Книга Проводник - Вячеслав Варин

— Благодарю вас за все, Командор, — сказала Лилит.

— Примите и мои благодарности, — поднялся и я.

— Пустяки, — махнул рукой Фабиан. — Все мы делаем общее дело. Просвещая вас во многих вопросах, Лилит, я подметил ваше удивление. Но это мелочь… Представьте, какое у меня было лицо много столетий назад, когда во время принятия в Орден мне сообщили, что Земля не только круглая, но еще и вращается вокруг Солнца… Это все пустяки. Но взамен я попрошу вас об одной маленькой услуге. Я отпустил Наблюдателя, с которым приехал, а под подъездом стоит ваш замечательный «Ягуар»… Вы не подбросите меня в сектор с порталом?

— Конечно.

— Будет очень кстати. К тому же я введу вас по пути в курс дел, связанных с присвоенной вам должностью.

Мы попрощались, и я закрыл за ними дверь. Глядя в окно, я увидел отъезжающую машину.

Самое время было ложиться спать — но в тишине я услышал, как комп коротко зажужжал. Пришел файл от Магистра. Открыв его дешифровальной программой, я увидел текст, в заглавии которого значилось: «Список культистов Вашего сектора».

Включив кофеварку, я устроился в кресле и погрузился в его изучение.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Дьявол. Ангел. Смерть.

Как я ни перемешивал колоду — три эти карты выпадали в моих раскладах раз за разом. Я устал над ними думать.

Каждая карта Таро имела множество туманных значений, которые к тому же чаще всего противоречили друг другу. Сочетания карт придавали прочтениям вообще другой смысл. Ну а весь расклад, в свою очередь, менял отношения сочетаний. Это был алфавит, буквы которого складывались в слова, а слова — составляли предложения. Своего рода текст, который можно прочесть только при наличии особых способностей, — задача не для логики, а для подсознания. Или, если угодно, для провидения, без которого от колоды Таро пользы не больше чем от стопки бумажек с нарисованными на них картинками. Ведь самый содержательный текст предстает перед неграмотным человеком бессмысленным набором таинственных значков…

«Читать» я умел. Используя карты, я отыскал в свое время «Бархатный Рай», но настоящим провидцем никогда не являлся. Кассандру посещали видения, сны наяву, меня же — лишь некие смутные ощущения, призрачные порождения интуиции, испаряющиеся без следа при первой же попытке над ними размыслить.

Дьявол. Ангел. Смерть.

Я искал не людей с даром, чтобы переправить их в Орден, — так было раньше. Теперь я искал Культ.

И единственным ответом, который мне удалось извлечь из навеянных арканами миражей, — было место.

Туман тут был совершенно иным, чем в городе, — будто живым существом. Наплывая откуда-то тягучими молочными струями, он то сгущался непроглядной пеленой, то бледнел, и тогда перед взором представали склепы и надгробия, несметными легионами выстроившиеся вниз, вниз и вниз по пологому склону.

Я находился на Главном городском кладбище, в его центре, сидел среди могил на мраморной скамейке. Повинующиеся моей руке карты покидали колоду и ложились рубашкой вверх.

Дьявол, Ангел, Смерть — снова и снова, переворачивая, видел я.

Видел — и смотрел сквозь них. Сменяя друг друга, передо мной проплывали картины и мысли, истории из прошлого и настоящего, принадлежащие мне и другим людям. Я чувствовал будущее — чувствовал отчетливо, но не мог схватить его, чтобы запечатлеть в памяти. Мой затуманенный разум проходил сквозь него, словно пальцы сквозь дым.

Я ощущал ледяную воду, ее пронизывающий холод и тупую боль. Я слышал манящий женский голос, поющий прекрасную песню в ночи. Я видел, как языки дьявольского пламени трепещут и с шипением пожирают темно-красную кровь. Я видел себя — одиночку на пути, освещенном луной, — и темное небо, раскрывшее объятия надо мной и крестами. Крестов тут хватало…

«Но где искать дальнейших ответов?» — спрашивал я карты очередной раз, закрывая глаза.

Дьявол, Ангел, Смерть…

— Это здесь, здесь, здесь… — повторяемый Старшими арканами рефрен вибрировал, блуждая в лабиринте моего подсознания, звенел, отражаясь от его темных стен.

Ключ к ответам на вопросы находился где-то здесь.

Он был растворен в сыром воздухе вместе с туманом или зарыт в укромном месте среди могил.

Здесь не было никого, кто мог бы дать мне подсказку. Только покой и пустота. Это было бескрайнее поле мертвых, освещенный мертвенно-белым лунным светом океан крестов, в который, подобно бесчисленным притокам, уже не первое столетие впадали окрестные жизни… Среди могильного безмолвия были лишь я да нахохлившееся воронье — оно следило с ветвей за моим странным занятием.

Не оставалось ничего, кроме как исходить кладбище вдоль и поперек. Примерную его географию я знал. Парой километров севернее располагались сектора тех, кого хоронил муниципалитет. Кресты там были деревянными и долго не стояли. Зевы сотен неглубоких, выкопанных впрок ям ждали новые гробы. А старые восточные сектора, с которых кладбище и выросло, прятались в самом низу, среди диких зарослей, затопленных шахтной водой. Места там были самые мрачные, и, наверное, сначала стоило отправиться туда.

Рука моя потянулась за сигаретами — и замерла на полпути.

Слишком отрешившись от окружающей обстановки, я не уловил, что уже не один. Кто-то появился за моей спиной.

Почувствовав его, я выхватил излучатель и повернулся.

* * *

Сквозь прицел я увидел темный силуэт с неясными очертаниями.

Фигура в плаще с надвинутым капюшоном.

Я усилил восприятие. Темнота и плотный туман перестали быть препятствием для моего зрения.

Фигура утратила размытость и приняла очертания женщины. Она сидела на скамье боком ко мне, всего в паре десятков шагов. Ее психополе ощущалось ясно, не оставляя сомнений: она обычный человек. Я разглядел на ее пальце золотое кольцо с бирюзой и ощутил тонкий запах духов. Лица не было видно.

Если она и имела ментальную защиту, то делала что-то, сознательно раскрывшись. Склонив голову над могильной плитой, она что-то говорила — очень тихо, то и дело прерываясь и просто беззвучно шевеля губами, — так, что я не мог ничего разобрать.

Готовый выстрелить, я просканировал окрестности — и никого более не обнаружил.

Кто эта женщина, возникшая словно из-под земли за моей спиной? Почему она тут одна — ночью, на укутанном туманным саваном кладбище?

— …Время здесь становится иным, — проник я в ее мысли. — Но и здесь оно не застывает — тут оно превращается в память. Деревянному кресту, отмечающему могилу одинокого человека, суждено простоять недолго. Дольше стоят надгробия тех, кто оставил после себя детей, чья память исправно поддерживает каменные плиты. Внуки тоже еще помнят, но поправляют уже реже. Уже при их жизни эти вехи неизбежно косятся набок — пока время и забвение не заставят их упасть и исчезнуть без следа. Никакая память не вечна. Пусть «вечная память» высоких родов и великих личностей защищена не убогими деревянными досками, а гранитом склепов и пергаментом генеалогических древ, время властно и над этим… Вечен лишь покой.