Книга Судья Королевского дома - Инна Сударева

Обед получился необыкновенно вкусным и сытным, а после него наступило умиротворение: уставший и вконец разморенный Фредерик мирно задремал у камина, Агату отвели спать в выделенную для нее комнату. Дама Ванда устроилась в кресле напротив спящего воспитанника, взявшись за вязание. А мажордом Фил предложил Коре, Марте, Марку и мастеру Линару осмотреть их комнаты и сам замок и увел молодых людей бродить по галереям. В людской веселилась прислуга и судейский эскорт...

Когда Фредерик проснулся, он сразу получил от Ванды стакан теплого молока, поморщился:

— А вина нет?

— За обедом ты выпил предостаточно, — последовал ответ.

— Нянюшка, мне уже двадцать семь...

— Но это не значит, что ты не будешь пить молоко! — оборвала его дама Ванда.

Пришлось подчиниться.

— Какие славные девушки тебя сопровождают, — лукаво улыбаясь, начала няня, вновь беря вязанье. — Какая из них станет хозяйкой Теплого снега?

Фредерик поперхнулся молоком.

— Должна же я знать, как себя с ними вести, — молвила дама Ванда, невозмутимо постукивая спицами.

— Как с гостями, нянюшка, как с долгожданными гостями, — поспешил ответить Фредерик.

Ванда застучала спицами уже сердито:

— Ладно, я старая дева, но ты-то не моих кровей. Молодые люди в наше время, между прочим, женятся лет в двадцать. А ты? Мне, может, детей твоих понянчить хочется. В этом замке давно уже смеха детского не слышно.

— Прости, нянюшка, но...

И Судья замолчал: право, зачем огорчать старушку. Пусть болтает.

— Дама Кора, например, — продолжала Ванда, — чем плоха? И такие взгляды тебе посылает, ай-яй. Да и чернявая не хуже. Я понимаю, будет трудно выбрать.

Фредерик вздохнул.

С лестницы, ведущей на галереи, послышались голоса, смех — вернулись молодые люди. Кора весело подбежала к Судье:

— Твой замок — что-то необыкновенное. Столько старины и таинственности. Говорят, в Восточной башне даже привидение есть.

— Фил, это ты ей сказал? — помрачнев, спросил мажордома Фредерик.

Тот виновато склонил голову.

— Ладно, пусть будет привидение, — устало произнес Судья: сразу по приезде становиться грозным хозяином ему расхотелось. — Мои покои готовы? Марк, Линар, проводите меня туда.

В зале остались Марта, Кора и дама Ванда. Последняя подмигнула девушкам и пригласила их вновь сесть за стол:

— Ну рассказывайте.

— Что? — растерялись обе.

— Да про все, — махнула рукой няня. — Мы тут сидим в глуши, мало что знаем, а Фред никогда ничего не рассказывает. Так что все будет интересным.

Марта скромно молчала, пока Кора, энергично жестикулируя, повествовала о подвигах бесстрашного Западного Судьи. На даму Ванду рассказ произвел огромное впечатление: она охала и ахала, всем своим существом будучи среди описываемых событий. Но кроме старой няни были еще слушатели: за дубовыми дверями Малой гостевой залы притаилась добрая половина прислуги: им тоже было небезынтересно узнать о деяниях Судьи Фредерика, о котором в Западном округе уже слагали легенды. Кроме того, он был их лордом и не появлялся в родном поместье около десяти лет — можно понять их любопытство.

— Девочка моя! — С такими словами дама Ванда после рассказа Коры обняла Марту. — Натерпелись вы, бедняжки. А Фред молодец — весь в отца. Сэр Гарет гордился бы им. — Она вытерла выступившую слезу. — Да, он на небесах и, уверена, видит и гордится. А уж его матушка... — Тут она не выдержала и расплакалась.

13

Прошла неделя, и Судье было позволено вставать с постели. Теперь он, в простой домашней одежде, слегка прихрамывая на больную ногу, бродил по родному замку. Не без удовольствия вспоминал, что и как здесь было в дни его детства.

Странно — Фредерик помнил то время, когда вместе с отцом играл в мяч и в салки, хотя ему тогда было чуть больше двух лет. Наверное, помнил потому, что больше воспоминаний о подобном не осталось. Слишком быстро кончилось детство...

Побывав во всех уголках родного дома, он вернулся в кабинет отца, чтобы разобрать давно забытые бумаги. Среди пыли и пожелтевших листков он искал ответ на тот вопрос, что с приездом в Теплый снег стал назойливо мучить его: почему сэр Гарет был убит. Но рукописи не могли дать всех разъяснений — им все-таки было более четверти века. «Я поздно, очень поздно спохватился», — так думал Фредерик. Он корил себя за столь долгое бездействие, за то, что, став Судьей, ничего не предпринял, чтоб докопаться до правды.

Пока он был мал, делом об убийстве Судьи Гарета занимался Северный Судья лорд Конрад, и в свое время (Фредерику к тому времени исполнилось тринадцать) он сказал мальчику:

— Похоже, все кончено. Убийцам твоего отца удалось бежать из страны. Думаю, Королевство закрыто для них навсегда.

— Дайте мне людей — я отправлюсь их искать! — воскликнул тогда Фредерик. — Они должны жизнью заплатить за преступления!

— Детские глупости, — оборвал его Конрад. — Твое место — здесь, в Южном Королевстве. Ты — Судья, у тебя свои обязательства перед страной и людьми. Просто взять и все бросить? Ради мести? Это предательство, и по отношению к твоему отцу — тоже. Еще большее, чем не отомстить за него. Он хотел видеть в тебе своего преемника, чтобы ты даже превзошел его. Он сам мне так говорил... И еще. Отправившись в неизвестность, чтоб мстить, ты предашь не только свою страну, чаяния своего отца, — ты и меня предашь. Я многое в тебя вложил, Фред. И ради чего? Ради того, чтоб ты посвятил себя пустой мести? Это слабость, забудь о ней. Твое предназначение не в этом...

И Фредерик забыл. Постарался забыть. Это было довольно легко — Конрад многому его научил. И прежде всего — гасить всякие чувства и эмоции. «Холодный, здравый рассудок, как у Бога, — говорил Северный Судья. — Карая или награждая людей, Бог абсолютно холоден и беспристрастен. И мы, Судьи, должны быть похожи на него в этом»...

Теперь все было не так. Никак не получалось в этом месте, в родном замке, где, казалось, в самом деле до сих пор обитают души безвременно ушедших родителей, оставаться равнодушным. Все напоминало о них, сперва туманно, а потом — все четче с каждой минутой. Там, во дворе, каменные плиты когда-то были залиты кровью отца, а в восточной башне, поговаривали, осенними вечерами бродит и жалобно плачет тонкая белая фигура его матери. Именно поэтому — Фредерик сейчас признавал — не тянуло его в родной дом...

Он разбирал переписку отца с тогдашним Королем Донатом, отцом Короля Аллара. Мать Фредерика была родной сестрой Доната, поэтому неудивительно, что Король обсуждал с зятем многие государственные дела. Судя по всему, сэр Гарет был весьма сведущ и в политике, и в экономике, и в военном деле, так как Король Донат в своих письмах часто спрашивал у него совета по тем или иным вопросам. «Мой отец — правая рука Короля. И Филипп убил его... И было это в год смерти Доната». — Такие мысли заставили Фредерика подумать о вещах, которые выбили его из колеи. А потом нашлось одно из последних писем, которое повергло Фредерика чуть ли не в отчаяние. «...Я всерьез думаю о том, что Аллар не способен принять из моих рук государство... Королевству нужен зрелый, твердый правитель, а не мечтательный и безответственный молокосос... Гарет, мне бы хотелось видеть тебя своим преемником...» Эти строки сразили Фредерика не хуже того меча, что обрушился на его голову в заброшенных доках. «Этого не может быть... никак не может». — Судья боялся поверить в то, к чему его привела логическая цепочка.