Книга Свадьба палочек - Джонатан Кэрролл

Что же такого особенного в смерти собаки после всего случившегося за эти годы? Могу сказать только одно: после нее я поняла, что совершенно неважно, буду я продолжать жить или нет. Мне казалось, что этот момент настанет много лет назад, но я ошибалась. Старость подступает, как осень. Однажды утром ты смотришь на небо или чувствуешь в воздухе что-то неуловимое и понимаешь, что все переменилось. Думаю, свою смерть мы ощущаем точно так же. Внезапно она оказывается так близко, что мы чувствуем ее запах.

Но как бы там ни было, а я должна продолжать рассказ. Буду ли я жива, когда ты его прочитаешь, или нет, но тебе необходимо знать, что произошло на самом деле и почему.

Можно ли толком рассказать о первых месяцах после того, как мы с Хью стали любовниками? Это означало бы описывать счастье, а никакие слова не могут выразить истинного счастья. Я могу рассказать вам о наших совместных обедах и поездках на уикенды, о разговорах, которые мы вели, бредя по улице Блок-Айленда августовским вечером, когда летний воздух из-за приближавшегося дождя вдруг стал влажным, как дыхание, и яркий дневной свет сменился предгрозовым пурпуром.

Сердца наши были переполнены. Но что это означает? То, что у каждого из нас были свои неосуществимые надежды, которые мы принесли с собой, как тайные дополнительные чемоданы.

Его легкие прикосновения к моей руке, волосам, плечу всегда напоминали мне стайку серебристых рыбок, которые всплывали на поверхность, влекомые любопытством, но, стоило мне шевельнуться, тотчас же исчезали в глубине. Но я всегда двигалась навстречу Хью, а не прочь от него, и спустя некоторое время он, прикоснувшись ко мне, больше не отдергивал руки.

Я никогда еще не чувствовала себя такой любимой. Поначалу я просто не могла в это поверить. Подобно черепахе, я то и дело втягивала голову под панцирь, ожидая неминуемого удара. Но по мере того, как наша связь делалась прочнее, я все дольше оставляла голову снаружи, понимая, сколько же теряла в своей жизни.

Самым большим сюрпризом оказалось то, как быстро мы научились понимать друг друга. Какими бы распрекрасными ни были прежние мои увлечения, что-нибудь всегда умалчивалось или оставалось непонятым. Как бы вы ни владели языком, возникают ситуации, когда вам не удается точно выразить то, что вы хотите сказать. Находясь рядом с Хью, я всегда отыскивала нужные слова, что в свою очередь помогало мне лучше узнать саму себя. Доверившись ему, я открылась совершенно по-новому.

В постели он был великолепен, потому что имел по этой части богатейший опыт. Он не скрывал, что в течение ряда лет женщины в его жизни были подобны благовониям — приходили и уходили с легкостью ароматного облачка. Его жена была в курсе большинства этих связей, но у них существовало нечто вроде соглашения: Шарлотта смотрит на все сквозь пальцы до тех пор, пока он держит себя в определенных рамках и не тащит свои интрижки в дом. Значит, его брак превратился всего лишь в формальность? И у нее тоже были любовники? Нет. Она никогда себе такого не позволяла, ей это претит. Нет, брак для нее важен.

Но если все это правда, почему он позволил мне прийти в их дом?

— Потому что я уже был по уши в тебя влюблен. Как никогда прежде. Я готов был все для тебя сделать. Я нарушил все свои правила.

— Почему, Хью? Почему после всех этих женщин ты выбрал меня! Некоторые, судя по твоим описаниям, были просто бесподобны.

— На такой вопрос нельзя дать удовлетворительный ответ. Что бы я ни сказал, это тебя не убедит и не рассеет твоих сомнений. Любовь невозможно объяснить, она подобна ребенку, страдающему аутизмом. Иногда мы любим в других то, о чем они сами и не догадываются. Или считают это своей странностью, причудой. Мне нравится твоя сумочка.

— Моя сумочка? Почему?

— Никогда не встречал женщины с такой «дзенской» сумочкой. Ты там держишь только очень нужные или очень красивые вещицы. Это так много говорит о тебе, о том, чем я в тебе восхищаюсь и что люблю. Я люблю твою привычку прижиматься лбом к моей шее, когда мы спим. И то, как ты обнимаешь меня за плечи, когда мы гуляем по улицам. Как приятели.

— Так ты и есть мой приятель. Мой самый дорогой приятель. Если я буду тебе писать письма, то начну с этих слов: дорогой мой приятель.

Что я чувствовала по отношению к его жене? То, чего и следовало ожидать, и это лишь усугублялось еще одной особенностью Хью, которая мне очень нравилась: он всегда говорил о Шарлотте только хорошее. По его словам, она была любящей, щедрой женщиной, старавшейся облегчить жизнь всем вокруг.

Люди, состоящие в браке, часто едва ли не долгом своим почитают выставлять своих супругов в смешном свете перед новыми любовниками. Я об этом знала от друзей, в частности, из рассказов Зоуи о ее бывшем любовнике Гекторе. Разумеется, это можно понять и объяснить, но такое поведение никому не делает чести. Ведь заводить интрижки нас заставляет не что иное, как жадность. Так зачем же обвинять в своей жадности кого-то другого. Люди блестяще умеют находить себе оправдания. Это один из омерзительнейших наших талантов. Хью и я хотели друг друга и готовы были причинять боль всем, кто стоял у нас на пути. Существовали и другие объяснения и оправдания, в которых не было бы ни слова истины. Нами двигала обыкновенная жадность.

Когда Шарлотта узнала о нас? Думаю, через пару месяцев. Хью не сказал напрямую: «Она знает», но по некоторым его словам и недомолвкам я поняла, что это так. Странно, но чем крепче становилась наша связь, тем больше я уподоблялась Шарлотте в своем нежелании знать что-либо о его другой жизни. Вначале я настойчиво стремилась выпытать, что и как они делают вдвоем. И вообще, какая она, его жена. Но однажды мое любопытство внезапно иссякло. Я что было сил старалась изгнать ее из своих мыслей и игнорировать сам факт ее существования.

Какое-то время это срабатывало, но через шесть месяцев я сняла трубку зазвонившего телефона и чуть не бросила ее, услыхав спокойный голос, который произнес:

— Это Шарлотта Оукли.

— Здравствуйте.

— Думаю, вам известно, почему я звоню. — Да.

Я тоже старалась быть спокойной. Чтобы по моему голосу было ясно: я к этому готова, готова говорить с тобой и ничто из того, что ты скажешь, не изменит моих чувств.

— Мой муж сказал мне, что влюблен в вас. Я ответила, что позвоню вам. Он заставил меня пообещать, что я этого не сделаю, но кое о чем необходимо сказать, прежде чем все это слишком далеко зайдет. По-моему, вам не мешает узнать о некоторых вещах… Он был очень честен, говоря о ваших отношениях. Я вас совсем не знаю и могу судить о вас только с его слов. Хью вообще женолюб, и любовниц у него за годы нашего брака было не счесть.

— Он мне рассказывал.

Вот, значит, какую тактику она решила избрать. Попытаться унизить меня, поставив в один ряд с его прежними пассиями. Внезапно мне стало легче дышать. Я отбросила назад прядь волос, которая упала мне на глаза за минуту до этого, когда я села, опустив голову под бременем своей вины.