Книга Стражи полуночи - Дэвид Уитли

— Прошу вас, довольно разговоров об этом жалком существе, — устало откликнулся граф. — Знали бы вы, сколько сил и терпения я потратил на то, чтобы Марк не выглядел на публике безнадежным невеждой. Я сделал все, что было в моих силах. По крайней мере, у тех, кто будет слушать пророчество мальчишки, должно возникнуть именно такое впечатление. Говоря откровенно, при всем желании я не смог бы добиться от него толку. Я астролог, а не чудотворец и не могу сотворить ученого из недоумка, лишенного малейшего проблеска таланта. — До Марка донесся шелест перебираемых бумаг. — Я терпел присутствие чужака в своей обсерватории, потому что этого требовали интересы дела, — продолжал граф. — Благая цель нередко заставляет идти на жертвы. Но знали бы вы, каких усилий мне это стоит. Дабы ободрить этого тупицу, мне постоянно приходится твердить ему о том, что он делает успехи, и похвалы эти буквально застревают у меня в горле. — Граф откашлялся, словно подтверждая истинность своих слов. — Да, а как насчет помоста, который должны возвести к празднику на Центральной площади? — осведомился он совсем другим, деловым тоном. — Работы уже начались, или…

Марк более не мог слушать. Потрясенный, ошарашенный, он отпрянул от шахты. Снутворт бесшумно закрыл дверцы кухонного лифта, но Марк даже не посмотрел в его сторону. Он чувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Пожилой слуга подошел к нему и положил руку на плечо.

— Вижу, ты услышал что-то не слишком приятное, Марк.

— Как… как они могли поступить так со мной? — пробормотал Марк, с трудом ворочая непослушным языком.

— Они действуют в рамках закона, дружище, — заметил Снутворт. — Мой хозяин — великий дока по этой части. И уж конечно, он позаботился о том, чтобы с юридической стороны все было безупречно.

Марк попытался что-то сказать, но вновь утратил дар речи. Он открыл бронзовую дверь, медленно приблизился к своему письменному столу и принялся рассовывать по карманам перья и исписанные листы пергамента.

— Позволь узнать, что ты задумал? — спросил Снутворт.

— Я ухожу отсюда, — не поворачивая головы, бросил Марк. — Последую совету мистера Лодейта Если вы меня не выдадите, прежде чем они меня хватятся, я буду уже далеко. Эти бумаги принадлежат мне, я переписал их собственной рукой. Может, я сумею обменять их на еду. А потом найду работу и сумею выплатить графу компенсацию за разорванный контракт.

— А твоя одежда? — напомнил Снутворт. — Она ведь тоже принадлежит графу. Он одолжил ее тебе лишь на время. Стоит тебе выйти за порог башни, ты будешь считаться вором и должником. Таков закон. Никто не захочет взять тебя в свой дом, и ты останешься без работы и без крова.

— Значит, у меня нет выхода? — дрожащим голосом спросил Марк.

При мысли о том, что граф и мистер Прендергаст могут его услышать, кровь застыла у него в жилах.

— Если сейчас я не смогу найти работу, после публичного позора на празднике это не получится и подавно. И единственное, что мне остается, — смириться с участью порченого товара.

Слова, сорвавшиеся с губ Марка, показались ему самому столь ужасными, что у него потемнело в глазах. По спине у мальчика пробежали мурашки, словно он уже ощущал холод бесприютных зимних ночей, проведенных на городских улицах. Он мог надеяться лишь на то, что какой-нибудь милосердный недуг подарит ему скорую смерть, избавив от необходимости медленно и мучительно подыхать от голода.

Снутворт схватил мальчика за плечи и тряхнул что есть силы.

— Хватит хныкать, парень, — резко бросил он. — Плыть по течению проще всего. Ты не должен опускать руки.

— А вы-то с какой стати обо мне беспокоитесь? — прошипел Марк, вырываясь из рук Снутворта. — Все идет в полном соответствии с планами вашего драгоценного хозяина. Он будет доволен. А значит, и вы тоже.

— Хозяева и слуги редко живут душа в душу, и ты прекрасно это понимаешь, Марк, — усмехнулся Снутворт. — Не надо строить из себя дурака. Я сразу понял, что ты парнишка смышленый и наблюдательный. И даже если обстоятельства складываются против тебя, ты сумеешь обернуть их к собственной выгоде.

Марк обессиленно опустился на край стола.

— Напрасно вы утешаете меня, Снутворт. У меня хватает сообразительности, чтобы понять — судьба загнала меня в угол. И не оставила мне ни единого шанса.

Снутворт пристально смотрел на мальчика, глаза его блестели в неровном свете свечей.

— Ты прав, парень, судьба обошлась с тобой сурово, — сказал он. — Но опыт подсказывает мне, выход есть из любой ситуации. Надо только хорошенько его поискать. И если ты мне доверишься, я готов тебе помочь.

Марк вскинул голову. Лицо пожилого слуги казалось непроницаемым, но на тонких губах играла улыбка. Снутворт протянул руку, и Марк, вздохнув, принял ее. В конце концов, терять ему было уже нечего.

— У вас есть какой-то план? — спросил он.

8

Прошлое

Лили в очередной раз взглянула на мятый обрывок бумаги, который сжимала в кулаке. Да, это тот самый дом, который ей нужен. Громоздкое прямоугольное здание из серого камня, стоящее на унылой узкой улице. Даже уличная толпа здесь, в квартале Овна, казалась менее шумной и оживленной, чем в других частях города. Никто не предлагал свой товар, расхваливая его на все лады. В большинстве своем местные жители работали на заводе по производству бумаги, темная громада которого возвышалась над жалкими обшарпанными домишками. Дом, перед которым стояла Лили, отличался от остальных — он был больше и выглядел не таким замызганным и грязным. Именно здесь Лили провела первые шесть лет своей жизни.

Последнее письмо Марка привело девочку в беспокойство. Оно было до странности коротким и обрывалось так резко, словно у Марка внезапно возникли какие-то неотложные дела. Одна строчка привлекла особое внимание Лили. «Я больше не вижу во сне отца», — писал Марк, благодаря Лили за снадобье, которое она ему прислала. Слова эти запали девочке в память. Они вертелись у нее в голове целый день, пока она занималась приготовлением отваров и чистила хирургические инструменты доктора. «У Марка, по крайней мере, есть отец», — твердила она про себя, чувствуя, как мысль эта выводит ее из душевного равновесия. Напрасно девочка гнала ее прочь, мысль возвращалась с новой силой. Воспоминания об отце, продавшем сына, чтобы спасти собственную жизнь, не доставляли Марку ничего, кроме боли. Но чувствовать боль — это лучше, чем не чувствовать ничего.

В конце концов Лили поняла, что должна отыскать сиротский приют, где прошло ее раннее детство. Она догадывалась, сделать это можно без особого труда, так как в Директории финансового контроля хранятся все соответствующие записи. Достаточно направить туда запрос, и власти сообщат, в каком именно приюте выросла Лили. Девочке долго не хватало решимости, чтобы сделать первый шаг. Письмо в Директорию несколько дней пролежало на столе. Наконец его увидела Бенедикта, которая не замедлила нанести новой подруге ответный визит.

— Хочешь, я его отправлю? — спросила она, указывая на письмо.