Книга Империя. Великий царь - Алексей Живой

«Видимо, ошибка в расчетах», – усмехнулся Тарас, бросив взгляд на геронта и Этокла, показавшихся в задымленной пещере. Геронт осторожно ступал по черным камням, стараясь почти не дышать. За последнюю неделю они с Тарасом просто не вылазили из таких мест, где было невозможно дышать от дыма. Впрочем, здесь немного сквозило и гарь медленно вытягивалась наружу.

По левую руку от Тараса виднелась высеченная из камня жаровня, на которой застыло несколько капелек какого-то металла. А в дальнем углу стояло пять корзин, не пострадавших от огня. Но еще больше их скопилось в следующей пещере, где у Темпея, похоже, была сделана кладовая. Не спрашивая разрешения, спартанец прошел вперед, осторожно ступая по черным от сажи камням, и заглянул туда. В каждой из корзин лежали какие-то корни, прутья или травы. А рядом виднелась ступка, в которой Темпей все это перемешивал. Кроме того, на выдолбленной в скале полке стояло несколько тяжелых на вид кувшинов с какими-то маслами или смолами. Удовлетворенный осмотром, Тарас обернулся к врачевателю, который сам с интересом осматривал странных гостей.

– Так вы прибыли не затем, чтобы лечиться, – констатировал наблюдательный врачеватель, – тогда, что за дело привело вас сюда издалека? Ведь вы не из Эпидавр-Лимеры?

– Мы прибыли сюда из самой Спарты, – объявил Тарас, – но не лечиться. Это ты верно заметил. Дело у нас более важное, чем разговор о болезнях, недостойный спартанца.

Он помолчал немного, поглядывая на озадаченного Темпея, который переступал у стены с ноги на ногу, и стал развивать свою мысль.

– И более того, дело наше не должно быть никому известно. Я буду с тобой откровенен. Меня зовут Гисандр, я живу далеко на севере. А это мой отец и слуга. И если хоть кто-нибудь узнает о нашем разговоре, кроме нас, то я лично отрежу тебе голову вот этим самым мечом, не дожидаясь решения совета старейшин.

При этих словах Тарас наполовину извлек из ножен меч и со звоном вогнал его обратно.

– Я уже рассказал тебе о том, что нас интересует горючая смесь. Та, что ты делаешь для Еврона, – проговорил он, сделав несколько шагов вокруг тлеющего очага, – и у меня к тебе есть одно предложение, которое, уверен, придется тебе по вкусу. Если мы верно поймем друг друга, то жизнь твоя не только не пострадает, а скорее изменится к лучшему. Но прежде расскажи о себе, я хочу, чтобы между нами не было никаких тайн, кроме той, что с этого дня будет нас объединять.

– А что мне вам рассказать, господин, – ответил Темпей, напуганный заявлениями неизвестного спартанца, добиравшегося в его лачугу почти от самой столицы, но и не менее озадаченный странным предложением, – я бедный сын горшечника, периек, который не очень стремился продолжать ремесло отца…

И Темпей рассказал часть своей жизни. Рассказ был сбивчивый и нервный, а сам лекарь во время него ходил кругами у очага, тряс бородой и размахивал руками, призывая в свидетели богов.

Как выяснилось, почти с самой юности Темпей хотел податься в лекари или ученые, ведь его страстью, которую он таил от людей, было не столько врачевательство с помощью трав, сколько химия – вернее та ее часть, которая относилась к горючим веществам. И, несмотря на то, что в Спарте подобные занятия не поощрялись и этому нигде не учили, Темпей с самого детства смешивал и поджигал разные травы со смолой, пытаясь найти состав, который будет гореть ярче дерева. И однажды случайно поджег лавку отца, из-за чего в Эпидавр-Лимере случился пожар, уничтоживший несколько соседних лавок и даже домов.

К счастью, отец, имевший еще трех сыновей, не выдал его старейшинам. А поняв, что горшечника из него не выйдет, разрешил непутевому сыну стать хотя бы врачевателем. И Темпей, втайне даже мечтавший сбежать из Спарты в Аргос или даже Афины, где, по слухам, врачевателей почитали не хуже богов, занялся изучением снадобий, подавшись в ученики к единственному местному лекарю Архою. Много дней они проводили вместе на прилегавших к Эпидавр-Лимере полях, разглядывая растения. Бродили по лесам, собирая коренья для отваров. За несколько лет Темпей многому научился, но своих тайных занятий не бросал. Он даже присмотрел для них укромный уголок, где и проводил свои первые опыты, не привлекавшие пока внимания окружающих.

– Я еще тогда случайно отыскал эту пещеру, – признался он, – но боялся жить среди диких зверей.

Лекарь в Эпидавр-Лимере, надо сказать, обслуживал в основном воинов и наиболее зажиточных периеков, а остальных гнал прочь с порога. И Темпей все время ссорился с ним, ведь по доброте душевной, обычно не свойственной обитателям Спарты, он был уверен, что им всем можно помочь. Между тем лекарь стоял на своем и снадобий не давал. И вот однажды Темпей, не выдержав, тайно дал больному пастуху собственноручно изготовленное снадобье. Помогло. Затем дал другому. И вскоре у него появилась собственная тайная «клиентура», которая расплачивалась с ним, чем могла. В основном едой. Впрочем, он и не требовал за свои услуги какой-либо платы. Юный Темпей не переставал изобретать новые лекарства, не ограничиваясь теми, что изучил под руководством Архоя, а с появлением пациентов ему представилась отличная возможность их испытывать. И вскоре он добился больших успехов и стал врачевать лучше своего учителя. За что был неоднократно бит палками завистливым Архоем, мечтавшим как можно дольше держать его только в подмастерьях.

Однако время пришло, и Темпей стал лекарем. Но в силу природной доброты несколько лет продолжал лечить всех, невзирая на чины и звания. За что и поплатился, в конце концов. Узнав, что Темпей тайно вылечил приговоренного к смерти старика, укравшего кувшин масла у одного из торговцев, Архой донес об этом старейшинам. Его бывший ученик был немедленно проклят и с позором выгнан из города, несмотря на мольбы отца, пытавшегося за него заступиться. Впрочем, заступничество отца все же помогло, и его не казнили, как того требовал главный лекарь Архой. Теперь же Темпею под страхом смертной казни было запрещено заниматься врачевательством в городе и окрестностях Эпидавр-Лимеры, и он потерял единственный источник существования.

– Впрочем, нет худа без добра, – грустно усмехнулся Темпей, скрестив руки на груди, – я поселился в этой пещере, где обитаю уже почти год, и могу заниматься своими опытами. Я достиг больших успехов. Моя горючая смесь стала вспыхивать гораздо сильнее после того, как я добавил в нее корни… одного дерева.

– Это мы видели, – подтвердил Тарас, отметив про себя, что состав смеси Темпей предпочитал держать в секрете, словно боялся конкуренции.

– Моя смесь дает большой жар и может размягчать даже металл. За это мастер Еврон из Прасий даже готов присылать мне еду, рискуя своим положением. Но он взамен может делать отличные мечи. А я никак не пойму, зачем моя смесь понадобилась вам, – проговорил Темпей, вглядываясь в лицо стоявшего перед ним гоплита, – ведь изготавливать мечи – дело периеков. А спартанцы не знают ремесел и умеют только драться. Им незачем знать секреты кузнецов, ведь и без того все здесь принадлежит спартанцам.

– Ты прав, врачеватель, – усмехнулся Тарас, – но я не затем пришел к тебе, чтобы узнать секрет изготовления лучших мечей. Меня занимает твое умение вызывать огонь путем смешения разных трав и смол. Я согласен с Евроном и считаю, что ты великий мастер в своем деле и достоин хорошей жизни.