Книга Наследие завоевателя - Тимоти Зан

– Маленькая комната, не так ли? – заметила Тирр-пификс-а, осматриваясь по сторонам. Она опустилась в кресло. – Она не похожа на комнату в том доме, где я вырастила тебя и твоего брата. В том доме, где я и сама выросла.

– Размеры дома вовсе не так уж и важны, – сказал Тирр-джилаш. – Лишь бы обитатели были счастливы.

– Что касается счастья… – Тирр-пификс-а посмотрела на свои руки. – Я уверена, что ты говорил со своим братом. И… с другими. О чем они рассказывали тебе?

– Абсолютно ни о чем, – ответил Тирр-джилаш. – Я узнал о том, что ты переехала сюда, всего лишь несколько фулларков назад.

Она посмотрела на него, и он почувствовал, как напрягся его язык. Вот оно, наконец-то.

– Все очень просто, Тирр-джилаш, – сказала она тихим голосом. – Я решила не превращаться в старейшину.

Тирр-джилаш в удивлении уставился на нее. В тишине комнаты были слышны удары его сердца. Неужели она действительно сказала то, что он слышал? И это говорила его мать?

– Я не понимаю тебя, – наконец-то промолвил он.

Она улыбнулась.

– Ты не понимаешь, кто такие старейшины, или то, почему я не хочу быть старейшиной?

– Мама, во имя восемнадцати миров, скажи мне, что ты задумала?

– Прошу тебя, – Тирр-пификс-а подняла руку. – Все это не выдумки, пришедшие мне в голову в течение последнего лейтарка. Я давно все обдумала. И я в своем уме, уверяю тебя. Я постепенно пришла к этому решению. Выслушай меня, пожалуйста.

Тирр-джилаш сделал глубокий вдох, чувствуя, как дрожит его хвост. Не удивительно, что Тирр-мезаз ничего не сказал ему об этом.

– Я слушаю тебя.

Тирр-пификс-а вновь обвела комнату взглядом.

– Я знаю, что говорю банальные вещи, мой – сын, но чём старше я становилась, тем яснее понимала, что нам не нужно многого для счастья. Запах еды, нежный аромат цветов, вид дождя или моря, прикосновение руки любимого. Все это для нас привычные и обыденные вещи. В твоем возрасте и я рассуждала точно так же. Но теперь я думаю иначе. Мои ощущения потеряли свою остроту. Я уже вижу и слышу не так хорошо, как раньше. У меня притупился вкус, я почти не чувствую запахов.

Она вновь опустила взгляд на свои руки.

– Я ощущаю прикосновение, но для многих моих старых друзей даже это невозможно.

Она посмотрела на него.

– Старейшины – неживые существа, Тирр-джилаш. Вот и вся история. Это иллюзия жизни – довольно изощренная имитация. Но это не настоящая жизнь. А я слишком люблю жизнь, чтобы удовлетвориться ее имитацией.

У Тирр-джилаша перехватило дыхание.

– Но ведь другой альтернативы у нас нет, мама. Если мы не станем старейшинами, то нас ждет…

– Смерть? – спросила Тирр-пификс-а тихим голосом. – Почему бы и нет? – спросила она. – Джирриш умирали до того, как научились удалять и сохранять органы фсс. Миллионы джирриш погибли во время различных войн. Даже теперь кое-кто умирает в результате несчастных случаев или когда органы фсс дряхлеют. В конце концов, всех нас ждет смерть.

– В конечном итоге, возможно, – сказал Тирр-джилаш. – Но не сейчас. Пока ты еще… – он прервал свою речь.

– Пока я еще молода, здорова? Пока я еще могу передать свой жизненный опыт моим потомкам?

– И то, и другое, и третье, – настаивал Тирр-джилаш. – Более того, ты нужна нам, мама. Мы хотим, чтобы ты была с нами. Как же мы будем жить без тебя?

Она посмотрела ему прямо в глаза:

– Как ты можешь настаивать на том, чтобы я оставалась с вами?

Он не смог дать ответа на этот вопрос. Слов у него не было – лишь грудь заныла от боли.

– Может быть, ты все же попробуешь? – спросил он наконец. – Возможно, это не столь страшно, как ты думаешь?

Тирр-пификс-а отрицательно покачала головой:

– Это не страх, Тирр-джилаш. Если ты считаешь, что я боюсь, то ты совершенно не понял меня. Я знаю, что такое серый мир. Я разговаривала со многими старейшинами, которые подробно описали его мне. Если в мире и есть что-то устрашающее, то это смерть. Я просто не хочу жить так, как живут старейшины.

– Но ведь ты не можешь прийти к такому решению, – настаивал Тирр-джилаш.

– Я должна сделать это, – отвечала Тирр-пификс-а. – Разве ты не понимаешь? Если я стану дожидаться того времени, когда созрею для того, чтобы стать старейшиной, то у меня уже не останется никаких шансов.

Тирр-джилаш пристально смотрел на нее. И вдруг озарение, словно молния, прошило все его тело от языка до кончика хвоста.

– Мама, о чем ты говоришь? – задал он осторожный вопрос.

– Я уверена, что это необходимо, – отвечала она. – Единственная возможность для меня не стать старейшиной – это выкрасть мой орган фсс из семейного алтаря и уничтожить его.

У Тирр-джилаш возникло ощущение, что потолок комнаты падает на него.

– Мама, но ты не можешь этого сделать, – сказал он тоном, каким разговаривают с ребенком. – Кража органа фсс – это самое страшное преступление.

– Но ведь это мой собственный фсс, – заметила она. – Он взят из моего тела. Почему я не могу распоряжаться им по собственному усмотрению?

– Ты не вправе сделать это, – сказал Тирр-джилаш. – Есть же закон.

– О, полно, – улыбнулась Тирр-пификс-а, наклоняя голову так, как делала это в ученические годы Тирр-джилаша, слушая его ответы во время выполнения домашний работы. – Не все законы правильны. Тысячу циклов тому назад никому, кроме вождей кланов и семей, не разрешалось удалять органы фсс.

– Я знаю историю общества джирриш, благодарю тебя, – пробормотал Тирр-джилаш. – Но то, что в прошлом совершались всякие глупости, еще не является основанием для того, чтобы нарушать современные законы.

– Я вовсе не собираюсь бросать вызов закону, – сказала Тирр-пификс-а усталым голосом. – Я уверена, что этот закон написан из самых благих намерений. Но я хочу сделать свой собственный выбор. У всех джирриш должно быть право на это.

Тирр-джилаш закрыл глаза.

– Кто сказал тебе это?

– Да ты же сам и сказал. Твой брат догадывался в чем дело.

– А отец? – Он открыл глаза. – Так вот почему ты удалилась на такое большое расстояние? Это из-за того, чтобы он не смог отговорить тебя от этой затеи.

Тирр-пификс-а встала и подошла к окну.

– У тебя больше нет отца, Тирр-джилаш, – сказала она еле слышно. – То, что осталось там, в алтаре, это совсем не тот джирриш, с которым я находилась в супружестве и жила все сорок восемь циклов. Я покинула дом, потому что не могла выносить то, что осталось от твоего отца.

– Я понимаю тебя, – сказал Тирр-джилаш, проникаясь ее болью. Он и сам почувствовал это, находясь возле алтаря: старейшина, с которым он разговаривал, смутно напоминал отца. – Не знаю, что и сказать, чтобы утешить тебя.