Книга Всех прекрасней. История Королевы - Серена Валентино

— Умоляю вас, моя Королева, я ваш друг! Прошу вас, повернитесь лицом к вашей дочери, ей не так много времени осталось жить при дворе, скоро она вступит в подходящий для брака возраст, а я не хочу видеть, как она покидает это королевство, так и не познав материнской любви.

Материнская любовь. Эти слова пронзили Королеву и отозвались в ней многозвучным эхом. Она отказалась от Белоснежки ради книг с заклинаниями, оставленных чудачками-сестрами. Неужели потеря супруга оказалась для нее столь сильным ударом, что она боялась любить собственную дочь, страшась когда-нибудь потерять и ее? Чистое безумие, никак иначе! И как могло получиться, что лишь слова Вероны смогли открыть ей глаза? Она не должна была расставаться с подругой, женщиной, которую когда-то называла сестрой, — сколько времени она была лишена ее дружбы, советов и любви. Сколь многое могло пойти по-другому, будь Верона все эти годы рядом.

Вдруг Королева ощутила внутри нечто такое, о чем за давностью лет едва не забыла. Осколки ее сердца собрались вместе и потеплели.

— Я буду очень рада, Верона, если ты задержишься у нас. Прошу, оставайся в замке до самого завершения похода твоего мужа. Мы так долго не виделись, я не выдержу, если ты покинешь меня вновь так скоро.

— Конечно, Ваше Величество. Я буду счастлива оставаться при дворе с вами и Белоснежкой.

— Спасибо. Как насчет того, чтобы завтра устроить пикник, как в старые добрые времена, только мы втроем?

— Это будет замечательно, Ваше Величество! Уверена, Белоснежка тоже этому обрадуется.

— Да будет так, — решила Королева. — Глупышку Тилли оставим здесь. Еще никогда в своей жизни я не встречалась с такой неуклюжестью.

Королева рассмеялась, и Верона к ней присоединилась. Но смеялись они не как равные. Голос Королевы звенел от власти и презрения, а Верона явно чувствовала себя не в своей тарелке.

Вечером, оставшись одна в своих покоях, Королева ощутила неутихающее беспокойство. Она уже спрашивала сегодня Раба, но то было до возвращения Вероны.

Ей было необходимо опять призвать его.

Ей было необходимо знать.

Ступая по темной комнате, она подошла к волшебному зеркалу и призвала Раба, после чего задала свой вопрос.

— Я не могу определить, кто всех прекрасней в мире теперь, когда Верона вновь при дворе, моя Королева, — ответил Раб. — Ваша красота так близка к ней. Отдельные ее черты почти затмевают ваши, пока другие теряются на вашем фоне.

Королеву охватило острое желание изгнать Верону — даже убить ее. Не поддаться ему было очень тяжело, но Королева нашла в себе частичку себя прежней, великодушной и любящей, и смогла дать отпор тьме.

Она сорвала с окна шторы и обмотала их вокруг зеркала, а затем позвала старого друга дядюшки Маркуса, Охотника. Во всем замке, пожалуй, не было мужчины сильнее его, так что он должен был с легкостью справиться с поручением. Охотник не заставил себя ждать, и, когда он вошел в комнату, Королева показала на обмотанное шторами зеркало.

— Забери это и зарой где-нибудь глубоко в лесной чаще. Убедись, что никто тебя не видел и ты не оставил за собой никаких следов, и никогда, как бы я тебя ни упрашивала, никогда не рассказывай мне, где оно зарыто. Это главное, запомни, — никогда не рассказывай мне, где оно зарыто! Ты понял меня?

— Да, моя Королева, — ответил Охотник.

— И никому не рассказывай об этом разговоре или о том, где ты его спрятал. Да, и еще, что бы ни случилось, не заглядывай под ткань, ты не должен знать, что там. Я непременно узнаю, если ты попытаешься меня обмануть.

— Я бы никогда не посмел обмануть вас, моя Королева. Никогда. Я здесь, чтобы преданно служить вам, — заверил ее Охотник, поклонившись.

Королева наблюдала в окно, как Охотник уезжает на повозке, ведомой двумя лошадьми, а за его спиной лежит замотанное в шторы зеркало. Вскоре Охотник скрылся в лесу, забрав с собой то единственное, что поддерживало Королеву с самого дня величайшей трагедии ее жизни, но что также стало ее главной слабостью.

ГЛАВА XVI

Пытка

Присутствие Вероны рядом должно было ободрять Королеву, но она была не в силах переключить свои мысли с волшебного зеркала и его нынешнего местонахождения, и это волновало ее и делало легкораздражимой.

Она понимала, подобная навязчивость ненормальна. Конечно, спроси она Охотника, и у него не будет другого выбора, кроме как исполнить ее приказ. Возможно, потребуется некая толика убеждения, но в конце концов он раскроет ей, где спрятал зеркало. Но способна ли она признаться себе в собственном безволии? И разве может она допустить, чтобы об этой слабости стало известно Охотнику?

Следующие дни стали одной нескончаемой пыткой. Потребность Королевы в зеркале была такой сильной, что она захватила даже ее сны, вылившись в бессонницу и болезнь. Каждый прожитый в отдалении от зеркала день лишь ухудшал ее состояние, дошло до того, что она часто ощущала себя на грани смерти.

Не раз она просыпалась от жуткого кошмара, окутывающего ее, когда она впадала в забытье, не приносящее отдыха…

В этом сне она лихорадочно искала зеркало в лесу. Листва скрывала небо, оставляя ее одну на съедение темноте и страху. Сестры тоже были там — они то появлялись, то исчезали, изменяясь и будто перетекая из одного образа в другой, как это часто бывает во сне. Королева добиралась до холмика недавно вскопанной земли и начинала рыться в ней голыми руками. В отчаянном желании найти зеркало она все углублялась в землю, ее израненные руки кровоточили, силы заканчивались, а разум мутнел. И, казалось, проходила целая вечность, пока наконец ее пальцы, натыкались на что-то мягкое и влажное, закутанное в ткань. Она разворачивала находку, и у нее в руках оказывалось сердце, а руки заливала кровь. «Мама?» — доносилось сбоку. Там стояла маленькая Белоснежка, на ее личике застыло выражение глубочайшей грусти, а белое платьице пропиталось кровью, капающей из того места, где ранее было сердце. Никаких эмоций на лице, глаза пусты и черны, кожа серая, как пепел, но все в ней словно кричит в упреке. Сестры всегда в этот момент были неподалеку и зловеще хихикали. Королеве хотелось закричать, но из горла не вырывалось ни звука, она была парализована страхом.

Каждое утро она просыпалась в холодном поту, в ужасе от этого сна или другого, похожего. Ее била дрожь, и она чувствовала неодолимую слабость. Собственное тело и разум перестали ей подчиняться.

Она признала свое поражение.

И как-то ночью ей приснились сестры. «Сюда!» — звали они, стоя в лесу, то появляясь, то вновь исчезая под ночным безлунным небом. «Копай — здесь — волшебное — зеркало — твой — раб…» — по очереди говорили они и смеялись, а затем вспыхнувшая луна осветила их жуткие кукольные лица бледно-голубым сиянием.

Когда Королева проснулась следующим утром, она обнаружила рядом со своей кроватью нечто, завернутое в измазанную глиной ткань. Ее руки тоже были все в грязи, ночная рубашка превратилась в лохмотья, на которых темнели пятна высохшей земли.