанна. — Вот как мне сообщили! — Она схватила Эдгара за плечи. — Почему ты молчишь? Как он погиб? — Длинные ногти Жанны до крови оцарапали ему кожу.

— Он попал в плен, — выдавил Эдгар. — Мы отбили Женьку. Но опоздали. С него сняли кожу и подвесили на ней. Когда его нашли…

— Нет! — оттолкнув его, выкрикнула Жанна. — Не надо!

— Он был еще жив, — с болью, снова вернувшись в тот день и в тот час, продолжил Волконский. — А кожи на теле не было. Она была завернута вверх. Закрывала ему голову. Малейший ветерок, муха. Или еще что-то, и он хрипел от боли…

— Хватит! — закрыв ладонями уши, пронзительно закричала женщина. — Хватит!

— Но ты хотела знать правду. — Эдгар подошел к ней вплотную. — Так знай! Правда, особенно такая, всегда страшна. Особенно на той войне. Ты видела, как девочка десяти лет бросает в машину с ранеными вместе с цветами лимонку? А я видел!

— Эд, — увидев его перекошенное яростью лицо, она уткнулась лицом ему в грудь. — Не надо, — попросила женщина. — Просто пойми. Я чувствовала, знала, что он погиб не в бою. Но чтобы вот так! — Она коротко простонала.

— Прости, — выдохнул он. — Такая правда слишком страшна для женщины. Прости.

— А где ты был все эти годы? — Отступив на шаг, она посмотрела ему в глаза. — Ведь я получила твое письмо. И перевод на двести рублей. Деньги почти сразу отослала назад. Но мне их вернули с припиской: «Капитан Волконский из части выбыл». Куда ты выбыл?

— Не спрашивай. Я не могу сказать. Жанна, вздохнув, предложила:

— Пойдем завтракать.

— А кто были те, вчерашние? — спросил он. — Чего они хотели?

— У меня есть брат, — тихо ответила Жанна. — Он сейчас в тюрьме. Его друзья, такие же, как он, уголовники, считают что он что-то утаил от них. И думают, что я знаю, где это.

— А ты действительно не знаешь? — Эдгар внимательно посмотрел на нее.

— Конечно, нет! — запальчиво ответила она. — Они звонили несколько дней назад. Потом приходили. Я написала брату письмо. Пусть сообщит им, что я про его дела ничего никогда не знала. Он бандит! — Ее глаза сердито заблестели. — Из-за него мама заболела. И умерла. Но все-таки брат, — тихонько и как-то виновато добавила Жанна. — Я ему, когда можно, посылки шлю.

— А что ты ему сейчас написала? — напомнил о своем вопросе Волконский. Услышав в его голосе неподдельный интерес, женщина, подозрительно посмотрев на мужчину, довольно сухо ответила:

— Я уже говорила что.

— А почему в милицию не обратилась? — неожиданно спросил Эд. — Ведь не появись я в этот раз, черт его знает, чем бы все это кончилось.

— Покажи мне удостоверение воина-интернационалиста, — окинув его взглядом, потребовала она.

— Че-го-о? — растерянно протянул Волконский.

— Документы покажи! — женщина быстро отошла к окну.

— Свидетельство о рождении устроит? — вполне серьезно спросил он. И, не удержавшись, качнулся к стене и громко захохотал: — Удос… ха-ха-ха… да ты ду… ой, мама… сейчас помру… ха-ха-ха! — Эдгар сполз на пол. Продолжая хохотать, схватился руками за живот.

Изумленная Жанна широко раскрытыми глазами смотрела на продолжавшего заливаться хрипловатым хохотом мужчину.

— Перестань! — требовательно выкрикнула она.

— Ха-ха-ха… сейчас помру… ха-ха-ха. — Не в силах удержать рвущийся смех, он на карачках выполз из комнаты. Через некоторое время, услышав, как стихает его смех, она вышла следом.

— Что тебя так развеселило? — В ее красивых глазах тоже плескался смех. — Я знаешь сколько страху натерпелась? А ты надолго приехал? — задала женщина мучивший ее вопрос.

— Пока с этими не разберемся, — имея в виду напавших на нее людей, сказал он, — не уеду. Но ты мне так и не ответила, почему после первого визита дружков братца не пошла в милицию?

— Испугалась, — откровенно призналась Жанна. — Сейчас столько пишут о связи органов с преступниками. К тому же они уж больно смело себя вели!

— Но ведь не все куплены, — возразил Эдгар. — Есть честные. Порядочные, в конце концов. И я уверен: их гораздо больше, чем купленных.

— А откуда я знаю, — горячо возразила Жанна, — к какому попаду? К честному или подкупленному? А ты, — она бросила на него быстрый взгляд, — не из милиции?

Волконский снова засмеялся.

— Ну, пани! — с трудом переводя дыхание, проговорил он. — С вами не соскучишься. То удостоверение интернационалиста ей подавай. То уж не мент ли я, — шумно выдохнув, Эдгар встал. Быстро достал из кармашка солдатского рюкзака документы. — Вот, — протянул он их женщине.

— Извини, — заметно смутилась она. — Не надо.

— Посмотри, — настойчиво сказал он. — И все поймешь!

Сидя за кухонным столом со скудной закуской и наполовину опорожненной бутылкой водки, Фомин смотрел в окно. Двое явно выпивших мужчин, сидя на скамейке, что-то оживленно обсуждали. Возле них валялись две пустые бутылки.

— Черт возьми, — прошептал майор. — А ведь скоро и я вот так буду. — Встал, схватил бутылку и решительно вылил водку в раковину. Закурил, вошел в комнату. Остановившись возле деревянной кроватки, криво улыбнулся: «Неделю назад я вообще в квартире не курил». Вздохнув, щелчком выбросил сигарету в открытое окно.

Требовательно зазвонил телефон. Подошел, снял трубку.

— Да.

— Майор Фомин? — услышал он мужской голос.

— Слушаю, — ответил Александр.

— Правильно делаешь, — насмешливо одобрил говорящий и тут же предупредил: — Только делай это очень внимательно, понял?

— Кто говорит? — резко спросил Фомин.

— Вот что, мусор! — построжал голос. — Ты не забыл последнее задержание Психа?

Сжав побелевшими пальцами трубку, майор сузил глаза.

— Это хорошо, что не забыл. Может, и листочек, такой желтенький, с цифирками помнишь?

— Кто ты? — зло спросил Фомин. — И чего надо?

— Вот как раз тот листочек и надо! — обрадованно сказал голос. — Ты ку…

Майор впечатал трубку на рычажки аппарата. Зло выругался и внезапно задрожавшими пальцами достал сигарету. Телефон зазвонил снова. Александр, поморщившись, взял трубку.

— Не торопись давать отбой, мусор! — угрожающе начал тот же голос. — А то доченьке хреновато будет!

Судорожно вцепившись в трубку, Александр быстро сказал:

— Я слушаю, говори!

— Запомни, легавый, — угрожающе начал голос. — У тебя сроку неделя! Можно было бы и меньше дать. Но хозяин уж слишком добр, — с явным сожалением осудил своего шефа голос.