Книга Сигнал сбора - Уильям Форстен

Прошло четыре недели после его судьбоносной встречи с Ивором. Покушение Михаила на жизнь брата обернулось благом для полка, по крайней мере на какое-то время. Эндрю покинул дворец с разрешением занять любую землю поблизости от Суздаля и с обещанием Ивора снабжать их продовольствием в обмен на защиту от притязаний Михаила, который бежал в Новрод к боярину Боросу.

Он тщательно выбирал место для лагеря, советуясь с Эмилом и О’Дональдом. Эмил настаивал на том, чтобы лагерь стоял на берегу быстрого ручья и у них была свежая вода. Ирландец хотел, чтобы перед ними было чистое поле, которое хорошо простреливалось бы артиллерией. Тобиасу нужна была глубокая заводь, куда бы встал «Оганкит». Еще им требовался лес для хижин и для костров. Они должны укрепиться недалеко от Суздаля, чтобы торговать с ним, но в то же время так, чтобы Ивор не смог застать их врасплох, если он решит их предать.

Несколько дней Эндрю ездил по всей округе в поисках подходящего места и в конце концов остановил свой выбор на той самой поляне, где они устраивали привал во время первого визита в Суздаль. Эндрю оглядел лагерь и внутренне усмехнулся. Да, он принял хорошее решение.

Форт-Линкольн, как они назвали свое новое обиталище, располагался на невысоком берегу, нависавшем над рекой Нейпер. Это был квадрат со стороной сто пятьдесят ярдов. Солдаты, которые постигли искусство рытья земляных укреплений в мясорубке под Питерсбергом, в охотку принялись за дело. Вдоль лагеря был вырыт ров пятнадцати футов в ширину и восьми в глубину, а поднятая земля использовалась для возведения бруствера с вышками для часовых. Были оборудованы огневые позиции для пехоты; по углам солдаты воздвигли платформы для четырех пушек, с которых простреливались все подходы к лагерю.

Отобрав среди людей тех, кто были в Мэне лесорубами, Эндрю послал их в лес заготавливать для городка тысячи бревен из высоких сосен, в то время как остальные продолжали копать.

Когда земляные укрепления были достроены, они занялись возведением жилищ, используя деревья из лесов вокруг нового форта. Улицы располагались в шахматном порядке, и каждой роте полагалась своя. Солдаты захотели, чтобы в память об оставленном доме в центре городка была площадь, и Эндрю с радостью согласился на это.

Пресвитерианцы уже воздвигли небольшую бревенчатую часовню на северной стороне площади, а методисты, которых возглавлял капитан второй роты Боб Флетчер, уже поговаривали о необходимости лесопилки, чтобы построить напротив настоящую церковь.

Восточную сторону площади Эндрю предназначил для жилья офицеров, штаба, Калинки с семьей, мисс О'Рэйли и под госпиталь. Его хижина была закончена одной из первых, и солдаты из роты Боба Флетчера, которые сами вызвались построить ее, постарались как-то украсить жилище. Умудрившись добыть у русских стекла, они соорудили самое настоящее окно, Жена Калинки Людмила скоро стала желанным гостем в этом доме, и на окне появились занавески, а вдоль изгороди, которой солдаты обнесли жилье полковника, были высажены цветы.

На другой стороне площади уже высился фундамент будущей ратуши, рядом с которой будет располагаться арсенал: еще одно свидетельство их стремления воссоздать дом в этой странной далекой земле.

Почти все жилища для солдат уже были закончены, и все выглядело почти как дома. Сначала появились уличные таблички, все с традиционными названиями: Кленовая, Дубовая, Церковная и Главная. Встречались также и военные названия: улица Гранта, улица Шермана, Антьетамская, а широкая улица, проходившая через весь городок с севера на юг, называлась Геттисбергской, по имени города, где полк обрел свою славу.

В свободное время, остававшееся после строительства укреплений, возведения домов и сотни прочих дел, солдаты проявляли свои творческие способности.

Некоторые занялись резьбой по дереву — очевидно, под впечатлением от мастерства суздальских умельцев. Двери солдатских бараков украшали резные американские орлы, популярны также были изображения женщин, кораблей и даже флага Мэна.

Почти каждый день к Эндрю приходили делегации от солдат, прося его согласия на тот или иной проект. Сегодня утром, например, его порадовали Якобсен и Гейтс из третьей роты. Якобсен сообщил, что он умеет делать бумагу, а Гейтс предложил вырезать типографский набор и печатать газету. Эндрю с готовностью одобрил их замысел и освободил их от всех работ, кроме ежедневных строевых учений.

Рядом с Форт-Линкольном начал стремительно расти другой городок. В отличие от лагеря, он строился совершенно хаотично, по-суздальски. Купцы быстро возвели лавки. Сначала это были простые навесы, но вскоре они превратились в деревянные бараки. Теперь там жили несколько сотен человек, их дома и лавки располагались вдоль тропы, соединявшей лагерь с большаком на Суздаль.

К счастью для полка, у них не возникло проблем с оплатой за товары. У большинства солдат были монеты и купюры, которые охотно принимались Суздальцами, ценившими их за необычный вид. К тому же все, что принадлежало людям, известным теперь как янки, имело особую ценность.

Суздальцы знали цену золота и серебра, и тот, у кого было несколько серебряных долларов или золотая двадцатидолларовая монета, считался настоящим богачом. Да и помимо денег Суздальцы готовы были с руками оторвать все, что принадлежало янки. Когда один солдат извлек из вещевого мешка выпуск Харперс Илластрейтед Уикли и предложил его в обмен на медвежью шкуру, чуть не разразилась настоящая битва. После этого открытия солдаты начали сбывать Суздальцам иллюстрации из газет и даже тексты статей.

Эндрю незамедлительно издал строжайший запрет на торговлю порохом, пулями и даже пистонами.

Вопрос с порохом всерьез беспокоил его с тех пор, как несколько купцов однажды ночью предложили значительную сумму золотом в обмен на единственный патрон. К несчастью для себя, они нарвались на сержанта Барри, который послал их подальше и доложил Кину об инциденте. Понимая, что они любой ценой должны сохранить секрет пороха, ибо от этого зависит их жизнь, он тут же выстроил весь полк и объявил, что каждый, кто будет пойман на торговле оружием и боеприпасами, получит шесть месяцев гауптвахты, здание которой они тоже начали возводить.

К счастью, его люди прислушались к этому предостережению, понимая, что в их же интересах не выдавать этой тайны. Но в качестве дополнительной предосторожности все ружья были заряжены холостыми патронами, а солдатам выдали по два запечатанных мешочка с десятью зарядами на случай возникновения критической ситуации. Эти мешочки каждый день проверялись ротными командирами.

Эндрю также пытался запретить еще один вид торговли, особенно после того, как возле северных ворот заметил женщину в солдатском кепи.

На вечернем построении Эмил устроил разнос всему полку и прочитал им леденящую кровь лекцию о тех болезнях, которыми они могут заразиться, сделав особенный акцент на описании последствий этих недугов. Эндрю понимал, что это бесполезно. Несколько солдат в лагере болели дурной болезнью, и Эмил лечил их ртутью. Эндрю вызвал их к себе и заявил, что, если от них заразится хоть одна женщина, он прикажет выпороть их кнутом и отошлет на суд к Ивору. Не хватало только, чтобы у русских началась эпидемия, которая моментально достигнет их городка!