Книга Женщина-лиса - Кий Джонсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я была одна, в незнакомом месте, далеко от своей семьи. Мне было холодно, я была одинока и напугана и хотела есть. И я была сумасшедшей: теперь я в этом уверена.
Я подползла к стене походной палатки Йошифуджи.
В маленькой комнатке с матерчатыми стенами не было никого, кроме Йошифуджи. Он спал: я слышала его тяжелое ровное дыхание. Я подошла ближе. Он лежал на толстой соломенной циновке под грудой теплых платьев. Его пояс, обернутый вокруг кучки сухой травы, служил ему подушкой. На нем было то же платье, в котором он ехал. Я почувствовала его духи, еще не зная, что это, а под ними его собственный запах и запах пота его лошади.
Я еще никогда не находилась так близко к Йошифуджи, даже тогда, в кладовой. Я подходила все ближе и ближе, пока не наступила на циновку. Я нагнулась и дотронулась до его лица своей мордой и ощутила его дыхание, прижавшись носом к его губам. Он не проснулся и даже не пошевелился, только вздохнул во сне.
Я уснула, свернувшись клубком под его подбородком.
Я не знала, сколько времени прошло до того, как я проснулась. Я услышала крик и открыла глаза. Я не помнила, где я находилась и почему. Я только сонно моргала. Йошифуджи пошевелился возле меня, но даже это не имело для меня смысла.
— Мой господин! — Один из его слуг держал маленькую лампу. — Не двигайтесь… — Он вытащил из-за пояса нож и двинулся на меня.
В тот момент, как Йошифуджи закричал, человек порезал меня ножом. Мне не было больно, хотя нож вошел довольно глубоко в мое плечо. Меня это просто удивило. Больно мне было потом.
Я не помню, как мне удалось выбраться. Я лишь помню, как бежала по лесу, истекая кровью.
Лиса спала у меня на груди —
Если бы не капли крови, оставшиеся после нее,
Я бы подумал, что это был сон.
Я бы многое отдала,
Чтобы спать у тебя на груди прошлой ночью,
Вместо того чтобы лежать одной
и слушать крики птиц.
Я бежала до тех пор, пока не устала до такой степени, что больше не могла идти, и остановилась на поляне, на которую сквозь ветви деревьев падал лунный свет. Я заблудилась. Дыша слишком тяжело и громко, чтобы услышать хоть что-нибудь, я оставляла за собой запах паники и следы крови, по которым меня мог выследить любой хищник. Я была одна и почти при смерти, и не было никого, кто мог бы мне помочь.
Помощь? Я тогда даже не знала, что это такое. Но я все равно просила — моя первая мольба:
— Помогите мне!
В воздухе висел туман. Где-то светились огни — тусклые расплывчатые пятна света и блеска. Вдалеке прозвучал гонг. Звук медленно растворился в тумане. У меня кружилась голова, как тогда, когда я была маленькой и съела головку китайского мака, которую нашла в заброшенном саду. Я навострила уши, вслушиваясь в тишину и ожидая приближения врага. Не зная, что мне делать — бежать или драться — я дрожала и кидалась в разные стороны. Что делать, когда все, что ты видишь — это смутные белые пятна.
— Тут нет врага, — сказал голос в моей голове. — Враг внутри тебя.
Вдруг я увидела ровный свет впереди. Он исходил из маленького темного храма, закрытого с трех сторон. Масляная лампа висела на железной цепочке, прикрепленной к нижней ветке раскидистого кипариса.
В храме стоял обтесанный деревянный куб. Как чернила на бумаге, которые тоже были лисами, эта деревяшка одновременно была женщиной, маленькой, не больше меня. Статуя. Гладкое дерево было в грязных черных пятнах — на руках, животе и лице фигурки — от прикосновений людских рук. Ее глаза были на уровне моих глаз. Вокруг нее стояли блюда из желтой меди и черного дерева. Я почувствовала запах жареного риса и свежей воды. Я наклонила голову и попила.
Две лисы появились из лунного света. Их шерсть блестела. Глаза были черные, как угли. Огоньки дрожали на кончиках их носов, переливаясь золотом и серебром. Но они ничем не пахли.
— Чего ты хочешь, ты, что пьешь наши приношения?
Я не могу точно сказать, какая из лис говорила. Этот голос звучал как эхо гонга. Я опустила голову, слабая от потери крови. Я не чувствовала ничего, кроме усталости, ядом струившейся по моим мускулам.
Я даже не подумала о том, чтобы испугаться. Чего мне было бояться? Я не чувствовала запаха опасности — они были как лунный свет, чистый и холодный.
— Я не знаю, где я. Я хочу…
Чего я хотела? Кая-но Йошифуджи. Помощи. Домой.
— Лиса может найти свой дом по запаху. Почему же ты не можешь? Или твой нос занят какими-то другими запахами?
— Я не понимаю.
— А зачем тебе понимать?
— Кто вы? От вас ничем не пахнет.
— А от тебя пахнет слабостью и кровью. Мы служим Инари, богине плодородия, которой поклоняются люди.
На одно лишь мгновение статуя вспыхнула ярким светом. Я понюхала основание статуи.
— Это богиня? — спросила я. — Она пахнет деревом и людьми.
— А чего ты ожидала? Кто, по-твоему, боги? Инари — это кусок дерева и богиня. И люди, которые верят в Инари, и рис перед статуей. И многие другие вещи, которых ты не понимаешь.
Я потрясла головой, чтобы отогнать от себя их странные слова.
— Моя мать говорила о богах.
— Твоя мать знает много, но меньше, чем должна знать лиса.
— Почему лисы служат человеческому богу?
Казалось, их позабавил мой вопрос.
— А мы не совсем лисы. И Инари не обязательно человеческое божество. Мы лишь сказали, что люди поклоняются Инари.
— Ну, тогда кто вы? — немного сердито сказала я. — Вы так и не ответили.
— Возможно, мы всего лишь сон, который однажды приснился богине. Сон о лисах.
— У лис есть боги?
— Ты же лиса, — засмеялись они беззвучно. — Вот и расскажи нам.
— Я не понимаю, — сказала я снова.
Чернильные пятна появились у меня перед глазами.
— Ты можешь прочитать, что здесь написано?
Я поняла, что эти черные пятна значат то же самое, что и лай людей. Это были слова: они означали вещи, как те мазки кисти означали двух лис в траве. Эти пятна были картинкой и звуками, и словами. Я произнесла их:
— Паутина может поймать лунный свет,
Но не может его удержать.
Это те слова, которые написаны на веере, который я украла, — сказала я, вдруг поняв это. — Но какой в них смысл? Какая паутина? И какой лунный свет?
— Любая паутина. Существует много вещей, которых ты не понимаешь, разве не так? И поэзия не последняя из них.
