Книга Тени ниндзя - Алексей Витковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы встали и поклонились. Он улыбнулся, поднялся со стула и поклонился в ответ.
– Не радуйтесь слишком сильно. Битва только начинается! А теперь идемте в зал…
Где-то. Когда-то
Находясь в относительной безопасности, Тио немного расслабился. И успел заметить вылетевшие из дымки стрелы, только когда они уже вонзились в морду хорахша. Пара отскочила, попав в костяные бляшки на голове чудовища, несколько завязли в толстой коже вокруг глаз, но одна… угодила точно в огромную ноздрю. Хорахш коротко взвизгнул, рванулся и обрушился в болото, подняв волну вонючей жижи. Трясина всколыхнулась. Тио окатило грязью, но он успел увидеть, как хорахш наклонил туловище, вытянул палкой хвост и раскрыл пасть. Поняв, что сейчас произойдет, юноша зажал уши ладонями. Тварь взревела так, что, казалось, разорвался сам воздух… И в это же мгновение навстречу этому реву из дымки накатился ответный угрожающий вой. Низкое, на пределе слышимости «ОУ-А-А-ОООО!!!» Боевой клич клана Волка! Два крика столкнулись над гатью, словно сшиблись щитами невидимые воинства. Тио почувствовал, как у него останавливается сердце. Клич клана страшен, если стоишь на его пути.
Хорахш отпрянул чуть назад и приподнял голову, стараясь разглядеть невидимого противника, обладающего столь мощной глоткой. И в этот миг туман пронзила черная молния. Она ударила чудовище в левый глаз, взорвавшийся кровавыми ошметками. Сила удара была такова, что хорахша едва не опрокинуло навзничь, но он удержался, осев на хвост. Однако его развернуло боком… И вторая молния пронзила крестец чудовища точно над задними лапами. Хорахш содрогнулся, жалобно взвизгнул и рухнул набок, нелепо запрокинув кошмарную голову…
* * *
– Я не знал, что ты Мастер Лука, – сказал Вир, глядя, как затихает убитое чудовище. – Всего две стрелы! Две маленьких стрелы!!!
Говорящий с Духами стоял рядом, поглаживая плечо лука, и молчал. Воины обшаривали трясину в поисках Наследника. Без видимых результатов.
Наконец колдун прервал молчание.
– Да, я неплохо стреляю. Нетрудно казаться Мастером, если знаешь, КАК наполнить стрелу. Моей Силы для этого хватило. Но НАСТОЯЩИЙ Мастер убил бы его ОДНОЙ стрелой.
– Как? – Вир пораженно воззрился на Говорящего. – Как – одной?! У хорахша два ума! И я слышал, что нужно поразить оба…
– Есть такое место, вот здесь, – колдун похлопал себя между лопаток, – там сходятся нервы от крестца и головы. Если попасть в него… Но тварь очень неудобно стояла. Я боялся промахнуться.
Вир покачал головой. Он считал, что Говорящий все равно стрелял мастерски. В этот момент к ним подбежал один из воинов.
– Вождь! Наследника нет! Мы нашли только это! – Он протянул Виру широкий копейный наконечник с обломком древка, весь перемазанный в крови хорахша. – Вырезали из пасти!
Вир обернулся к Говорящему. Но вопроса задать не успел.
Колдун, хитро улыбаясь, посмотрел в сторону острова, на котором недавно находилась засада, и спросил:
– Так значит, ты никого там не оставил, о Младший Вождь Вир Сжигающий Камень?
Вир поглядел в ту же сторону и сквозь густеющий туман увидел маленькую фигурку, во весь дух бегущую по гати. Ай да парень! Ранил хорахша, спрятался, выждал и, пока воины искали его, обошел их по трясине. Молодец! Имя он уже заслужил. Но выполняет свой долг! «Выполним же и мы свой», – подумал Вир.
– За мной! – крикнул он и припустил по насыпи, не надеясь, правда, догнать Наследника. Слишком велик отрыв.
Мы сегодня, летая, устали,
И на сон, непонятный и дикий,
Я навешу сияние стали
И мертвенно горящие блики.
Будут громы в нем, вспыхнут зарницы,
Конский храп и звезды угасанье,
И врагов наших бледные лица,
И мечей грозовое сверканье…
Я проснусь, рядом ты, как ребенок,
Спишь, уткнувшись в цветастость подушки.
Наклонюсь к тебе и поцелую – в уголок —
Твои нежные губки…
«Сон»
С того дня, как мы с Колькой следом за Сенсэем вошли в зал, все переменилось. Будто кто-то невидимый перебросил тумблер на своем пульте из одного положения в другое. Темные личности налетали на нас в подворотнях… и, растерянно озираясь, уходили, бурча под нос непривычные слова извинений. Частенько рядом с нами возникали драки, но было видно, что нападавшие обознались, и драки гасли сами собой, так и не дойдя до привычной стадии кровавого мордобоя. Что-то было во всем этом от «Гомеостатического Мироздания» Стругацких, которое массированно и малоприцельно «сокрушает микрокрамолу»… Я навсегда запомнил случай, когда нас остановила милиция. Потрепанный синеполосый «москвичонок» подлетел прямо к поребрику. Оттуда вывалился двухметровый детина с укороченным АКСом.
– Стоять! Оружие, наркотики, документы!
Нам, идущим на тренировку, почему-то стало очень весело. Мы бросили сумки на асфальт и предъявили паспорта. Детина тщательно изучил их, потом обыскал нас, залез в сумки, едва ли не обнюхав наши заношенные каратэги. Его первоначальная уверенность сменилась растерянностью и недоумением. Он еще раз вяло обыскал нас, вернул паспорта и, обернувшись к машине, с детской обидой в голосе произнес:
– Ничего нет!
«Москвич» умчался, надсадно тарахтя, а мы принялись смеяться, повторяя следом за детиной: «Ничего нет! Ничего нет!»
Кто-то упорно ловил нас, но его пальцы все время соскальзывали. В снах тоже не раз возникало ощущение, что кто-то ищет меня, но никак не может найти. Зато с тех пор, как «Дарума-Рю» приняла нас, мир под зеленым небом стал сниться мне все чаще и чаще. Но без неприятных постэффектов. Я просыпался, чувствуя в руке тяжесть меча. Плечи еще помнили вес доспехов, а бедра – упругость седла. Я видел невероятные картины. Горы, висящие в сине-зеленой дымке, бескрайние степи, грохот конских копыт по мостовой, замок из кроваво-красного камня, похожий на огромный сталагмит, весь увитый крытыми галереями переходов, увенчанный флагами и бесчисленным количеством больших и малых башенок. А еще в этих снах были люди. Множество людей, которых я, кажется, знал, и даже иногда помнил их имена. И там была девушка, похожая на утреннюю зарю. Такой улыбки я не видел никогда. Она – как утренний сон, как ветерок, гуляющий в листве, как песня ирландской волынки. Рыжеволосая с высокой грудью и гордым разворотом плеч, она…
Просыпаясь в глухой тоске, я хватался за карандаш и кисти. И рисовал, рисовал. Тогда появлялось на листах бумаги и картона диковинное, но удивительно функциональное оружие, города в неведомых землях, воины в темной броне, дети, бегущие по медовому лугу, кони, замки и… Она.
А на занятиях нам с Колянычем шаг за шагом раскрывался мир настоящего воинского искусства. Мы отрабатывали многочисленные приемы. Один на один, один против двух, трех, пяти, десяти и даже группа на группу и трое против одного. Борьба, оружие, рукопашка – все сменялось, как в гигантском калейдоскопе. Нас учили видеть параллели, сопоставлять факты, анализировать события. Нас учили учиться! И, видит Бог, нам это нравилось. Все помнят школьные годы, когда учеба была обязанностью, временами тяжелой. Туда бы таких преподавателей!
