Книга Вредное волшебство - Крэйг Шоу Гарднер

— Мы пришли спасти… кого-нибудь. — Он бросил оценивающий взгляд на танцующего Дракона. — Но, может быть, нам лучше было не приходить?

Я искренне посочувствовал гномам, потому что как раз в этот момент Барышня и Дракон запели второй куплет:

Друг ваш подняться не может?

Считает, что век его прожит?

Кто на ноги друга поставит,

Бежать без оглядки заставит?

Песни и танцы, да с огоньком!

Да здравствуют Барышня и Дракон!

— И для этого мы вышли из леса? — спросил Грубый.

— Не обращай внимания, — посоветовал Заносчивый. — Все это развлечения для черни.

Болезненный презрительно кашлянул.

— Эй! Кого это вы называете чернью? — поинтересовался Домовой.

— Разумеется, не меня! — поспешил с ответом Раздражительный.

— А почему бы и не тебя? — ухмыльнулся Грубый.

Болезненный согласно застонал.

— Что здесь происходит? — осведомился Снаркс, вставая между Тэпом и гномами. — Кажется, здесь кто-то недоволен артистами?

— А что, здесь есть кто-нибудь, кто доволен артистами? — огрызнулся Грубый.

— Угу, — поддержал его Рассеянный.

— Эти гномы осмеливаются насмехаться над нами, называть нас чернью! — возмутился Тэп. Его просто распирало от гнева. — Они позволяют себе издеваться над Домовой Силой!

— Проклятие! — Хендрик с трудом протиснулся в самую гущу толпы. — Что тут у вас? Кто-нибудь безобразничает?

— А вы, стало быть, никогда не «безобразничаете»? — нервно спросил Раздражительный. — И всегда всем довольны? И никто из вас никогда никого не критикует?

Тэп и Хендрик, как по команде, посмотрели на Снаркса.

— Я — другое дело, — с достоинством ответил демон. — И знаете, здоровая, конструктивная критика еще никого не обижала. Да, я иногда говорю нашим артистам, что они поют ужасно! Но я им не чужой. Они знают, чего от меня ожидать.

— Проклятие, — прибавил Хендрик. — Всегда лучше держаться в рамках вежливости.

Тэп кивнул:

— Вот и я о том же. Вся Домовая философия на этом построена!

— Значит, мы должны быть вежливы с этим сбродом? — усмехнулся Грубый.

Снаркс хмуро уставился на гнома, Хендрик взялся за свою дубинку, а Тэп сделал несколько пробных танцевальных шагов.

— Проклятие, — заметил Хендрик.

Бракс встал между приготовившимися к бою сторонами:

— Простите, что отвлекаю. Судя по вашему настрою, вам скоро может потребоваться подержанное оружие в отличном состоянии…

Но ответить ему не успели, потому что Барышня и Дракон разразились третьим куплетом:

Итак, если надо на помощь прийти

Кому-то, кто болен и сбился с пути,

То пусть не роняет он слезы из глаз —

Он скоро как новенький будет у нас!

Тот весел, кто с песней и танцем знаком,

Да здравствуют Барышня и Дракон!

Гакс, лежа в грязи, чихал с удвоенной силой.

— Вам не кажется, что это уже из рук вон? — спросила Матушка Гусыня.

Я не ответил, опасаясь, что стоит мне согласиться — и она опять заколдует нас.

— Может, не надо пытаться прыгнуть выше головы? — неуверенно пробормотала она, обращаясь скорее к самой себе, чем ко мне. — Может быть, ограничиться золотыми гусями и слепыми мышами?

Эли исполняла прихотливый танец вокруг Хьюберта.

— Если бы мне другое имя! — мечтательно продолжала пожилая дама. — Услышав, что тебя зовут Матушка Гусыня, к тебе сразу теряют интерес. Но, кажется, я уже это говорила?

Семь Других Гномов и трое моих друзей злобно переглядывались.

— Ну? — вызывающе крикнули гномы хором.

— Проклятие! — отозвались наши.

Обстановка накалялась. Но стоит попросить Матушку Гусыню вмешаться, как она тут же приберет нас к рукам, полностью лишив собственной воли.

— Может, все-таки Матушка Малиновка? — размышляла пожилая волшебница. — Нет. Слишком мелодично. А как насчет Матушки Пташки? — Она пожевала губами, потом нахмурилась. — Нет, такое скопление согласных мне ни к чему. Матушка Краснокрылый Дрозд? — Она вздохнула. — Нет, слишком длинно — на обложках моих книг не уместится. — Ладно! Хватит. Растоковалась тут, как тетерев… Постой-ка… — Она победоносно глянула на меня. — Не так уж плохо: Матушка Тетерка! Не бог весть что, но все же лучше, чем Матушка Гусыня.

— Да уж, — ответил я, исключительно чтобы поддержать разговор. Теперь я понял: она плохо переносит хаос. Только при полнейшем беспорядке вокруг можно переговорить с ней. Надо использовать эту возможность. Прежде, сколько я ни пытался, мне не удавалось и на пять минут привлечь к себе внимание Матушки Гусыни.

Барышня и Дракон теперь уже не танцевали, а слегка покачивались. Дальше у них шел речитатив:

— Послушай, Барышня! — начал Хьюберт.

— Что, Дракон? — отозвалась Эли.

— Как ты думаешь, из чего строят свои жилища мои собратья-ящерицы?

— Конечно же, из ящиков!

Когда затих стон разочарованной публики, Эли продолжила:

— Вчера такой хвост стоял за ящиками!

Хьюберт покрутил задом и ответил:

— Неужели тот хвост, что стоял за ящиками, был красивее моего?

Эта шутка имела еще меньший успех.

— Но хватит болтовни! — крикнул Хьюберт, перекрывая недовольный гул. — А вот сейчас будет номер так номер! Всякий бы хотел посмотреть!

— Не всякий! — воскликнула Матушка Гусыня, воздев к небу обе руки. — Ну уж это слишком. Полный хаос — это еще ничего. Постоянный беспорядок вокруг Вечного Ученика интересен, если не сказать больше. Но выслушивать водевильные шуточки! — Ее передернуло. — Заколдую-ка я вас побыстрее, а то еще что-нибудь случится.

Джеффри Волк взмахнул своей зеленой кепкой и крикнул:

— Можно внести предложение?

Матушка Гусыня устало вздохнула:

— Ну?

— Вот вы волновались, что ваши сказки сделались слишком хаотичны. Кажется, я могу помочь этой беде. — Он рьяно ударил себя в грудь. — Мы, говорящие волки, — настоящие профессионалы. Позвольте мне поставить вашу следующую сказку — и я гарантирую, что она войдет в золотой фонд классики!

— Ну что ж… — устало произнесла пожилая волшебница.

— О, вы не пожалеете! — пообещал Джеффри.

— Матушка Гусыня никогда ни о чем не жалеет. А вот ты можешь очень пожалеть… — Она сильно тряхнула головой, как будто ее содержимое требовалось как следует перемешать. — Ладно! Даю слово, я все перепробовала. — Она обвела взглядом присутствовавших и скомандовала: — А теперь все повторяйте за мной: «Жили-были…»