Книга Палач - Евгений Бабарыкин

– Друзья! Господь послал нам Кару за наши грехи! – крикнул Филин, когда толпа умолкла. – Но он же дает нам прощение, посылая этого юношу, который спасет кого-то из нас! Послушаем же нашего святого отца Вячеслава!

Филин отступил на шаг назад, давая возможность выйти вперед Славе. Тот спросил что-то у парня – я видел, как шевельнулись губы.

– Братья и сестры! – завопил Слава дребезжащим тенором, воздев руки над толпой. – Этот юноша по имени Руслан послан нам самим Господом! Мы усердно молились в воскресенье, а я продолжаю молиться за вас каждый день…

Я не стал слушать незапланированную проповедь, повернулся и пошел прочь, толкая перед собой коляску с рюкзаками. Дядя Боря поспешил следом – он, как и я, не выносил «священника».

Мы прошли вдоль домов, окружающих площадь и перешли дорогу. Дядя Боря жил в непрестижной третьей линии. В городе жилье считалось тем круче, чем ближе к мэрии.

Я остановился у его подъезда:

– Дядь Борь, я у тебя рюкзаки оставлю, а сам пока в лес смотаюсь, ладно?

– Сережа, зачем ты спрашиваешь? Мой дом – твой дом, ты же знаешь… Только сам занеси, хорошо? – виновато добавил он, стесняясь своей слабости.

Я подхватил оба рюкзака и занес их в подъезд. Дождался, пока дядя Боря закатил тележку и поднялся на свой второй этаж. Он отпер дверь в квартиру ключом и пропустил меня вперед. Занеся рюкзаки на кухню, попросил:

– Дядь Борь, разберешь их пока, ладно? Я попозже приду, ничего?

– Иди, иди спокойно. Все сделаю.

Я пошел домой. На дядю Борю можно положиться. Человек-кремень, сказал – сделал. Мне кажется, он вообще единственный в городе, на кого можно положиться. Жаль только, что тает, как свечка. А всего-то шестьдесят ему…

У себя в квартире я переобулся в армейские берцы и надел брезентовую штормовку. Хоть и неказиста на вид, зато не рвется и к ней не цепляются ветки.

От моего дома до леса рукой подать. Три жилых квартала, потом территория швейной фабрики, умершей своей смертью еще до Первой Кары, и через вывороченную огромным гранитным валуном панель бетонного забора я нырнул под широкую лапу огромной ели. Это моя личная охотничья делянка. Рядом с заводом никто не гуляет в лесу и уж тем более не охотится. Я хожу сюда как в кладовку или к холодильнику. Даже тропинку протоптал – от большой ели, мимо которой только что прошел, сначала сотня метров вперед, а потом по широкому, метров триста, радиусу, кругом – возвращаюсь к началу петли.

Рядом с тропинкой через пару десятков метров друг от друга у меня выставлены петли. Подхожу к первой. Эта самая счастливая – за десять лет еще не было случая, чтобы сюда не попался заяц. Вот и сегодня вижу серого ушастого зверя. Он еще живой – петля перетянула ему не шею, а грудь. Моя вина: наверное, чуть ниже, чем нужно, поставил ловушку. Я придавил зайца ладонью левой руки и нащупал под курткой нож. Матовая сталь тускло блеснула, и голова зайца упала в траву. Я кладу зайца и голову в проволочную корзиночку, которую нашел в единственном в городе супермаркете – его разрушило двумя точными попаданиями еще в Первую Кару, но кое-что осталось. Корзинка была удобна тем, что кровь с тушек свободно стекала, а проволоку потом просто мыть – сполоснул водой с тряпочкой, и все. Главное, чтобы не засохла.

Беру корзинку в левую руку, а нож держу в правой. Каждый раз вытирать его от крови, чтобы засунуть обратно в ножны, не будешь.

Когда я вернулся к началу круга, корзинка была полная, да еще трех зайцев пришлось тащить в руке за задние лапы. Никак не могу понять, как зайцы жрут эту гадость – трава такая неестественно яркая и несъедобная на вид…

Чуть в стороне от тропинки есть небольшая полянка, на которой у меня своя маленькая фабрика. Тут я устроил коптильню. Самую примитивную, как на случайно увиденном рисунке в журнале «Рыбак-охотник» за две тысячи одиннадцатый год.

С одной стороны, на небольшом холмике, стоит двухсотлитровая бочка без крышки и дна. Я ее чуть прикопал и обложил вокруг дерном. К бочке подходит снизу трехметровая асбестовая труба-тридцатка. Я ее в одном доме снял из стояка вентиляции. Труба от бочки выходит в нору, выкопанную в земле, – это очаг, который можно закрыть специально приспособленной для этой цели заслонкой из куска толстой жести.

Я поставил корзинку на землю и бросил рядом зайцев, которых держал в руке.

Подхожу к бочке и снимаю еще один лист железа, который придавливает к решетке два старых мешка – они нужны, чтобы коптильня «дышала». Под мешками решетка из толстой арматуры. К ней крепятся крюки, на которые я подвешиваю тушки зайцев.

Позавчера я заложил очередную партию, сегодня мясо уже готово – полукопченое, полувяленое. Как раз то, что нужно в наших условиях, – может храниться в тепле неделю, а то и две. Из такого очень вкусный суп получается, а если просто мяса хочется, то нужно на следующий же день забирать – тогда оно сочное и мягкое. Ира такое очень любит – редко ест, только у меня.

Я вытаскиваю решетку, стараясь не задеть болтающимися тушками закопченные стенки бочки, и кладу все вместе на траву. Вытряхиваю из корзинки только что пойманных зайцев и выстилаю дно принесенным с собой целлофаном. Копченые зайцы уменьшаются в размерах, и вся партия помещается в корзинке.

Через полчаса я закончил свежевать зайцев и подвесил десяток тушек на решетку в бочке. Быстро развел костер сложенными рядом с очагом дровами и улегся на траву, ожидая, пока костер не прогорит до углей. Облака еле ползли по небу. Если долго смотреть, то кажется, что еще чуть-чуть, и они оцарапаются о верхушки елей… Через полчаса засыпал очаг еловой хвоей и закрыл нору крышкой.

Все. Отошел чуть в сторону и прислоненной к стволу кривой ели саперной лопаткой выкопал ямку и бросил туда заячьи головы, внутренности и шкурки. Закрыл все это куском дерна и поставил лопатку на место. Все, сюда теперь приду через два дня.

Оставшееся до вечера время провалялся на кровати у себя дома – читал «Мартин Иден» Джека Лондона. В соседнем подъезде нашел квартиру, где было полно книг, и неожиданно для себя пристрастился к чтению. Удивительно, но, как ни тяжела была судьба вымышленных героев, я им завидовал – они жили нормальной человеческой жизнью. Надо ли говорить, что я никогда не читаю фантастику и мистику? Истории про вампиров и прочую нечисть вызывают у меня истерический смех, а вымышленные миры кажутся бледными и скучными по сравнению с серо-зеленой дождливой реальностью за окном.

Около восьми вечера я отложил книгу и оделся в свою парадно-выходную одежду: почти новые джинсы и приличного вида серый свитер из тонкой шерсти. Самое главное их достоинство – это то, что они мне как раз по фигуре, а в наши времена с этим проблемы у всех. Все одеваются в то, что найдут в развалинах магазинов. И с каждым годом с одеждой все больше проблем, так что теперь горожане ищут вещи в основном в уцелевших квартирах, довольствуясь одеждой с чужого плеча.

Сверху я надел куртку с капюшоном и укрыл корзинку черным полиэтиленом – от дождя и любопытных взглядов.