Книга Декларация смерти - Джемма Мэлли

— Нет, нет, нет, — быстро произнесла она нервным голосом. — Как я о таком могу забыть? Со мной все в полном порядке. Чего я никак не могу сказать вон про те подоконники. Я могу разглядеть на них пыль даже отсюда.

Шейла послушно кивнула и, взяв тряпку, принялась за дело. Тем временем Анна глубоко вздохнула и встала с постели. «Всегда есть какое-нибудь дело, — подумала она, — и всегда можно положиться на Анну. Она его непременно сделает».

Анна никогда не считала Поверку особо сложной работой. Некоторым ребятам из подготовительной группы не хватало авторитета, чтобы вселить в других Лишних достаточно страха и добиться, чтобы они замолчали и выключили свет, однако Анна к их числу не относилась. Воспитанники знали, как серьезно она подходит к своим обязанностям Старосты, понимали, что она не станет выполнять работу спустя рукава, и непременно, в случае необходимости, накажет. Когда дежурила Анна, избежать кары даже за малейшую провинность было невозможно. Ничто не могло ускользнуть от ее зоркого как у орла взгляда: обслуга, украдкой тащившая игрушки своим любимцам из младшей группы, кучки шепчущихся любителей поболтать, нерадивые воспитанники, бегущие в ванную комнату в последний момент, тогда как они должны были побывать там десять минут назад. В общем — Анна замечала все. Многие поговаривали, что Анне куда дороже и ближе миссис Принсент, чем кто-либо из Лишних.

Если бы кто-нибудь из обитателей Грейндж-Холла присмотрелся в ту ночь к Анне, он бы заметил в ее поведении апатию. Взгляд утратил былую сосредоточенность и пристальность, а в голосе слышался легкий оттенок равнодушия. Она, как и прежде, заходила в каждую из спален и восстанавливала порядок. Звенела в колокольчик и бранила Лишних, которые еще не успели разойтись по постелям, но все это без искорки, без огонька. Скорее всего, если бы кто-нибудь отказался ей подчиниться или же повел себя вызывающим образом, она, вместо того чтобы без всякой жалости наказать наглеца, просто пожала бы плечами и вышла. В тот вечер Анна не видела особого смысла в Поверке. Ну и что такого в нарушении правил? Какая теперь разница?

К счастью, никто из Лишних не стал к ней особо присматриваться, поэтому все шло как обычно. Несколько девочек лежали на полу рядом с кроватями, однако это было вполне нормальным и не являлось нарушением режима.

Когда у девочек наступали месячные, они были обязаны носить на шее красные ленты, чтобы всем было видно — они гадкие, грязные, а их тела готовы подарить миру новую жизнь, что считалось постыдным и греховным. Всякий раз, когда воспитанницы Грейндж-Холла достигали половой зрелости и обнаруживали на трусах первую капельку крови, они отправлялась в кабинет миссис Принсент, где Заведующая им объясняла, что они более не жертвы собственного существования, а потенциальные преступницы; что теперь они стали врагами самой Матери-Природы, и боли, что им предстоит терпеть каждый месяц, являются карой Природы, напоминающей об их грехах. В том случае, если девушка пачкала простыню хотя бы крошечной капелькой крови, несчастную били и натирали проволочным ершиком, чтобы очистить от скверны. Девушки должны были ненавидеть собственные тела, гнушаться их и презирать. Мало кому удавалось избежать такого наказания, поэтому многие девушки предпочитали во время месячных спать на твердом холодном полу, чтобы не запачкать простыню. Подобное поведение миссис Принсент только поощряла, потому что было легче отмыть пол, чем отстирать простыни, а несколько бессонных ночей представлялись сущей ерундой по сравнению с наказанием за кровавое пятно.

К одиннадцати часам вечера все уже, как обычно, лежали в кроватях, а Грейндж-Холл погрузился в тишину. Анна тоже скользнула в постель и стала ждать, когда все уснут.

Сама она не думала о сне. Несмотря на усталость, она была настороже. В час ночи, будучи уверенной, что все Наставники и миссис Принсент уже спят, девушка села в постели и огляделась по сторонам. За окнами сквозь тонкие жалюзи было видно, как деревья склоняются под ветром, — казалось, что они двигаются в жутком танце и тянут к ней ветви, напоминавшие скрюченные пальцы. Ветви, должно быть, трещали, однако тройные стекла окон не пропускали внутрь ни единого звука. В помещении было слышно лишь тихое дыхание девушек, погруженных в сон.

Выскользнув из постели и чуть дрожа от холода, Анна накинула на плечи одеяло и медленно вышла в коридор.

Анна кралась по зданию, которое, с одной стороны, казалось таким знакомым, а с другой — из-за того, что кругом никого не было, — совершенно чужим. Неожиданно она поняла, что никогда еще не чувствовала себя настолько свободной. Да, здесь было холодно, темно, здесь, суля недоброе, по полу и стенам ползли тени от лучей лунного света, которым удавалось все-таки проникнуть через щели в жалюзи, но Анна радовалась воле. Она встала с кровати не по команде и не по приказу. Нет, она это сделала сама. Осознание того, что она может делать что хочет, пусть даже под угрозой заключения в карцер, наполнило девушку пьянящим чувством, кружившим голову. Ей показалось, что она отрывается от пола и плывет.

По-прежнему было страшно, Анна была бы безумной, если бы не испытывала страха. Однако она понимала, что в глубине души боится совсем другого — того, что ей больше никогда не представится возможность незамеченной прокрасться по Грейндж-Холлу.

Она была настолько погружена в свои мысли, что услышала позади звуки шагов, только преодолев половину коридора. В ту же секунду Анна застыла, не смея даже пошевелиться.

В ужасе она медленно повернулась, чтобы взглянуть на преследователя. Плавность движений являлась полной противоположностью мыслям, которые с дикой скоростью проносились в голове. Анна лихорадочно пыталась придумать повод, заставивший ее покинуть спальню. Она не могла заснуть. Ей захотелось попить. Да, она нарушила правила, и оправдания не снимут с нее вины, но они в любом случае лучше правды. Что бы ни случилось, ей надо попасть к карцеру. От этого зависит жизнь Питера.

Оглянувшись, Анна никого не увидела. В смятении она озадаченно посмотрела по сторонам. Никого. Неужели звук шагов — всего лишь плод ее воображения? Нет, такого просто не может быть. Невидимок на свете тоже не бывает.

Нахмурившись, охваченная беспокойством, Анна снова двинулась по коридору. Через несколько мгновений за спиной опять послышались мягкие шаги. Анна резко повернулась. При виде того, кто крадется за ней, глаза девушки расширились от изумления.

— Шейла? — недоверчиво спросила Анна, чувствуя, как ее волной накрывает облегчение от того, что перед ней не Наставник. — Шейла, что ты здесь делаешь?

Шейла была такой бледной, что казалось, светится в серебристом сиянии луны.

— Я хочу с тобой, — произнесла рыжеволосая девушка тихим робким голоском. — Хочу с тобой. И мне все равно куда ты.

Анна неуверенно посмотрела на нее.

— Никуда я не иду, — нарочито грубо ответила она, чтобы отбить у Шейлы желание спорить. — Иди спать.

— Ты хочешь найти Питера, — сказала Шейла. В ее голосе по-прежнему чувствовалось волнение, но на лице стало проступать знакомое решительное выражение. — Я все знаю.