Книга Сироты. Удел сироты - Роберт Бюттнер

Твай, усевшись напротив меня, наклонилась вперед и нажала кнопку вызова стюарда на ручке своего огромного кожаного кресла. Шикарно. Похоже, дела у правительственных чиновников шли в гору. При демократии американского стиля правительство наживается на страданиях народа. Люди, те, кто не нуждаются в помощи, не нуждаются в правительстве. Так, по крайней мере, они думают. Люди, если у них неприятности – нуждаются. Но это их мнение.

Нужно ли очищать кратер, размером с Ричмонд? Спросите в Вашингтоне. Или, по меньшей мере, запросите консорциум подрядчиков, нанятых Вашингтоном. Хотите изобрести пшеницу, которая росла бы в холоде и не требовала полива? Попытайтесь получить федеральный грант!

Однако, так или иначе, а топлива в стране не хватало, поэтому редкую машину можно было встретить на вашингтонской трассе в аэропорт Рейгана. Бюрократы пешком брели домой с работы, кутаясь в длинные пальто. Мертвое лето в округе Колумбия! Здания жались к холодной земле, такой же серой как небо. Нигде ни зеленого листика, ни одуванчика. Депрессия, когда мы выехали за «Кольцевую»[33], лишь усилилась из-за отсутствия бюрократов.

Президент Льюис пытался восстановить этот расплющенный мир. Возможно, он и в самом деле делал что-то полезное.

Но на сердце моем лежал камень. После всех этих смертей и разрушений, я никак не мог понять, что президент и весь мир хотят от меня?

Твай прочистила горло.

– Мы должны научиться понимать друг друга.

– Мы не сможем. Я не политик.

– Вот именно поэтому нам нужно поговорить.

– Мы уже говорим.

Появился стюард, и Твай показала ему два пальца.

– По меньшей мере, я задолжала вам выпивку, генерал.

У меня желудок скрутило.

– А сэндвич?

Твай покачала головой.

– Протеиновые палочки.

Стюард направился в кормовую часть самолета.

– Мисс Твай, скажите, кто вы?

Она кивнула.

– Справедливый вопрос. Я – советник для связи с общественностью при Совете Национальной безопасности. Обо всем происходящем я докладываю непосредственно президенту Соединенных Штатов. Я получила магистра в Стэнфорде[34]по профессии «специалист по работе со средствами массовой информации». Последние двенадцать лет я консультировала бизнесменов, полковников и капитанов промышленности. Я спасла многих от черного PR. Некоторые из них дулись на меня, словно тринадцатилетние мальчишки. Но вас-то я вытащу, так или иначе. Поскольку все, что мы делаем – правильно, и направленно на восстановление мира, – тут она сделала паузу. – А вы, конечно, считаете меня двуличной, лживой ведьмой.

Я покачал головой.

– Не двуличной, но лживой.

Твай улыбнулась.

– Служить в пехоте дело тяжелое, не так ли?

– Не могу оценить, – пожал я плечами. – Это – единственное, что я знаю и умею.

– Хорошо. Так вот не смотря на то, что я занимаюсь бизнесом в мраморных залах и уютных барах, это тоже очень тяжелое дело.

– Уверен. Очень тяжело всю рабочую неделю насиловать правду.

Она вздохнула с облегчением, когда стюард покатил сервировочный столик и предложил нам мартини. Покрытые изморозью бокалы, и маленькие бутылочки прозрачного густого напитка – каждая в своем ведерке со льдом.

Твай знаком приказала стюарду удалиться. А потом, потянувшись через стол, налила мартини в мой бокал, а потом в свой. После она подняла свой бокал.

– Тогда за правду! Вас, генерал, эта волна может унести очень далеко.

Я тоже поднял бокал. Кристально чистый звук раздался, когда мы чокнулись. После мы стали неспешно посасывать напиток.

– У генералов есть обязанности. Все, что у меня есть это протеиновые палочки и звездочки на лацканах.

– Мы знаем, что лично вы удовольствовались бы и лейтенантским званием, но общественность хочет, чтобы вы были генералом, так что им и оставайтесь. И еще. Вы – герой. Вы и люди вроде вас спасли человечество, – она провела указательным пальцем по ножке своего бокала, а потом вытянула его в мою сторону. – Это – правда.

– Ощущаю благодарность, которую выказывает мне администрация.

Она закатила глаза к потолку, а потом крепко зажмурилась.

– В вашем досье сказано, что вы неплохо знаете военную историю.

Я кивнул.

– Разве в течение последних пятидесяти лет мира Америка не тратила на национальную оборону самый большой, по сравнению с другими странами, процент годового дохода?

– Не думаю, что кто-то знает, но валовой национальный продукт начали оценивать с сороковых. Так что можно сказать, «со второй половину двадцатого века».

Твай кивнула.

– Шикарно. В 1945 мы выиграли самую разрушительную войну за всю историю человечества. Но мы были настолько охвачены паранойей, и, пытаясь увериться, что подобного никогда не случиться, тратили бешенные деньги на то, чтобы быть самой вооруженной страной во время Холодной войны.

– Не куплюсь на это. В те годы было сделано очень много.

– Что такого могли они сделать? Западная демократия повесила железный крест на пол мира.

Я узнал цитату. Это сказал Дэвид Эйзенхауэр[35], президент Холодный войны, в своей речи в 1953 о балансе между оружием и маслом.

Я всегда думал об Эйзенхауэре, как о генерале. Ну, а я-то генералом не был. Эйзенхауэр перегруппировал ресурсы общества таким образом, что стала возможна экспансия в Европу. Он манипулировал эгоистическими чувствами людей, абсурдно выглядящими сегодня, но основополагающими в то время, вроде де Голя и Монтгомери. Не думаю, что Айк[36]хоть раз сам выстрелил. Между мной и Эйзенхауэром было столько же общего, как между кукольной марионеткой и Эйнштейном.