Книга Точка заката - Эдуард Катлас

Тот самый офицер, что приклеил нам ярлык «пушечного мяса». Он так и оставался безымянным. Менялись сержанты, взводы, а он продолжал вести занятия. Я заметил, что никто из сержантов не любит присутствовать на его занятиях. И мне сложно было это объяснить, потому что подавать материал лектор явно умел.

Может быть, сержанты тоже не любили думать, что они лишь пушечное мясо?

— Помните этот расхожий штамп в фильмах о Второй мировой? Про скрепки в документах? У русских они всегда ржавели, а у немцев, как тем и полагается, оказывались блестящими. И так контрразведка ловила шпионов пачками. Помните? Не все уже помнят, сейчас этих фильмов уж и не смотрит никто. Одна проблема с этими скрепками — это штамп. Если вы надеетесь выявить злоумышленника, полагаясь лишь на штампы, вам не следует всерьез заниматься охраной. Вы должны наблюдать. Оценивать. Осмысливать. Сопоставлять факты, замечать несоответствия. Ловить любое отклонение и быстро просчитывать, находится ли оно в рамках фенотипа или носит патологический характер. Пример. Скажите мне, когда люди держат руки в карманах?

Мы молчали. Взвод за день успел исполнить прихоть сержанта и совершить шестикилометровый марш-бросок по ноябрьскому бездорожью. Пострелять в тире, выиграть одну учебную схватку на площадке «городская свалка» в режиме полного уничтожения. В общем, к этому моменту никому уже не хотелось брать инициативу, поддерживать умные беседы и выпендриваться перед преподавателем.

Мне лично было вполне комфортно тихонечко сидеть в уголке и лишь следить за тем, чтобы не уснуть. Спать не стоило. Заснешь — и может так оказаться, что ты вновь делаешь марш-бросок. Второй за день.

— Говори, — ткнул лектор пальцем в первого попавшегося из взвода.

— Если холодно, думаю, — медленно ответил парень, вставая.

— Так, — кивнул лектор, — еще? Кто? Давай ты.

Он ткнул пальцем в следующего.

— Если понты, например, — встал второй боец. — Знаете, молодежь такая ходит, руки в карманы.

— Еще?

— Ну еще… — продолжил тот же, — еще, может, удобно ему руки в карманах держать. Есть такие люди, любят.

— Ну хорошо, допустим. — Взмахом руки лектор посадил обоих. — И все это говорит о том, что любой человек с рукой, или руками, в кармане — не подозрителен. Даже если у него в этот момент в руке пистолет или кнопка взрывателя — он не подозрителен. Теперь допустим, что вы ведете наружное наблюдение. Вы знаете, что сейчас по улице пройдет дублер самоубийцы. Если основной подрывник заколеблется, решит в последний момент передумать, то задача второго — нажать эту кнопку. Он прямо сейчас держит на ней руку. Но он — не подозрителен. В рамках нашей задачи — нет, если мы говорим только о руках. Вопрос: когда он станет подозрителен? Кто-нибудь?

Я все же не выдержал и поднялся.

— Слушаю, боец.

— Если он побежит или пойдет быстро, но не вытащит руку из кармана. Нормальный человек почти всегда постарается вытащить руку и помочь бегу или быстрой ходьбе. Это рефлекс, и его сложно остановить. Конечно, если уж не совсем мороз.

— Отлично, боец! Садись.

Офицер прошелся перед партами.

— Я рад, что хоть чему-то вы учитесь. Горд за себя, так сказать. Еще раз повторю, вам нужно не просто запомнить кучу базовых шаблонных реакций, которые я здесь описываю. Вам намного важнее научиться смотреть на тактическую обстановку и постоянно оценивать странности, которые в ней возникают. Когда вы их заметили — время действовать. Где бы вы ни были.

Глава 7

Закончился пятый взвод. Проскочил шумный шестой. Действительно шумный. Когда в один взвод разом попадают три балагура, взвод получается шумным. Это было весело — находиться вечером в казарме. Говор, анекдоты, байки и побасенки не умолкали ни на минуту.

Но и шестой взвод я воспринял слегка отстраненно. Каждый адаптировался по-своему. Я — решил просто не привыкать к тем, с кем все равно придется расстаться через пару недель. Вот балагуры, например, поступали с точностью до наоборот — они перезнакомились в первый же день, стали чуть ли не закадычными друзьями. На две короткие недели, но стали. Зрелище было еще то — трое двухметровых тяжеловесов, поигрывающих вечерами мускулами, непрерывно хохмящих и хохочущих над своими же шутками. Неплохими шутками, надо сказать, — я даже не ожидал столь тонкого юмора от таких громил.

Но и веселый шестой, и последние две недели вместе с ним закончились.

Лагерь быстро пустел. Декабрьская пересменка не предполагала новых курсантов, а старые разъезжались один за другим. Большинство получило назначение заочно — без приезда офицеров, лишь по общим данным и результатам тренировок. Им просто сказали — прибыть на новое место службы в определенный день, в определенное время. И все. Под конец все-таки приехали сваты, из каких-то более сложных структур корпорации. Посмотрели на оставшихся, кое-кого увезли с собой.

Я остался. На меня никто даже и не глянул, если честно. Наниматели словно меня не видели.

В конце концов разъехались и сваты. Оставшихся нераспределенными курсантов распихали по каким-то оставшимся вакантными должностям. Я не сильно интересовался, каким именно. Больше меня интересовало, почему никуда не назначают меня. Парни уезжали один за другим, и за неделю на базе не осталось никого из курсантов.

Кроме меня. Единственного, кого так никуда и не определили.

На базе присутствовала лишь внешняя охрана да часть сержантов из тех, кто не взял увольнительных и не отправился в город. Еще на базе был Костик, и только это хоть как-то скрашивало мое существование.

Увидев его пару дней назад, я подумал было, что не один я тут такой горемычный. Но, как оказалось, я ошибался. Костю просто распределили прямо сюда, оставив на базе и быстренько присвоив звание младшего сержанта. Следующий набор новичков должен был начать обучение в январе, сразу после праздников, так что теперь задача Кости поменялась — теперь он будет гонять необученных курсантов, вбивая в них дисциплину вперемежку с мелкими воинскими премудростями.

Сержантам разрешалось покупать пиво и пить его. Правда, формально я сержантом не был, но, похоже, сейчас на это всем стало наплевать. У меня был куратор, последний сержант. В теории он должен был заниматься моей подготовкой до тех пор, пока меня не распределят. На практике, конечно, он этого не делал. Лишь придирчиво осматривал меня утром на мини-построении, которое состояло из одного курсанта и одного сержанта. После этого писал мне на бумажке задания на день и отпускал восвояси.

Задания не отличались сложностью. Пробежка. Занятия в тренажерном зале. Тактические занятия. Стрельба в тире, изучение видеоматериалов и все такое. К вечеру я делал все и оставался предоставленным самому себе. Себе, Косте и пиву.

Зима начиналась неторопливо, температура не опускалась ниже нуля, снег, что выпал всего пару раз, не успевал как следует улечься, таял.